Сергей Герасимов

Диско-жизнь

Ему просто не повезло. Он же всегда был хорошим. Всегда был послушным. Он никогда не нарушал воспитательных запретов, даже самых нелепых, а также никогда не нарушал режим, не отлынивал от обязательного общественно-полезного труда, сдавал донорскую кровь и двенадцать раз в год проходил обязательный медосмотр.

Все было в порядке, до тех пор, пока не пришла эта мысль. Та проклятая мысль.

Мысль о диско-жизни.

Детям до двадцати четырех лет диско-жизни, разумеется, запрещены. Да и тем, кто постарше, они не рекомендуются. Если кто-нибудь всерьез увлечется диско-жизнями, то его станут принудительно лечить, какого бы возраста он ни был.

Диско-жизни, вообщем-то, не лучше и не хуже любого другого слабого наркотика: они умеренно вредны, если ими пользоваться понемножку, но они разрушают твое тело и мозг, если ты по-настоящему входишь во вкус. Лучше не пробовать ни разу.

Но Петя все-таки попробовал. Он и сам не знает, как это получилось. Просто по дороге в колледж он встретил немого старика; старик подозвал его ладонью и уже по тому, как старик смотрел – куда-то в сторону и вниз, при этом криво и противно улыбаясь – было понятно, что ничего хорошего тот не предложит. Старик вытащил несколько обложек от диско-жизней и показал на пальцах цену. Цена оказалась вполне доступной. Старик предлагал две-три эротические жизни, штук пять приключенческих и одну совсем старую, со стертым названием. И Петя, который никогда и ничего не нарушал в своей жизни, купил старую. Просто все произошло так быстро, что он не успел подумать.

В принципе, ничего страшного, если я попробую разочек, – говорил он себе, – мои все на работе, не прийдут еще долго, а это займет всего лишь час. Почему бы и нет? От одного раза ничего же не случится. Он лежал на диване и держал перед глазами голубоватый мерцающий диск жизни без названия. Интересно, сколько здесь лет? – думал он. – Скорее всего, стандарт, около восьмидесяти. Может быть, и меньше, если кто-нибудь записал халтуру.

Диско-жизнь позволяла всего за час виртуального погружения прожить полностью, от начала и до конца, чужую жизнь. Чужая жизнь со всеми мельчайшими деталями, со всеми чужими мыслями, желаниями и впечатлениями, была записана на диск и могла прокручиваться сколько угодно раз. Ты подключал виртуальный контакт и становился другим человеком. Ты рождался младенцем в чужой жизни, потом рос, старел и, наконец, умирал. Чужая жизнь была такой же реальной, как и своя собственная. Поэтому всего за час ты проживал восемьдесят лет. Иногда больше, иногда немного меньше. Некоторые диско-наркоманы успевали прожить десятки тысяч чужих жизней, прежде чем их ловили и начинали лечить. Диско-жизнь была опасна тем, что давала слишком большую инфо-нагрузку на мозг – из-за концентрации времени. Тысячекратную концентрацию мозг выдерживал без проблем, но стандартный диск концентрировал время примерно в полмиллиона раз, а иногда и больше – и мозг начинал разрушаться. Диски-тысячники использовались для учебы, для легких развлечений, для виртуальных поездок и прочего, но настоящие диско-жизни, с гравировкой «500.000» на ребре, были крепким, опасным и не совсем приличным развлечением для взрослых.

Была с диско-жизнями и другая проблема: большинство из них продавались нелегально, поэтому никто не мог гарантировать качества записи и качества записанного. Купив эротическую, например, жизнь, ты мог попасть в жизнь маньяка-убийцы. Встречались и ненормальные, которые специально записывали на диск жизнь, полную невероятных мучений. Эти диски назывались пыточными и в колледже о них ходили легенды. Ты попадал в пыточную жизнь и проживал ее до самого конца. Но ты уже не мог вернуться обратно: ты или сходил с ума, или умирал, или оставался калекой. Говорили, что каждый день в городе кто-то умирал, наткнувшись на пыточный диск – но город ведь большой, очень большой город, каждый день человек пять или семь умирает под колесами автомобилей. И это не повод для того, чтобы не выходить на улицу.

