Первый, самый крупный
Боевая учеба войск Белорусского округа в 1933 году завершилась крупными маневрами. Участники учения готовились продемонстрировать перед наркомом обороны свою выучку и организованность. Готовились к смотру и парашютно-десантные батальоны бобруйского лагерного сбора, которые к этому времени уже освоили и «левашовскую» кучность.
Шли последние приготовления. Производился расчет. Отряды тренировались в посадке в самолеты. Аэродром в Бобруйске содрогался от рева мощных моторов. Это авиаторы проводили свои тренировки.
Шла подготовка к десантированию и тяжелого оружия в парашютно-десантных мягких мешках, кратко называемых ПДММ, с самолетов Р-5.
В отрядах, сформированных из парашютистов нештатных отдельных стрелковых батальонов особого назначения, и в батальоне Алексея Левашова подготовка к парашютному десанту подошла к завершению.
Как командир легкопулеметного отряда готовил своих десантников и полуротный Иван Лисов. Ему, уже опытному командиру с пятью прыжками, было понятно, что значит даже маленькая оплошность в подготовке парашютистов для группового десантирования. Все проверено и перепроверено. На последнем совещании с командирами подразделений представитель штаба округа предупредил, что на маневрах будут представители иностранных государств, и это еще больше тревожило.
Напряженно трудился и штаб округа. Впервые в мировой истории предстояло обеспечить десантирование на парашютах более 900 вооруженных бойцов. Сколько же требовалось для этой цели самолетов, если с каждого в среднем выбрасывалось 20–26 парашютистов? А какой аэродром обеспечит почти одновременный взлет около сорока самолетов? Было над чем поразмыслить штабу округа, начальнику ВВС и командующему войсками.
Накануне на бобруйском аэродроме приземлились десятки ТБ-3 из Киевской, Ростовской и Воронежской бригад. Тесновато стало на летном поле.
Учения достигли кульминационной фазы. И оборонявшиеся, и наступавшие войска выдвинулись в район между Минском и Марьиной Горкой. Послышался отдаленный гул самолетов. Усиливаясь, он заполнял все небо. Руководители учения и гости насторожились, подняли головы в сторону приближавшейся воздушной армады, многие вооружились биноклями.
ТБ-3 приближались звеньями. Сосчитать их невозможно — самолеты растянулись до самого горизонта.
В группе иностранцев стало оживленнее. Такого количества воздушных гигантов они еще не видели. А когда с первых кораблей посыпались десантники, полковник-француз не удержался:
— Смотрите! В небе парашютисты!
— Колоссаль! — не отрывая бинокля, выразил восторг представитель чехословацкой делегации.
Участники маневров и гости были поражены массированным воздушным десантом. Синева неба украсилась белыми куполами. Все новые и новые парашютные букеты вспыхивали в воздухе. Каждая тройка самолетов выбрасывала свой десант. А бинокли приближали саму картину десантирования: с обоих крыльев каждого бомбардировщика, с турелей, а также из бомболюков прыгали люди. Несколько сот парашютистов в короткое время мощным десантом опускались на большое поле.
Приземлившиеся гасили купола, освобождались от подвесных систем, группировались вокруг командиров, строились и бежали к рубежам боевых действий…
Иван Лисов привычным движением вышел на срез плоскости и шагнул вниз. Пролетев пять секунд, рванул вытяжное кольцо. Динамический удар встряхнул, значит, купол раскрылся нормально. Посмотрел вверх — полный порядок. А под ним десятки парашютных куполов — это десантники опускались с неба в тыл условного противника. Все в нем ликовало. Радости не было предела и за себя, участника десанта, и за Красную Армию, которая принимала в свои ряды новый род войск — крылатую пехоту.
В армиях других стран во все времена военачальники мечтали не только о горизонтальном, но и вертикальном окружении противника. И вот настало то время, когда мощный вооруженный парашютный десант опускался в тылу противоборствовавшей стороны.
Мысли полуротного Лисова оборвались. До земли осталось совсем немного. Его сносило к небольшой группе наблюдателей. Попытался скольжением уйти подальше, но встретился с землей метрах в пятидесяти от этих наблюдателей.
Пока освобождался от подвесной системы, к нему подошли двое: командир с ромбами в петлицах и, судя по высокому головному убору, француз.
— Товарищ комбриг! — начал докладывать Лисов. — Командир легкопулеметного отряда Лисов совершил шестой парашютный прыжок. Материальная часть работала отлично, самочувствие нормальное!
Комбриг принял доклад, задержал взгляд на статной, в темно-синем комбинезоне фигуре парашютиста.
— Это полковник французской армии, наш гость, — показывая на военного в необычной форме, представил комбриг.
Офицер вскинул для приветствия руку ладонью вперед, подошел ближе и на чистом русском языке спросил:
— На парашюте какой системы вы прыгали — французской «Жюкмесса» или американской «Ирвинга»?
