Таким образом, в этих очерках художественное описание, рассказ органически сливается с изложением практических сведений и советов начинающим натуралистам.
К циклу «Беседы о певчих птицах» непосредственно примыкают очерки об отдельных видах птиц, написанные в более ранние годы («Соловей», «Скворушко», «Синичка» — 1881—1882 гг.).
В сборник «Из жизни русской природы» включены очерки о животных («Белка», «Кабан», «Ошкуй» — белый медведь). Но особенно обращают на себя внимание рассказы-картины, рисующие жизнь отдельных уголков природы в разные сезоны года («В лесной глуши», «В колосистой ржи», «Из летописей зимы»). Эти картины — целые сценки из жизни обитателей лесов и полей, их повадки и нравы описаны очень красочно.
Вот засыпал землю первый чистый снег. Выпала пороша. И сколько же разнообразных записей оставили на ней звериные следы в первую же ночь — настоящая летопись! Расписались все, кто бродил в ту ночь вокруг деревни. Захватывающие истории рассказывает Богданов, вместе с читателем распутывая эти записи. Или жизнь лесной глуши в зимнюю пору. Сколько жестокой борьбы, хитрости и коварства, сколько драматизма таят в себе лесные дебри. И все направлено к одной цели — остаться в живых, выжить во что бы то ни стало! Богданов придавал очень большое значение влиянию природы на духовней склад человека. Он писал: «Характер местного) пейзажа кладет резкую печать на привычки, нравы, на жизнь человека и животных. В этом-то именно и заключается связь человека, зверя, даже растения с его родиной» (I, 160, стр. 373).
Отсюда стремление его как можно ярче запечатлеть в своих рассказах природу родного края. Интересно отметить литературные приемы, к которым прибегает для этого Богданов, его язык и стиль.
Речь его изобилует эпитетами, взятыми из народного языка. Вот присела под кустом целая стайка птиц. Тут и воробушки — буйные головушки, тут и чечетки — воробушкам тетки, и снегурочки — красненькие дурочки, и синички — птички мастерички. Животные разговаривают между собою, и речь их звукоподражательна. «Чуть жив, чуть жив», — говорит воробей; «Пинь, пинь, тарарах, кто голоден, тот дурак», — заявляет синица; «Чего ж поесть, чего ж поесть, чего ж поесть?» — спрашивает чечетка. Очень часто прозаическое повествование в очерках Богданова становится ритмичным, напевным; приближается к былинному стилю, к стихам Некрасова. В этом отношении характерно описание рыси-хозяюшки, лесных трущоб владелицы, из рассказа «В лесной глуши». «По виду рысь — магнат, из рода кошек древнего. С собаку ростом, с добрую. Плоска с боков, узка в груди, лишь лапы ее толстые, ухватные, загребные. Одежда не блестящая, но все ж пестро окрашена, со вкусом и изяществом, тепла, легка шубеночка, чиста, нет ни пылиночки, а на ушах по кисточке — в любой салон веди. И вправду, представительна, красива рысь в лесу. Одна беда — любви к ней нет; всяк от нее сторонится, всяк от нее хоронится, и никому не радостно взглянуть в ее глаза» (I, 160, стр. 94). Другое дело скворец — полезная птица, вестник весны друг земледельца. И в очерке «Скворушко» Богданов описывает прилет скворцов, их весенние песни: «...призамолк мужичок, позаслушался, и пришлась ему по сердцу песенка. Да и пел-'то скворец лишь про то, как живет он со своею скворчихою, как не сеют, не жнут и не пашут земли, а она им дает все, чем жизнь весела» (I, 160 стр. 271).
Все это очень оживляет повествование, делает образы яркими, запоминающимися.
Своими рассказами Модест Николаевич нес детям знавдя? стремился вооружить их против невежества, суеверий, предрассудков, воспитать стремление к правде и справедливости. «Знания, добытые ими (науками, — Н.Б. и Г. /(.), с каждым днем дают более и более средств доброй, честной половине человечества противодействовать нужде и злу, спасать слабых и поддерживать их в жизненной борьбе... В одном лишь знании сила человека» (I, 160, стр. 313 и 406).
