Сэм указал на дом возле угла, синяя краска облетала у окон.

— Мы всегда делаем сканирование перед входом, — прошептал он. — Проведи свое, Лопез, и мы сравним результаты.

Он пропел короткую строку на языке, который я не узнала. Магия в воздухе вокруг нас дрожала, и это нервировало меня. Я закрыла глаза и вдохнула, энергия потекла с моего языка, и я придала ей свои намерения.

Чары, которые мы узнали на базе, были сосредоточенной версией сканирования Десмонда и Тони. Они должны были уловить все следы магии, но даже проверить одно здание было тяжело. Я растягивала гласные выбранной строки, и мелодия была то громче, то тише, я управляла ею, ждала, пока магия отзовется гармонией. А потом я запела быстрее, превратив ритм в стаккато.

Энергия потекла к дому. Она дрожала в моих мыслях при этом, и пространство растянулось за моими глазами. Ничего в трех комнатах на первом этаже. Ничего спереди на втором этаже. А потом что-то сверкнуло в пустоте, когда волна магии задела задние комнаты. Слабая искра, я сразу потеряла ее. Волна схлынула, и мои глаза открылись, снова увидели дом снаружи.

Сэм смотрел на меня. Он делал такое сканирование много раз, так что ему было проще.

— Там что-то зачарованное или призванное, — сказала я. — Маленькое, слабое — я едва его уловила — в комнате на втором этаже сзади. Остальной дом выглядел чисто.

Сэм вскинул брови, а потом спохватился.

— На втором этаже сзади, — сказал он. — Уверена?

Он не заметил?

— Я точно что-то ощутила, — сказала я. — Но не знаю, что именно.

Он хмыкнул.

— Тогда посмотрим.

Было просто понять во время обучения, что мои способности были куда выше, чем у других новых чемпионов. Я не думала, что это относится и к старшим оперативникам. Но почти все, кто приходил на экзамен, не смогли попасть в колледж из-за слабости таланта. Особая практика завела старших оперативников далеко, но я могла их быстро обойти.

Мне не нравилась эта мысль, но я держалась за эту уверенность. Если я впечатлю Сэма и остальных своей связью с магией, они поверят мне, когда я расскажу о том, что знала о магии.

Сэм подошел к дому и постучал в дверь, крикнул на эстонском, а потом на русском для прикрытия. В этом городе, как и во многих у границы, россиян было много.

Через миг он постучал громче. Женский голос донесся из-за двери. Она звучала сонно и встревоженно. Сэм сказал что-то ровным голосом, махнул переводчику добавить немного. Дверь открылась.

Мы вошли, а семья, которую мы потревожили, собралась в гостиной вокруг потрепанной, но крепкой мебели. Пахло жареным мясом от их ужина. Муж и жена были чуть старше моих родителей, в уголках глаз и ртов у них появились морщинки. Морщины углубились, когда Сэм показал удостоверение. Они не выглядели виновато, но боялись.

Их плечи напряглись еще сильнее, когда их юный сын спустился в гостиную. Ему было тринадцать или четырнадцать, но хмурый вид не был детским. Синяк на его щеке был лиловым рядом с недавним порезом.

— Двое мужчин приходили и уходили от вас, — сказал Сэм, переводчик вторила ему. Он показал фотографию мужчин. — Вы не в опасности. Мы просто пытаемся понять, где они сейчас. Возможно, вы расскажете нам о них и их планах что-то еще.

Муж и жена переглянулись. Их сон напрягся. Отец хмуро посмотрел на него, а его мать заговорила с дрожью.

— Она не знает, что делают эти мужчины, — сказала переводчица. — Она и ее муж не спрашивают. У них будут проблемы за вмешательство. Они бы ушли, но выбора нет.

Ответ не удивил моих коллег. Они не ждали, что эти люди поддерживали террористов. Я переминалась с ноги на ногу, не зная, чем помочь, и хотела ли я.

— Вы ничего не подслушали? — сказал Сэм жене. — Если мы найдем их, они вас больше не побеспокоят.

Она покачала виновато головой, и он повернулся к ее сыну.

— А ты? Ты говорил с ними?

Мальчик выпятил подбородок.

— Вы не отсюда, — сказал он на ломаном английском. — Почему бы не уйти?

Отец сжал его плечо с шипением. Спокойный тон Сэма не дрогнул:

— Мы договорились с вашим правительством помочь им найти преступников, — сказал он.

Мальчик сомневался, пока не услышал перевод. Его английский был не так хорош. Поняв смысл, он сморщил нос и выпалил на русском ответ.

— Он сказал, что они — не его правительство, — сказала переводчица подавленно. — Это место должно быть у России.

— Мы не обсуждаем политику стран, — сказал Сэм. — Мы просто хотим поймать убийц.

— Ребенок впускает их сюда, — сказал Брандт. — Нельзя отпускать его.

Лидер миссии взглянул на него.

— Не думаю, что мы можем как-то перетянуть его на свою сторону, — он повернулся к родителям. — Мы хотим быстро обыскать дом, чтобы убедиться, что те мужчины не оставили после себя ничего опасного.

От перевода муж утомленно кивнул. Я не знала, позволили бы ему отказать.

Сэм поманил меня за собой.

— Приглядывай за семьей, — сказал он Брандту. — Может, мы найдем то, что заставит ребенка открыться.

Брандт фыркнул, но не спорил.