Лисов понял, что французу, по-видимому, неизвестно, что к концу 1931 года наша фабрика сумела уже изготовить более 5 тысяч отечественных парашютов[9].
— Все десантники выполнили прыжок на парашютах русской фабрики, — доложил Лисов и повернулся, показал клеймение на ранце. — Вот, смотрите!
Ответ Лисова и клеймо, видимо, удивили француза, и он потрогал шелковые клинья, стропы.
— Очень ли волнуетесь вы при отделении от самолета, не страшно прыгать?
— Немного волнуюсь, но прыгать не боюсь.
Лисов понимал, что эта непредвиденная встреча на земле выбивает его из плана выполнения боевой задачи, и о комбриг не отпускал, начал спрашивать о задачах отряда, о соседях справа и слева. Наконец, удовлетворившись ответами, приложил руку к головному убору:
— Можете идти.
Остался доволен интервью и француз. На прощание он пожал Ивану руку, сказал:
— Желаю удачи в опасной, но интересной службе!
По окончании маневров многих парашютистов-десантников наградили ценными подарками и грамотами ЦК ВЛКСМ. Все командиры среднего и старшего начсостава получили памятные подарки командующего войсками Белорусского военного округа. Иван Лисов и другие участники маневров присутствовали на приеме, устроенном правительством Белоруссии.
В это же время на маневрах в Ленинградском военном округе десантировалась 3-я авиабригада особого назначения, а посадочным способом — несколько сухопутных частей и батальон курсантов авиашколы.
В Московском военном округе была успешно переброшена по воздуху из Тулы в район Горького одна стрелковая дивизия. Подобные учения проводились и в других округах.
Маневры показали, что Советский Союз в теоретической разработке и строительстве воздушно-десантных войск заметно опередил капиталистические государства.
Нарком обороны СССР К. Е. Ворошилов позднее говорил: «Парашютизм — это область авиации, в которой монополия принадлежит Советскому Союзу. Нет страны в мире, которая могла бы сказать, что она может в этой области хоть приблизительно равняться с Советским Союзом… Таких стран в мире нет»[10].
В конце 1934 года, вскоре после участия в маневрах, красноармейцы и младшие командиры батальона ОСНАЗ 5-й стрелковой дивизии были демобилизованы.
Снова из числа лучших красноармейцев второго года службы в полках при первых батальонах сформировали роты для нового нештатного батальона десантников. Опять началось обучение укладчиков, но в лагере Дретунь к этому времени уже построили парашютную вышку.
Летом 1935 года батальон убыл на трехмесячные сборы в район Сещи. Здесь каждый десантник, как и в прошлом году, совершил по 6–8 парашютных прыжков и был в готовности к участию в десантировании на маневрах. Но батальон для этого не потребовался.
В следующем году батальоны ОСНАЗа больше не формировались. Илью Полозкова назначили командиром роты в своем 15-м стрелковом полку. Такая судьба постигла и других командиров-десантников, подготовленных в этих батальонах и на курсах в Детском Селе.
Приказом по округу 9 января 1936 года командир батальона 99-го стрелкового полка Александр Онуфриев в связи с упразднением батальона особого назначения получил должность командира отдельного разведывательного дивизиона в своей же 33-й стрелковой дивизии.
Ивану Лисову повезло. Позже со своими командирами взводов он убыл в 47-ю авиабригаду особого назначения, а многие командиры-десантники на этом и закончили службу в воздушной пехоте.
После маневров жизнь в батальоне Левашова вошла в прежнее русло. В положенные сроки прибывало и убывало пополнение. Однако новобранцы в 7-й БОН направлялись уже прямо из военкоматов.
Прошел строгую медицинскую комиссию для службы в батальоне особого назначения и призывник Витебского горвоенкомата Петр Терещенко.
Среди сверстников из деревни Копти он отличался ростом. По окончании четырех классов поехал со старшим братом Иваном в Карелию на заработки. Говорили, что жизнь там получше. Но все оказалось по-другому, pi братья вернулись. После этого Петр устроился работать на железной дороге. Он оказался в бригаде, которая меняла шпалы, а вечерами продолжал учиться. Вскоре стал кондуктором. В каждой поездке он встречал разных людей, которых железная дорога связывала с работой, домом, другими районами и городами.
Однажды в купе вагона увидел военного летчика. Его форма заворожила. «Вот бы самому стать таким», — думал юный кондуктор. Все в нем загорелось. Он съездил в Витебский аэроклуб и узнал, что нужно окончить семь классов. Только тогда с ним будут разговаривать.
Совмещая работу с учебой, Петр с большим желанием шел к своей мечте. А получив свидетельство об окончании неполной средней школы, написал заявление в аэроклуб. И мечта его сбылась — приняли. Учился с особым рвением, перед призывом в армию получил свидетельство летчика.