- Вас устроит это время и день?

Его бешенство ее раздражало. Это ей нужно приходить в бешенство, ведь именно он ее унизил, вытер ноги об ее сердце. Поговорить он хочет. Поздно уже говорить! Наговорились вдоволь.

- Нет, не устроит! - рявкнул Вячеслав.

- Тогда до среды. В двенадцать. Записали? - сладким голосом произнесла Станислава и сбросила вызов.

Он еще звонил, но она запомнила номер и не отвечала, переведя телефон в беззвучный режим. А потом и вовсе заблокировала его контакт. Часа в два дня девушке пришла в голову неприятная догадка: Ледянов вполне способен и сам явиться на ее порог, благодаря какому-то «доброжелателю» адрес он знает. Поэтому, позвонив родителям, она уехала к ним в гости. Вернулась только в воскресенье утром. И только затем, чтобы переодеться и снова отправиться в гости, на этот раз — к Тоне и Олегу.

СМС посыпались уже в воскресенье во второй половине дня. Они приходили и в понедельник, и во вторник. Каждый раз с разных номеров! И как только Ледянов ухитрялся?

«Прости меня, я очень прошу! Давай поговорим. Пожалуйста!»

«Я был настоящим козлом. И сейчас настоящий козел. Но ведь ты даже оправдаться мне не дала! Давай встретимся».

«Стасенька, ты для меня всё. Дай мне еще один шанс. Обещаю, что его не про*ру».

«Ты мне до сих пор очень нужна. И тогда была нужна. И всегда будешь нужна. Я был не прав, наговорил всякой чуши. Ранил тебя, обидел. Прости. Позвони мне».

«Завтра приду в 12. И разговаривать мы будем не только о работе. Хочешь ты того или нет».

Станислава со злостью, костеря Ледянова на чем свет стоит, удаляла все его сообщения, блокировала все номера, с которых они приходили.

Простить его, встретиться с ним, дать ему еще один шанс… Невероятно, он опомнился! Это каким же бесчувственным и бессовестным типом надо быть, чтобы думать, что после всего сказанного тогда существует какой-то обратный путь?

Сейчас, когда вырвались из прошлого все его призраки, когда Слава ежедневно напоминал о себе и своем поступке, лед обиды стал еще больше и словно бы вымораживал ее существование. На работе Стася то нервничала, то была рассеянной. Дома доставала старые дневники, читала записи… и злилась, стирая временами набегающие слезы. Девушка едва могла проглотить кусок, плохо спала, потому что снился ей Вячеслав Ледянов, взбешенный и язвящий, но чаще - моменты их совместного прошлого, выполненные нежнейшей акварелью счастья и любви. А это было куда как хуже.

Так продолжаться не могло. Сложившуюся ситуацию следовало как можно быстрее разрешить, это Осеева осознавала. Слава должен понять, что всё кончено, что бы в нем сейчас ни взыграло: охотничий азарт или же былые чувства, надуманные, реальные ли, - ничего не вернешь, всё осталось в прошлом и мосты сожжены. Возможно, его предложение встретиться — хорошая идея…

Но видеться с ним по работе или для личных целей Стасе хотелось менее всего.

В среду Станислава оставила проект для «Спортлайфа» Пятигорскому, поручив передать его Вячеславу Ледянову, и, сославшись на скверное самочувствие, отпросилась домой. Игорь, похоже, не очень-то поверил в ее сильную головную боль, но согласился выступить главным лицом на встрече. Какие-либо накладки они оба исключили, ведь все было решено и одобрено самим клиентом.

Тем не менее они возникли. Игорь Валентинович позвонил ей вечером.

- Стась, я тебя прошу, заклинаю, умоляю: встреться с ним, - усталым голосом человека, выдержавшего напор сильного стресса, заговорил Пятигорский. - Или просто откажись от проекта. Чертов самодур, знаешь, что сделал? В общем, он пришел, долго язвил по поводу дисциплины у меня, мол, сотрудники гуляют, даже проект не могут клиенту сдать должным образом. Потом посмотрел макеты, забрал их и ушел. Буквально только что он звонит и ругается, что всё это никуда не годится. Говорит, что договор будет расторгнут, если дизайнер не выполнит свою задачу, а мы еще неустойку заплатим. Я ему напомнил, что накануне он лично всё одобрил и не возражал. А он что ответил? Он ответил, что, видно, был не в себе, а вина в этом наша, раз мы не заметили! Феноменальный человек!

Станислава молчала, злость смешалась с чувством обреченности и усталости. Она ведь подозревала, что чем-то подобным это и закончится…

- Стасенька, ну пожалуйста. Надежда только на тебя. Успокой уже этого вепря. Или отдай этот заказ другому. А я ему все объясню.

- Это ты дал ему мой адрес и номер телефона? - напрямую спросила девушка, стискивая челюсти.

Секунда молчания, потом тяжелый вздох Игоря:

- Только номер сотового, с адресом он сам постарался.