Мы с Сэмом пошли по столовой и кухне, поднялись к спальням, начали с передней части. Мы открывали и закрывали шкафы, проверяли выдвижные ящики и тумбочки, даже заглядывали под матрас в спальне родителей. Сэм двигался размеренно, не добавляя комнатам бардака. От этого мне не стало лучше.

Мы шли к последней спальне, в которой я и ощутила искру магии, и с лестницы донесся стук и ругательство. Сэм застыл, но не успел крикнуть, прозвучал голос Брандта:

— Все под контролем. Просто ребенок не хочет, чтобы вы что-то нашли сверху.

Мне стало не по себе. Брандт применил чары, что не нравились магии.

Мы уже обыскали спальню мальчика: не заправленная кровать с запахом пота, простыни давно не стирали. Плакаты групп над столом. Сэм поймал мой взгляд у последней спальни. Он сжал ручку, но она не двигалась. Заперто.

Сэм вдохнул, и я ощущала чары, что он собирался произнести — удар, что сломает замок. Энергия в воздухе сжалась.

— Стой! — сказала я. — Я могу открыть ее так же быстро.

— Нет времени на…

Нужно было показать. Во рту пересохло, но я стала колдовать. Ослабить, открыть.

— Que se abra la puerta…

Я направила магию в скважину, чтобы отпереть замок. Несколько слов, и послышался щелчок.

— Лопез! — тихо, но строго сказал Сэм. — Я — лидер миссии. Я решаю.

Я не видела его еще строгим. Я отпрянула от двери, опустив руки по бокам. Mierda. Я не хотела разозлить его.

— Прости, — я покраснела. — Я думала, что нужно открыть дверь Я не пыталась перечить.

Сэм проверил ручку, дверь открылась со скрипом. Он моргнул, и его лицо смягчилось.

— Я еще не видел такой быстрой работы этими чарами.

— Я просто поняла, раз могу…

Он опустил ладонь на мое плечо, и искренняя тревога в его карих глазах напомнила Хави.

— Я понимаю. В этот раз пара секунд не была важна. Но порой важна одна секунда. Замки можно починить. Многое другое — нет. Например, это, — он постучал по моей голове над ухом, усиливая сходство с братом. — Посмотрим, что у нас тут.

Я не знала, убедила ли его, но он хотя бы не раздавил меня. И я доказала, что могла повлиять другими чарами.

Мы вошли в комнату осторожнее, чем в остальные, но она выглядела обычно: кровать, но заправленная, хотя с краю явно сидели двое, пустой стол и стул в углу, подходящий шкаф. Несколько обрывков бумаги осталось на столе. Сэм проверил их, хмурясь, и сделал фотографии телефоном.

— На всякий случай, — сказал он.

Я шепнула магии, чтобы проверить снова. Энергия задрожала, когда я направила ее к кровати. Я опустилась и вытащила из-под нее блокнот с мятой обложкой.

Мы с Сэмом полистали его. Ничего угрожающего там не было. На страницах были наброски ручкой, грубые узоры и картинки. А потом Сэм прижал большой палец к одному, и линии задрожали от слабых чар. Ох.

— Это код? — спросила я.

Лидер миссии покачал головой.

— Я такое уже видел — это упражнения для внимания. Похоже, ребенок пытается развить талант.

— Думаешь, он зачаровал эти картинки?

Сэм криво улыбнулся.

— Так эти группы чаще всего и получают новых наемников. Ребенок не знал, что мог делать. У него не было шансов развить талант. Эти ребята заметили и стали относиться к нему как к важному. Учить, завоёвывать доверие, — он бросил блокнот на кровать. — А потом они прикажут ему использовать талант против того, кто встанет на пути к их целям.

Он сфотографировал рисунки и убрал блокнот под кровать, где я его нашла.

— Вот и все, — сказала я. — Эту искру магии я ощутила. Больше ничего нет?

— Похоже на то, — сказал Сэм. — Так часто бывает. Из-за таких вещей, как блокнот, нельзя делать выводы по сканированию снаружи. В половине случаев мы не находим ничего полезного, а в остальных нет ничего точного. Но миссии важны, когда мы натыкаемся на что-то хорошее. Мы можем следить за сыном, это может нас куда-то привести. Он может даже передавать информацию, если правильно сыграть.

Он пошел вниз. Пара стояла, где мы их и оставили, напряженные, встревоженные, посреди гостиной. Переводчица говорила с ними тихим голосом. Брандт стоял рядом с сыном, а тот сидел напряженно в кресле.

Взгляд и ощущение тревоги в энергии комнаты, и я поняла, что произошло. Мальчик дернулся, и Брандт магией приковал его к креслу.

— Мы поговорим с их сыном наедине пару минут, — сказал Сэм переводчице. — Скажи, что его не арестуют.

Отец нахмурился, глаза матери расширились, но они ушли на кухню после пары фраз. Переводчица пришла к нам.

Сэм поймал взгляд Брандта и кинул. Младший офицер убрал чары, бормоча. Было похоже на латынь — он мог быть из Академии.

Мальчик решил вскочить, но Сэм вытянул руку, и ребенок замер. Он посмотрел упрямо в глаза лидера миссии. Сэм склонился, чтобы их лица были на одном уровне.

— Мы нашли твой блокнот наверху, — тихо сказал он. — У тебя есть талант, ты можешь работать с магией. Ты не хочешь, чтобы родители узнали?

Мальчик побледнел, когда услышал перевод, сжал губы. У всех стран были напряженные отношения между магами и не-магами, предрассудки доходили до жестокости, и Эстония не отличалась.