Родителей не будет еще три с половиной часа. Обязательный рабочий день длится двенадцать часов, потом двадцать шесть минут они едут домой на метро.

Дома они быстро переодеваются, после этого им отведен час для отдыха, час для развлечений, час для выполнения супружеских обязанностей, потом идет обязательный сон. Выспаться надо хорошо, иначе не сможешь хорошо работать.

Если ты не можешь хорошо работать, то обществу ты не нужен и общество не обязано тебя кормить. Лишь дети до двадцати четырех лет имели пятичасовое свободное время – и то лишь потому, что им требовалось найти будущего брачного партнера, а это быстро не получится.

Интересно, где же они берут время? – подумал Петя, имея ввиду диско-наркоманов. – Чтобы проживать по десять диско-жизней в день, нужно иметь, как минимум десять свободных часов. Наверное, они делают это за счет сна. Но тогда их мозг перегружается еще сильнее. Мне это не грозит. У меня всего один диск.

Он подключил виртуальный контакт и открыл глаза. Вначале он ощутил запах, потом тепло и покой; мать держала его на руках; была ночь и над головой колыхалась небо, полное звезд и редких, серых, будто светящихся облаков.

Час спустя он очнулся. Болела голова, слегка тошнило и хотелось спать. Он встал и выпил воды. Стало легче. Ему повезло. Это не была пыточная жизнь или жизнь какого-нибудь убийцы. Это была нормальная человеческая жизнь, начавшаяся и закончившаяся очень много лет назад. Обыкновенная спокойная жизнь. Ни войн, ни приключений, вмеру любви и вмеру удачи. И уйма, и необозримое количество свободного времени.

– Сегодня мы занимались дифертрониками, – сказал отец, как только начался час для отдыха, – очень интересная работа, особенно если визуализировать дифертронные поля.

– А мы строили проэлизатор, – ответила мать, – это тяжело, но тоже интересно. А ты, сынок? Что ты учил в колледже? Ты какой-то бледный и усталый.

Скушай таблеточку антидепрессанта, а?

– Мы сегодня изучали комбузьер-иксон-взаимодействие, – ответил Петя.

– Медленное или быстрое? – поинтересовался отец.

– Медленное.

– Какая напряженная программа! – удивилась мать. – Ну ладно, сейчас посмотрим сорокаминутный фильм и по постелькам.

– Мама, – спросил Петя, – а почему все нужно делать по режиму?

– Детский вопрос. Чтобы все успеть. Современная жизнь, она ведь такая быстрая и сложная. Чуть-чуть не успеваешь – и ты уже не можешь приносить пользу обществу.

– А зачем приносить пользу обществу?

– Так. Ребенка уже кто-то накрутил, – заметил отец. – С кем ты общался?

– Ни с кем.

– Я ведь все равно узнаю.

– Ни с кем.

– Ну-ну.

Когда пришло время и родители уснули, Петя снова включил виртуальный контакт, в четвертый раз за вечер. И снова он плыл, покачиваясь на руках женщины и знал, что эта женщина его мать, и был совершенно счастлив и спокоен.

Но на следующий день он не мог учиться. Через два дня он стал смотреть на свою реальную жизнь всего лишь как на досадную помеху, как на пробел между виртуальными возвращениями. Так не могло продолжаться долго. Через четыре дня его мозг не выдержал.

Он очнулся в больнице. Как только он открыл глаза, невыносимая усталось навалилась на тело, тяжесть, слабость, тошнота и боль. Ему было так плохо, как только может быть плохо. Ему было даже хуже. Его тело умирало. Он не чувствовал ног и рук, по коже бегали мурашки, под кожей пролетали беспорядочные молны мелких мышечных сокращений. Он начал икать и не переставал, пока медсестра не ввела емму в вену какое-то лекарство. Вскоре появился врач.

– Очнулся? Говорить можешь?

– Могу.

– Это ничего не значит. Посмотрим на тебя через неделю. Если будет на что смотреть. Попробовал?

– Попробовал, – ответил Петя.

– Ну, ты даешь. Это с тобой в первый раз или раньше понемногу баловался?