Но она спала, поэтому я тихонько вышла за дверь.

Я подошла к боковой кухонной двери и скользнула ногами в кроксы. Затем выключила сигнализацию. Взялась за ручку двери, и тут здравомыслящая, часть меня, ответственная мать победила. Я отпустила ручку двери и собиралась уже направиться к себе в спальню, но ноги сами собой понесли меня от двери спальни к раздвижной стеклянной двери кабинета. Я отперла ее, отодвинула в сторону и вышла на холодный ночной воздух. Прикрыв дверь, подошла к ступенькам, спустилась по ним на траву.

И повернула к дому Джо.

В темноте я спешила к его дому, зная, хотя понимала, что это неправильно, глупо, он, вероятно, уже спит.

Но ноги продолжали двигаться вперед.

Его терраса была шире, чем моя, выступала дальше, но не по всей длине дома, как у меня. Моя терраса заднего дворика была прямоугольной, его — квадратной. Ступеньки у меня были посередине, у него — сбоку, я взбежала по ним, считая их на ходу, всего было четыре, и оказалась у его раздвижной стеклянной двери.

В доме не горел свет. Если бы он поджидал меня, разве он бы не включил свет?

Конечно, бы включил, любой бы включил на его месте. Не может мужчина, сгребающий и убирающий снег на подъездной дорожке соседки, тайком встречающейся с ней, не включить при этом свет в своем доме. Сейчас, весь его дом был погружен в темноту.

В этом было что-то таинственное, но, скорее всего, он не захотел бы, чтобы я подвернула ногу в таких потемках, не так ли?

Конечно же он спит. Значит, мне стоит уйти.

Я развернулась и направилась к лестнице, к четырем ступенькам, сердце екнуло, как только я услышала, как открылась позади раздвижные двери, но мои ноги продолжали двигаться к лестнице. И я почти была уже у нее, когда меня обхватили за талию и притянули к теплому, высокому, твердому телу.

Его рокочущий голос прозвучал мне на ухо:

— Куда это ты собралась, соседка?

— Джо, — прошептала я дрожащим голосом, потому что другого сказать не могла.

Он убрал руку с моей талии, но ухватил меня за руку и потащил в дом. Отодвинув дверь, он повернулся, наклонился, подхватил меня за талию и колени, неся через гостиную, по коридору, затем повернул направо. Он донес меня до своей кровати и бросил на нее. Я один раз подпрыгнула, потому что не успела подпрыгнуть второй раз, он просто не дал такой возможности, потому что опустился всем телом на меня.

Он стал стаскивать мой кардиган с плеч.

— Я... — начала я.

— Заткнись, — оборвал он меня.

— Хорошо, — прошептала я.

И его губы оказались на моих.

* * *

Я на коленях стояла над Джо, его руки покоились на моих бедрах, прижимая меня к своему лицу.

Я изогнулась над ним, используя свой рот и руку на его прекрасном члене, пока его рот был на мне, но то, что он вытворял своим ртом между моих ног, лишало меня всяческой полной концентрации, поэтому я сдалась, Джо развернул меня основательно к себе и усадил меня обратно к себе на лицо.

И сейчас я выгнулась, потому что оргазм захлестнул меня. Джо притянул меня за бедра, продолжая работать своим ртом между моих ног, будто он никак не мог насытиться, тем самым, продлевая мой изысканный оргазм.

И Джо на этом не закончил, а продолжал облизывать меня, было так приятно, что мне пришлось наклониться к нему вперед и ухватиться за спинку кровати, иначе я бы рухнула прямиком на него.

Затем он меня переместил, не отпуская, просто я заскользила вниз по его телу, поэтому оказалась сверху, уткнувшись лбом ему в шею, пока его руки двигались по моей спине.

Но на этом он тоже не закончил, и это было для меня настолько шокирующим, словно он устанавливал новый рекорд. Я чувствовала, как он прижимается ко мне, и это тоже было невозможно. Как только я вошла (а, точнее, меня втянули в дом, отнесли и бросили на кровать), мы, как подростки, набросились друг на друга. Я уже испытала четыре оргазма, Джо — три. Я потеряла счет позам и своим ощущениям. Каждый раз, когда мы кончали, его руки и рот не отпускали меня, чувство пустоты возвращалось ко мне, и мне необходимо было его чем-то заполнить. Мне необходимо было утолить свой голод, который переполнял каждую мою клеточку, голод по нему. Я готова была сделать все, чтобы удовлетворить его, что и делала.

И при этом не ощущала смущения, как только мы оказались в его постели. Не чувствовала себя шлюхой, некудышной матерью, ужасным человеком. Меня мало беспокоила моя нагота или нравится ли ему то, что я делаю. Все было настолько естественно, будто я родилась в постели с Джо Кэллаханом, и для него это было также естественно, словно Джо Кэллахан родился в постели со мной.

Как только его рука скользнула по моим ребрам и обвилась вокруг груди, я подняла голову, чтобы поцеловать его, но мой взгляд упал на будильник.

— Черт, — прошептала я, скорее всего, это было первое слово, которое я произнесла с тех пор, как он схватил меня снаружи, кроме: «Джо», «быстрее», «сильнее», «дааааа» и «еще».

Джо почти ничего не говорил, но, с другой стороны, он использовал свой рот для совсем других целей, гораздо лучших целей.

Он тоже повернул голову и посмотрел на часы, потом на меня.

— Что?

— Мне нужно домой.

— Зачем?

— У меня две дочери.

— Разве они не проснуться к шести часам утра?

Я улыбнулась, и, как ни странно, его огромное разгоряченное тело замерло подо мной, а глаза тут же скользнули к моим губам.

— Хорошо, конечно, они не проснуться раньше, — ответила я. — Но у нас имеются слишком любопытные соседи.

Он перевел взгляд на мои глаза, рука передвинулась с груди на бока, потом прошлись по спите к волосам, он спросил:

— И?

— И, Тина Блэкстоун — стерва. Если она заметит, как я выхожу из твоего дома утром в ночной рубашке и кардигане, она начнет распускать слухи.

Он не ответил, но в этом не было необходимости, все отразилось на его лице.

Поэтому я сказала на его очередное:

— И?

— Я знаю, тебе все равно, но, как я уже сказала, у меня две дочки. И было бы совсем нехорошо, если бы Тина Блэкстоун начала распускать слухи. — Я подтянулась к его лицу и коснулась губами его губ, затем мягко произнесла:

— Поэтому я должна удти.

Его рука вцепилась мне в волосы, а подушечки пальцев впились мне в бедро всего на секунду, затем он ослабил хватку.

Но эта секунда имела значение.

Она чертовски много значила.

Я соскользнула с него и проползла по кровати, внезапно ощущая свою наготу. Повернувшись к нему спиной, натянула трусики, через голову натянула ночную рубашку. Накинула кардиган на плечи и одновременно скользнула в кроксы.

— Соседка, — позвал Джо, и я повернулась к нему. Он лежал на боку, положив голову на согнутую в локте руку, понятное дело, совсем не стесняясь своей наготы.

И я не могла винить его за это.

Его тело было гораздо красивее без одежды, чем в одежде. Его совершенное тело, как его лицо, не было омрачено шрамами, а наоборот, делало его еще более привлекательным. Его длинное, поджарое, мускулистое тело совсем не портил длинный, неровный белый шрам, который пересекал по диагонали его накаченный пресс и бугрящуюся с правой стороны грудь и плечо.

— Иди сюда, — тихо прорычал он.

Ноги сами понесли меня к нему, я уперлась коленом в кровать и наклонилась, а Джо сделал все остальное. Рука, лежащая на кровати, ухватила меня за голову и притянула меня к нему, так близко, что мои губы оказались на его губах.

— Я хочу, чтобы сегодня ночью ты вернулась, — приказал он.

Он хотел, чтобы я вернулась.

Я улыбнулась ему в губы.

И когда я это сделала, его глаза стали напряженными, а голова отклонилась назад. Я потеряла из виду его глаза, потому что закрыла свои, а он поцеловал меня так сильно, с открытым ртом и так долго, что приподнялся с кровати, обнял меня другой рукой и притянул к себе. Я приземлилась на него сверху, он перевернул меня спиной на кровать, продолжая целовать.

Его поцелуи были настолько хороши, что я совсем забыла, что собиралась уходить, пока его губы не оторвались от моих, и его голова не исчезла в моей шеи.

— Разве у нас нет любопытных соседей? — пробубнил он мне в шею.

— Черт! — Вскрикнула я, перевернула его на спину и вырвалась из его рук.

Я почти уже выбралась с кровати, но остановилась, положила руку на матрас, вторую на его щеку с шрамами, наклонилась и быстро поцеловала его.

Потом вскочила на ноги и, не оглядываясь, выбежала из комнаты по коридору через гостиную, через раздвижную стеклянную дверь прямиком к своему дому.

Я чувствовала себя так чертовски здорово, что вместо того, чтобы бежать, готова была медленно парить над землей.

* * *

День прошел медленно и слишком сладко, как патока.

Я хотела поспать, но, вернувшись домой от Джо, несмотря на то, что практически не спала две ночи подряд, была невероятно возбуждена, поэтому скорее всего заснуть не смогла бы.

Я сменила постельное белье, отправив его в стиральную машину. Составила список покупок продуктов. Оплатила счета. Приняла душ и привела себя в порядок, как делала всегда, даже после смерти Тима.

Тиму нравилось, когда я укладывала волосы феном. Ему нравилось, когда я красилась, особенно, когда я наносила еле заметный макияж. Тиму нравилось, когда я старательно выбирала одежду. Он говорил, что я самая сексуальная жена полицейского в истории, и он говорил это так, что я понимала, что он точно верит в то, что говорит и гордится этим фактом. Ему нравилось, когда я приходила в участок, он буквально становился ненормальным, когда его сослуживцы, другие полицейские говорили ему, что я привлекательная (или, по крайней мере, находили меня привлекательной). А поскольку я была его, так он мне сказал, у него было что-то прекрасное в жизни, благодаря мне, это он мне тоже сообщил. Никогда, ни разу, даже, когда мне было тяжело заниматься Кейт и Кирой, он ни разу не заставил меня почувствовать себя не красивой.

И после его смерти, я просто заставляла себя следить за собой — продолжать одеваться в наряды и делать макияж. Я это делала скорее для него, но также и для себя. Это был мой способ не сдаваться, потому что я хотела только одного, вернее, ничего — сдаться, сложить руки и признать себя побежденной.