Глава пятая

Глава пятая

— Дима?! — вскрикнула я, увидев родное лицо, теперь «украшенное» многочисленными ссадинами и царапинами. Руки покрывала засохшая кровь, от вида которой перед моим взором предстали картинки убийства животных. Но хуже становилось от того, что эта кровь была не зверя, а человека.

— Откуда ты… отойди! — зло пробурчал брат и резко отодвинул меня со своего пути.

Услышав, что происходит что-то неладное, рядом возник Денис и не смог сдержать въедливого смешка:

— Ого, какой красавчик! Это где ты так? Кому не повезло?

— Отвали. И что вообще здесь делает она? — брат бросил гневный взгляд в мою сторону. Казалось, что сейчас в этой квартире всем не поздоровится от гнева Димы. Он, наверное, готов меня придушить за лишнее присутствие, а Дениса за то, что поспособствовал этому.

— Девчонка волновалась за тебя, ты же не поднимал трубку. Я и подумал, почему бы нам вместе тебя не подождать, — попытался объясниться Денис, с лица которого не спадала усмешка.

— Черт, паникерша, — сказал брат и отправился в ванную, чтобы смыть со своих рук чужую кровь.

Из ванной доносилась спокойно льющаяся вода и недовольный голос брата, возмущавшийся по поводу того, что не поднятая трубка — это не конец света, что я надоедливая дура и достала его своей излишней заботой. От услышанного я почувствовала ужасную несправедливость и обиду. Вот так переживаешь за человека, места себе не находишь, а он ведет себя так, как будто благодаря тебе случилась всемирная катастрофа.

Переборов в себе желание пустить слезы, я попросила у Дениса аптечку, если такова у него имеется.

— О, сейчас что-нибудь поищу, — ответил он и исчез на кухню.

Я осторожно приблизилась к ванной, боясь, что увидев меня, брат еще больше начнет возмущаться, и все же задала вопрос:

— Дим, что произошло?

— Отстань. Не твое дело.

— Ну как это не мое? Ты — мой брат. И я имею право знать, что с тобой случилось.

— Слушай, взрослые мужчины иногда позволяют себе драки. В этом нет ничего необычного! — прорычал Дима. — Что за чрезмерная опека вообще такая?

— Ладно, скажи тогда только одно: никто не умер?

Дима издевательски засмеялся, словно я ляпнула какую-то глупость, а потом серьезно сказал:

— К сожалению, нет.

Я застыла в удивлении, разглядывая брата. В его глазах светилась ненависть, приправленная ноткой кровожадности и легкой сумасшедшинки. В такие моменты понимаешь, что люди таят в себе намного больше чувств и эмоций, чем они показывают на самом деле. Посторонним видна лишь вершина айсберга. А что там дальше, в глубинах человеческой души, — знает лишь сам ее обладатель.

— Вы еще не поубивали друг друга? — усмехаясь, задал вопрос Денис, принесший вату и перекись водорода. Я забрала у него предметы первой помощи и вопросительно посмотрела на Диму, пытаясь прогнать неприятные ощущения. Весь его вид говорил о том, чтобы его, наконец, оставили в покое, что никакое обрабатывание ран ему не нужно, но, тем не менее, он все же молча согласился помочь ему.

Втроем мы прошли в комнату Дениса, где я начала обрабатывать раны усевшегося на кровать брата, попутно размышляя, во что он ввязался. На ум сразу же пришла мысль о том, что применяет силу Дима редко, лишь в крайних случаях, когда что-то заденет его до глубины души, когда по-другому эмоции выплеснуть не получается. Последний такой случай был несколько лет тому назад. Но тогда — это понятно. А сейчас? Что настолько сильно задело брата, что ему захотелось влезть в драку?

— Ай! — вскрикнул Дима, когда смоченный перекисью кусок ваты коснулся ссадины на щеке.

Ну вот, махаться кулаками мужчины горазды, зато пищат как маленькие дети от соприкосновения раствора с израненной кожей.

— Рассказывай, кого ты отметелил или кто тебя, — сказал Денис, присев на краешек кровати, попутно разглядывая бутылочку с перекисью.

— Да ничего серьезного, так, парочка пьяных ублюдков начали докапываться до меня. Типичное быдло. Вот и пришлось объяснить им, что ко мне лучше не лезть. — Ответил брат, уставившись в сторону зашторенного окна. Наверное, он тоже подумал о том, что эти плотные шторы чертовски депрессивны.

В свою очередь, мне мало верилось в объяснения Димы. Мое подсознание подсказало мне, что случилось, как только я увидела брата. Но эти едва ощутимые импульсы-подсказки я обеспокоенно прятала, как можно дальше, не желая верить в то, что Дима не послушал меня.

— Прям-таки утром тебя начали домогаться? — засмеялся Денис. — Да уж, вот народ пошел!

— Не то слово, — пробубнил брат. — Приключения на ровном месте.

Когда я закончила обрабатывать раны, Дима решил, что нам пора. Честно сказать, я и сама хотела поскорее выйти на улицу. В квартире чувствовалось какое-то напряжение. А еще раздражала чрезмерная веселость Дениса.

— Значит, в "доту" мы не сыграем, как собирались? — с сожалением произнес друг.

— Нет, сегодня хватит с меня развлечений.

Попрощавшись с Денисом, который любезно предложил подвести нас до дома, на что ему был дан благодарный отказ, мы вышли из подъезда, решив, что нам стоит прогуляться. К тому же, прогулка способствует приведению мыслей в порядок, да и грех не воспользоваться хорошей погодой, редко приходящей в наш городок осенью.

