Глава 7

Три говяжьи спинки. Полностью. Две тарелки оссобуко. Тарелка свиных папарделле и скарпариело. Семь разных гарниров включая роллатини, ризотто и поленту... и отдельная тарелка с горохом – чтобы добрать клетчатку, как пояснил мужчина.

Хотя, если следовать этому тренду, когда Тэрэза сведет счет, то тарелка с гарнирами потеряется как иголка в столе сена.

Стоя за кассой, она осознала, что не отбила закуски. Так, мужчина заказал минестроне. Салат капрезе... также из–за клетчатки. Антипасто и кростини. Так, еще брускетту. Все? Кажется, да. Так, а на десерт? Он выбрал Тирамису, канноли, тартуфо и профитроли.

– Думаю, с этим все, – сказала она вслух. – Так, она заказала....

– Не волнуйся об этом.

Подскочив, Тэрэза посмотрела через плечо. Увидев, кто стоит позади нее, она едва не выронила блокнот для заказов.

– О, шеф. – Она склонила голову. Потом полностью поклонилась. – Прошу прощения.

Тэрэза не знала, за что извиняется. Но она опоздала, и ей нужна эта работа, и хотя обслуживающий персоналом руководил управляющий... пока буря не вынудила его уехать домой в начале вечера... перед ней стоял главный босс. айЭм, родной брат Трэза.

Мужчина улыбнулся, но улыбка не задержалась на его красивом темнокожем лице. Ее не отпускало ощущение, что он недолюбливает ее, хотя мужчина никогда не поступал плохо по отношению к ней, и она даже не знала, была ли это личная неприязнь. На кухне он скорее был молчаливый тенью, чем главным шеф–поваром, который жеманно вышагивал и кричал на всех с красным лицом... и своей молчаливостью он производил более мощное впечатление.

– Для них за счет заведения, – сказал айЭм, кивая в сторону обеденного зала, на пару, которую Тэрэза обслуживала на протяжении двух часов, в течение которых хэллрен подчищал все тарелки.

Взяв себя в руки, она скрыла разочарование, ведь чаевые ушли из–под носа.

– Хорошо, шеф. Конечно.

– Можешь идти, если закончила.

– О. Хорошо. Спасибо, шеф.

айЭм помедлил, и она приготовилась к тому, что ей скажут, что она в принципе может не возвращаться. Ведь она уже дважды опоздала. И поэтому... и за все ее прегрешения – в предыдущие смены или даже с ее рождения.

Она не сгущала краски. Вовсе нет.

– Слушай, – начал он. – О моем брате.

Тэрэза ощутила, как сердце замерло в груди, а дыхание – в горле.

– Да?

– Он...

– Он что?

По неясной причине она хотела узнать, что он хотел ей сказать.

Но айЭм покачал головой.

– Забудь. Заканчивай и отправляйся домой.

Прежде чем она успела остановить себя, Тэрэза прикоснулась к его руке.

– Ты можешь сказать мне. Что бы там ни было.

– Не мне рассказывать его историю, и это только часть проблемы.

айЭм повернулся и удалился в кухню. И, наблюдая, как он уходит, Тэрэза хотела пойти следом и заставить его рассказать все. Но она здесь – простая официантка. Нельзя лезть в чужую семью. Она узнала это на собственном опыте.

Чтобы удержаться от упреков и сожалений, Тэрэза отменила операцию по кассе, затолкала блокнот в карман фартука и направилась к единственному занятому столу. Она не знала, где был Эмиль. Пара, которую он ждал, давно ушла – так бывает, когда заказываешь только закуску, первое блюдо и десерт. В противовес семнадцати первым блюдам и всему десертному меню.

Когда она подошла к столу, блондин и его вроде бы человеческая женщина выжидающе посмотрели на нее.

– Шеф дарит вам этот ужин, – сказала Тэрэза. – С наилучшими пожеланиями.

Мужчина покачал головой.

– Это ни к чему. Где айЭм?

– Думаю, шеф в кухне. Пригласить его?

– Нет, не стоит. Наверное, он занят.

– Я могу еще чем–то помочь?

– Нет, мы сыты. Даже он. – Женщина улыбнулась, склонив голову. – Скажи, откуда ты?

– Мичиган.

– Значит ты привычная к долгим холодным зимам, – сказал мужчина.

– Да.

– И что привело тебя в Колдвелл? – спросила шеллан.

Тэрэза пожала плечами, чувствуя резкую боль в груди.

– Захотелось сменить обстановку.

– Колдвелл – чудесное место для жизни. – Женщина улыбнулась. – У тебя здесь много знакомых?

– Не особо. Но все нормально. Я только начала обживаться.

– Что ж, помни, что нужно жалеть себя. Перемены в жизни даются трудно, даже если они вдохновляют на подвиги.

Посмотрев в ее глаза, Тэрэза поняла, почему мужчина в ней души не чаял. Целиком и полностью. Было в его шеллан что–то невероятно мудрое и доброе, глубинные знания и эмпатия, от которой ее внешняя оболочка сверкала.

– Я стараюсь, – пробормотала Тэрэза.

– Так или иначе, будь аккуратней в бурю, даже если ты не за рулем.

– Спасибо. И вы тоже.

Мужчина указал на столик своей широкой ладонью.

– И спасибо что обслуживала нас.

– Не за что. Удачи вам.

Тэрэза оставила пару в расстроенных чувствах. У нее низкая часовая тарифная ставка, это ожидаемо. Она зарабатывала на чаевых. Хотелось плакать при одной мысли о возвращении в пансион, но это ведь ее вина. У нее был другой вариант. Он все еще в силе.

Но она отказалась от такой возможности. Только потому, что все, что касалось Трэза, несло с собой осложнения. Даже если с виду выглядело иначе.

Проблема в ее влечении.

Укрывшись за автоматом для розлива воды, Тэрэза решила дождаться ухода пары, убрать их кофейные чашки и стаканы, а потом уже вернуться в свою дыру. Ю–хуу. Восторг.

Она скоротала время, достав графины из шкафа под установкой, протерла столешницы, кассу. Тишина ресторана окружала, преследовала ее, как маньяк, скрывающийся в тени. Инстинкты без оснований били тревогу, и Тэрэза окинула взглядом пустую барную стойку позади нее, пустую стойку управляющей, второй абсолютно пустой зал.

Дерганность и беспричинная тревога.

Хочет ли она вернуться в пансион? Нет. Хочет ли она адекватно вести себя в присутствии Тени? Да. Думала ли она, что собирался сказать брат Трэза? Определенно.

Но это не объясняло гнетущее чувство беспокойства...

– Шеф сказал, что я свободен.

Тэрэза попыталась скрыть, как дернулась от удивления.

– О, Эмиль. Да, мне тоже. Ну, когда они уйдут.

Она взглянула из–за автомата с водой. Пара все еще сидела за столом. Мужчина потянулся через стол и взял женщину за руку. Он смотрел в ее глаза с восторженностью на лице, с мягкой улыбкой на губах.

– Они очень любят друг друга, – сказал Эмиль.

– Да. – Тэрэза потерла центр груди, напротив сердца. – Так приятно видеть это.

Не очень–то, на самом деле. Эта парочка напомнила Тэрэзе ее родителей, о чем она думать не хотела. Но мозг уже не отвлечь, воспоминания о мамэн и отце, как они сидели, держась за руки, тихо переговариваясь, вышли на первый план. Они всегда уделяли время своим детям, она видела, что их связывали особенные отношения... и эта связь была фундаментом их семьи.

Тэрэза чувствовала уверенность в компасе, который они образовывали: хеллрен, шеллан, сын и дочь.

А потом все изменилось.

Узы, которые она считала железобетонными, рассыпались как конфетти. По крайней мере, для нее. Остальным неплохо живется, но с другой стороны, от них ничего не скрывали, их фундамент остался невредимым.

Доверие – основа любви. Без него это иллюзия... приятная иллюзия, да. Но когда осознаешь, что живешь во лжи? Выясняется, что двухмерная картина твоего существования разбивается вдребезги.

– ...Тэрэза?

Встряхнувшись, она посмотрела на Эмиля.

– Что прости?

– Я могу подвезти тебя домой?

Тэрэза вспомнила, как топала Лиза, требуя у Эмиля то, в чем он ей отказал.

– О, это не обязательно. Но спасибо.

– Тебя подвезут? – Эмиль помедлил. – Не думай, я не хочу лезть не в свое дело.

– Просто дема... – Она закрыла рот. Нет, этого говорить не стоит. Как она могла забыть, что он человек? – Да, вызову машину.

– А, ну ладно. – Он кивнул и потом посмотрел на нее выжидающе. – Конечно.

– Своего брата. – Ложь далась с трудом. Потому что Гарет именно так бы и поступил – приехал за ней в снежную бурю. В его духе.

Тэрэза снова потеряла центр груди. Одиночество накрыло ее подобно савану, и она сделала глубокий вдох. Она всегда стремилась к независимости – со времен школы, в работе и жизни, но фишка в том, что она не понимала всю значимость семьи для нее, которая служила фундаментом ее жизни и тихой гаванью.

– На самом деле, – сказала она. – Не откажусь, если подвезешь.

Эмиль просиял.

– Вау. Фантастика.

Осознав, что она снова приняла поспешно решение, Тэрэза проглотила проклятье.

– Подожди, я не спросила, где ты живешь. Я – в центре. Может, тебе далеко...

– Нет, все отлично. Идеально.

В голове мелькнул нерадостный образ Лизы: вот они проезжают мимо ее дома, она бросается наперерез машине, заставляя их затормозить, и бросает в лобовое стекло стул. А еще была надежда во взгляде Эмиля. Он пытался вести себя ненавязчиво, но ее ответ привел его в восторг. Тем не менее, для ее печали он всего ли пластырь, заклеивающий пустоты жизни... и он не такой сложный, как Тень, который будил все ее чувства, когда оказывался на расстоянии ста футов от нее.

Посмотрев на своих клиентов, Тэрэза с облегчением обнаружила, что они ушли.

– Я уберу со своего стола…

– Давай помогу…

– Нет. – Она улыбнулась, чтобы сгладить непреклонность в голосе. – Я быстро, встретимся в раздевалке?

– Хорошо, я отмечусь за нас на выходе.

– Спасибо.

Она подхватила один из подносов с подставкой и направилась к столику. Пока она шла мимо пустых стульев, перевернутых стаканов на скатертях, салфеток, прикрывавших большие блюда и идеально разложенных столовых приборов, ее накрыла такая печаль, что хотелось плакать.

Дело в буре. Скачущее давление и ветер влияли на ее настроение. Да, это причина ее расстройства.

Поставив стойку, Тэрэза устроила поднос сверху и принялась очищать...

Нахмурившись, она наклонилась к тарелке, в которой подавали тирамису. Она стояла, накренившись в одну сторону, словно краем попала на салфетку.

Но под тарелкой была не салфетка.

– О... Боже, – выдохнула она.

Нет, это была не салфетка. Свернутая наличка. Взяв стопку, она развернула стодолларовые купюры. Десять штук.