Первым критиком и ценителем рассказов Богданова был его старший сын Дмитрий. Ему он читал свои рассказы вслух. По воспоминаниям внучки Богданова и дочери Дмитрия, Г. Д. Богдановой, сын воспринял от отца и сохранил на всю жизнь горячую любовь к природе. На многих рассказах имеется посвящение младшему сыну — Олегу. Устанавливал Богданов живые связи и с другими своими юными читателями. Некоторые свои письма читателям он даже публиковал на страницах «Родника». Любопытен его ответ на письмо Сережи Ланге из города Луги. Он утверждает, что умышленно не дал подробного описания всех «мирских захребетников», ютящихся вокруг человека, чтобы вызвать в детях интерес, побудить к собственным наблюдениям: «Если вас заинтересовали мирские захребетники — займитесь ими, изучайте их», — рекомендует Богданов десятилетнему корреспонденту и дает точные указания, что и как делать.
Лучшие и наиболее прогрессивные издатели привлекали Богданова к сотрудничеству, как писателя для детей и народа. Товарищество И. Д. Сытина издавало дешевые книжки для детей и школ. В этом важном деле приняли участие выдающиеся русские ученые и педагоги А. Н. Бекетов, Д. Н. Кайгородов, А. А. Кизеветтер, П. Н. Сакулин. Горячо откликнулся на призыв товарищества и Богданов. Прогрессивным книгоиздателем был видный педагог и общественный деятель Д. И. Тихомиров. Он также охотно издавал очерки Богданова.
Журнал «Родник», в котором постоянно сотрудничал Богданов, был в течение нескольких десятилетий лучшим детским журналом в России. Редактируемый выдающимися педагогами, отцом и двумя дочерьми Альмединген, журнал ставил перед собой задачу воспитания у детей лучших человеческих качеств — честности, гуманизма, любви к родине и к народу, к природе, — развивал материалистический взгляд на природу, боролся с суевериями.
«Родник» был любимым детским чтением в семье Ульяновых. В каталоге семейной библиотеки дома-музея в Ульяновске подписка на журнал «Родник» числится за целый ряд лет. На его страницах Владимир Ильич еще в детстве познакомился с рассказами Богданова и полюбил их. Да и как было не заинтересоваться Володе Ульянову, если Богданов описывал жизнь родного Симбирска, той же гимназии, в которой Ленин учился на четверть века позже, близкую и любимую с детства Волгу. Известно, как горячо любил Ленин природу, особенно русскую, какое удовольствие испытывал от общения с нею. Побродить с ружьем по лесу было лучшим отдыхом для него. Неудивительно, что рассказы Богданова остались в памяти Ильича на всю жизнь. Оба сборника — «Мирские захребетники» и «Из жизни русской природы» — находились в числе книг личной библиотеки Ленина в Кремле.
Даже в напряженные дни накануне октябрьского штурма, когда все силы поглощала подготовка вооруженного восстания, на последней своей конспиративной квартире Владимир Ильич находил время читать и перечитывать в минуты отдыха книги Богданова. Хозяйка квартиры М. В. Фофанова в своих воспоминаниях об этих днях, проведенных Ильичем в ее доме, пишет, что Владимир Ильич просматривал книгу «Из жизни русской природы» много раз, восторгался рассказами, так талантливо написанными, читал вслух отрывки из них. «Особенно любил (Ленин, — Н. Б. и Г. К.) читать рассказы „В лесной глуши" про белую совушку, которая добирается до широких полей средней России, ковыльных степей Украины и Поволжья, — вспоминает М. В. Фофанова, — и о рыси, хозяйке, лесных трущоб владычице». Рассказ „О чем горевали птички" не раз прочитывал вслух весь целиком — он всего на двух страничках. Таким же восторженным вниманием у Владимира Ильича пользовался „Скворушко". Но особенно созвучна была Ленину основная мысль очерков Богданова, мысль о необходимости глубокого изучения и охраны природных богатств страны, с тем чтобы использовать их на благо народа. «Вот возьмем власть в свои руки, тогда и ополчимся на врагов природы», — говорил Ленин, подчеркивая, что только в социалистическом государстве охрана природы может стать всенародным делом. Сборник «Мирские захребетники» он считал очень нужной и полезной книгой (II, 38; стр. 290—291).
При жизни Ленина, в трудное время начала 20-х годов, оба сборника рассказов М. Н. Богданова были дважды переизданы — в 1922 и 1923 гг.
К сожалению, после этого М. Н. Богданов как писатель-популяризатор был надолго забыт. Почти сорок лет его книги не появлялись на полках наших детских библиотек. Только в 1960—1961 гг. они были изданы вновь — и, несмотря на значительный тираж, мгновенно разошлись и сразу стали библиографической редкостью. Это еще раз говорит о большой ценности и нужности книг Богданова.