Яркое солнце, еще утром полностью затянутое тучами, сейчас вовсю пригревало остывшую землю. Ветер перестал быть таким пронзительным и мерзким, он легко и нежно обволакивал раскрасневшиеся щеки. Воздух свежий-свежий, хотелось вдыхать его полной грудью! Благо на то есть возможность: девятиэтажка Дениса расположилась в тихом районе, недалеко от березовой рощи, к тому же приток машин здесь небольшой.

Дима шел впереди меня, засунув руки в карманы пальто и периодически пиная ногами дорожную гальку. Я задумчиво смотрела на его спину. Такой взрослый. Но… тот факт, что человек взрослеет и становится самостоятельным, не отменяет заботу о нем, как о беззащитном существе, только появившемся на свет. Конечно, если ты действительно любишь его.

Устоявшееся молчание прервал вопрос брата:

— И чего же ты у меня такая догадливая, а, сестра? Ты же сразу поняла, что я соврал Денису.

Разумеется. И, тем не менее, уже давно зная правду, я не хотела, чтобы Дима озвучивал ее. Хотелось подальше оттянуть момент, когда брат скажет, что этими "пьяными ублюдками", затеявшими драку средь бела дня, был не кто иной, как Руслан. Просто Руслан. И, я сомневаюсь, что это именно он затеял разборку.

— Руслан в… больнице. — Пауза. — Не могу сказать, все ли с ним хорошо. Я просто вызвал "скорую" и ушел. — Брат остановился и повернулся ко мне лицом. — Я не хотел. Вернее, хотел, но… Прости.

Я ощутила, как меня охватила растерянность от того, что мои предчувствия приобрели физическую форму. Глаза принялся застилать туман непроизвольно образовавшихся слез, которые я тут же решила прогнать: в последнее время я слишком часто веду себя как плакса. Сердце ускорило свой ритм, когда в голове зазвучали вопросы: как там Руслан? Что будет с братом? Вдруг Руслан заявит на него в милицию и у всех будут проблемы?

— Май, я, правда, хотел как лучше. Просто я кое-что узнал и не смог сдержаться, чтоб хотя бы не врезать ему по роже.

— Что? — спросила я, внимательно ожидая продолжения.

Мимо нас проехал автомобиль, в салоне которого громко играла музыка, тем самым на несколько секунд прорезав образовавшуюся густую тишину. Я обернулась: мы уже достаточно отдалились от дома Дениса.

— Он связался с тем уродом. Когда я узнал об этом, я почти физически почувствовал, как мои глаза налиливаются кровью. Как же давно я хочу, чтобы он сдох! Правосудие миновало его. И, самое обидное, что в университетах преподают одни сказки. Неотвратимость наказания, неотвратимость наказания. Да все плевали на это. Жаль, что в прошлый раз у меня ничего не вышло. — Руки брата сжались в кулаки.

— Что ты говоришь такое?! Это все в прошлом. Нельзя устраивать самосуд! — я приблизилась к брату и дотронулась до его плеча. Через это прикосновение я будто попыталась перетянуть на себя хотя бы какую-то часть той боли, что он испытывает. Я так хочу, чтобы Дима был счастливым.

— Майя, ты не понимаешь… Это для всех все в прошлом. Но не для меня. Он отнял у меня самое дорогое.

Я крепко-крепко обняла Диму, не зная, какими словами можно его утешить, и почувствовала, что он… плачет. Мужские слезы — редкое явление, но настолько сильное, что переворачивает всю душу, унося землю из-под ног. Мне и самой стало не по себе, мурашки начали бегать по моему телу, пронзая током.

Неужели так можно любить?

— Тише, Дим, тише. — Шептала я, поглаживая брата по спине. — Я верю в принцип бумеранга. И просто уверена, что рано или поздно, этому подонку за все воздастся.

Мы стояли так, в обнимку, еще несколько минут. Я терпеливо ждала, пока брат успокоится, искренне переживая за его душевное состояние. Мне и в голову не приходило, что он еще не отпустил ее, ведь прошло уже почти пять лет. Оказывается, его боль не уменьшилась ни на грамм за этот период. Неужели время совсем не лечит?

Дима отпрянул от меня, разжимая объятия. Его глаза красные и болезненные. Мне больно видеть его таким сломленным. Он ничего не сказал, просто снова проследовал вперед, а я вслед за ним. Через минут десять молчания мы повернули на главную дорогу, которая непосредственно ведет к нашему району. Здесь уже поток машин увеличился в разы, отчего стало слишком шумно. По обеим сторонам от проезжей части начали вырастать многочисленные торговые центры и кафешки. Хотелось быстрее пройти всю эту искусственную атмосферу муравейника и попасть в более тихое место.

Минуя многочисленных прохожих, Дима снова заговорил:

— Я уже давно хотел поговорить с Русланом. Мне абсолютно не нравилось, что он так по-свински ведет себя с тобой. Расстались — так будь ты человеком, а не животным. А ты все упрашивала меня, чтобы я не лез, но я не мог так все оставить. Я не хотел видеть, как ты плачешь. И сегодня решил, наконец, с ним поговорить. Объяснить ему, что не хорошо быть таким трусом. Я решил встретить его у его же подъезда. Но как только Шереметьев вышел из него, ему кто-то позвонил. Он обратился к звонившему, назвав его по кличке. Я услышал ее. Хмурый. Илья Хмуренко. Убийца моей Таси. — Дима со злостью сжал челюсть. Казалось, что даже произносить это имя ему было противно. — Далее я услышал, что их встреча отменяется. Видимо Руслан решил прикупить у него наркоты, но что-то пошло не так.