- Игорь, как ты мог? Если бы ты знал только…

- Стась, слушай… Стась, я сомневался. Я же вижу, какой он человек. И тебя знаю. Но вы оба… В общем, вы как головоломка: вроде бы, одна деталь ни в коем случае не должна подходить к другой, а приставляешь и видишь, что идеально подходит. И потом, он раскаивается, Стась. А ты, хоть и злишься на него, но точку в истории с ним явно не поставила, согласись. И у него по отношению к тебе был и есть серьезный настрой. Он сам мне в этом признался.

Станислава молча выслушивала Игоря. Что поразительно, в голове и в душе была пустота: ни мыслей, ни эмоций, ни желаний, - будто всё замерзло, застыло.

- Ну так что скажешь? - мягко спросил в конце Пятигорский.

- Хорошо. Я позвоню ему.

***

Состоявшаяся на следующий день встреча, которую Станислава назначила в кафе поблизости от офиса, вышла странной. К такому девушка не была готова. Или, возможно, именно смятения, постоянного мысленного прокручивания этих минут Ледянов и добивался?

Стася намеренно решила встретиться с Вячеславом так, чтобы их поджимало время, а в кафе было много посетителей. Цель была проста: ограничить продолжительность их беседы и сделать максимально некомфортным обсуждение каких-либо личных тем.

Но Ледянова будто это и не волновало. Казалось, его всё более чем устраивало: и гул разговоров оголодавших к двум часам дня клиентов заведения, и всего двадцать минут, которые Стася могла ему уделить. Он был весел и на подъеме.

Встретил ее у дверей и, подхватив руку, церемонно поцеловал ее. Девушка пришла в замешательство, долгое время не решалась посмотреть в его лицо. А когда посмотрела, еще больше растерялась: карие глаза вовсе не жалили холодом, не жгли злостью, губы мягко улыбались.

Заняв столик, оба заказали по чашке кофе. И тут Вячеслав снова удивил Осееву, достав из портфеля макеты и заведя разговор о том, что, где и каким образом следует поправить и доработать. Будто бы они просто связаны деловым контрактом и ничего личного между ними никогда не происходило. Будто бы он и не намеревался вслух озвучивать то, о чем совсем недавно писал в СМС, или спрашивать ее, как он может загладить свою вину, или требовать простить его…

Это было парадоксально, но, кажется, Вячеслав Ледянов желал сосредоточиться исключительно на работе.

Ошеломленная, но внешне сохраняющая хладнокровие Станислава фиксировала новые пожелания Ледянова в своем блокноте, потом забрала из его рук макеты и принялась их рассматривать, пытаясь представить, какой вид картинка обретет, если…

Вячеслав пил свой кофе и молча изучал лицо девушки, не мешал творческому процессу, в который, очевидно, она ушла с головой: серо-голубые глаза стали задумчивыми, еще более глубокими, почти неземными, губы, не тронутые помадой, то поджимались, то шевелились, словно бы Стася хотела что-то сказать. Такой он видел ее лишь однажды, когда она села при нем рисовать Пегаса — в тот день он намеренно поставил под сомнение ее художественные таланты, заявив, что она просто откуда-то срисовывает свои многочисленные картинки, выполненные на каких-то обрывках бумаги, картонках, даже коробках из-под конфет. Он всегда знал: Стася всё делает сама, просто ему захотелось понаблюдать за ней, пока она рисует.

В эти минуты Станислава казалась еще более далекой от него, чем обычно, и, в отличие от того момента «сотворения» Пегаса, Ледянов почувствовал, что это ему не нравится. Элементарная ревность. И элементарная злость на недоступность девушки, которую подчеркивало всё: белый вязаный свитер под горло, отрешенное бледное лицо, которое обрамляли завитки тяжелых темных волос, запах ее духов, цветочный, но с доминирующей острой нотой холода.

Недотрога. Нежный цветок, имеющий, однако, несгибаемый стебель и даже шипы. И поэтому она еще более драгоценна и желанна для него. Его необходимость, цель, сама жизнь. Жаль, что он был так слеп, не осознал этого сразу же, еще в октябре 20** года, когда впервые увидел Стасю. Тогда чертового инцидента с ее девственностью можно было бы избежать.

Дав ей еще пару минут, Слава заговорил, а она, вздрогнув, наконец оторвалась от макетов.

- Тёмка, кстати, велел передавать тебе привет.

Глаза Станиславы засияли, черты лица невольно смягчились. Девушка широко улыбнулась, вспомнив своего нерадивого ученика, взъерошенного, лениво гундосившего правила.

- Как он? Куда поступил? - Любопытство обжигало.

- Прекрасно! Представь, шельмец бросил учебу.

- А разве чего-то другого нужно было ожидать? С таким-то примером, - Стася иронично усмехнулась.

- Я подавал хороший пример, не надо, - Слава с притворной серьезностью покачал головой. - Я вообще не виноват, что парня окончательно засосал баскетбол. Ему прочат большое будущее.

Вячеслав улыбнулся. Ликуя — лёд получилось разбить, как он и рассчитывал, - мужчина откинулся на спинку стула, отодвинув от себя чашку, продолжил:

- От матери недавно съехал, кстати. Представь, назло всем пишет в сообщениях «исчо» вместо «ещё» и «щас» вместо «сейчас», а запятых вообще не ставит. Экзамен по русскому едва не завалил.

Стася рассмеялась вместе с ним: