- Я не ненавижу тебя.

- Тогда ты должен положить трубку, - ответил Сорен.

- Тебе бы это очень понравилось. Почему ты все еще не спишь?

- Читаю.

- В постели?

- В постели.

Кингсли не мог удержаться, чтобы не представить Сорена в постели. Белые простыни на его бедрах, обнаженная грудь, рука под головой, пока он читает. Божественность в непринужденности.

- Что читаешь? - поинтересовался Кингсли, пытаясь отвлечься от мысленных образов.

- Эротический пересказ Книги Эсфирь.

Кингсли застонал.

- Тебе стоит начать заниматься сексом. Пожалуйста. Мне даже все равно со мной или с ней. С кем-нибудь.

- Я в порядке, - заявил Сорен, но Кингсли понял, что он не в порядке. Его «в порядке» прозвучало с надломом.

- Ты скучаешь по этому? - спросил Кингсли. Не этот вопрос он имел в виду. Он имел в виду «Ты скучаешь по мне?».

- Мне двадцать девять, я мужчина и дышу, - ответил Сорен. - Ты как думаешь?

- Никто не станет тебя осуждать, если ты нарушишь обеты. Никто, кто важен.

- Для меня это важно, - ответил Сорен. - У меня есть причины делать то, что я делаю, и не делать того, чего я не делаю. Причины, которые не имеют ничего общего с церковью или священничеством. И причины, которые также не имеют ничего общего с тобой или Элеонор.

- Я могу позвонить Блейз. Она будет через час. Ты бы этого хотел?

Сначала Сорен не ответил, не сказал ни слова.

- Ты думаешь об этом, не так ли? - спросил Кингсли и знал, что Сорен думал.

- Так и знал, что не стоит дружить с дьяволом.

Кинсли улыбнулся.

- Блейз великолепна в постели. Ты не пожалеешь. Она может делать эту штуку во время минета, когда берет твой...

- Кингсли.

- И вбирает так глубоко, что может лизнуть...

- Кингсли.

- Потрясающе. Подарок от Бога.

- Красный.

- Красный? - повторил Кингсли.

- Я пытался использовать стоп-слово в этой беседе.

Кингсли тихо усмехнулся.

- Тебе понадобится более надежное слово, чем это, mon ami.

- Я бы выбрал слово посильнее. На ум уже пришло несколько более сильных слов.

- Если не хочешь Блейз, могу приехать я, - сказал Кингслию

- Думаю, у тебя и так достаточно любовников, - ответил Сорен.

- Мы говорим не о моих потребностях. Мы говорим о том, что нужно тебе.

- Мне нужно поспать, и кто-то мешает мне это сделать.

Кингсли это не смутило.

- Знаешь, это бы ничего не значило. Ты можешь сделать со мной все, что пожелаешь. Боль. Секс. Еще боль.

Сорен снова замолчал. О чем он думал? Что чувствовал? Соблазнился ли он?

Конечно соблазнился.

- Скажи мне кое-что... как давно это было? - спросил Кингсли в наступившей тишине.

Сорен вздохнул.

- Какой сегодня день?

- Пятница.

- Тогда это было... хм... одиннадцать лет. У тебя?

- Одиннадцать минут. - Скорее час и одиннадцать минут, но к чему детали? - Ты ни с кем не был после меня? Ни разу?

- Ни с кем после тебя, - ответил Сорен.

- А твоя Королева-Девственница?

- Я пообещал ей, - ответил Сорен, раздражение исчезло из его голоса. Но Кингсли все еще слышал боль. - Я пообещал ей, что дам ей все. И намерен сдержать это обещание.

- Ты и мне пообещал, - напомнил ему Кингсли. - Ты сказал, что разделишь ее со мной.

- Еще одно обещание, которое я намерен сдержать. Видит Бог, меня ей будет недостаточно. Но я первый ее получу.

- Почему? - спросил Кингсли, улыбаясь сквозь злобу. - Потому что ты увидел ее первым?

- Потому что я не занимался сексом одиннадцать лет.

- Тогда трахни кого-нибудь другого, - ответил Кингсли, наполовину смеясь, наполовину крича. - Меня оскорбляет, что ты сейчас лежишь в своей постели в полном одиночестве и читаешь эротические рассказы о Руфи.

- Эсфирь.

- Понимаешь, что я должен заниматься сексом больше, чтобы восполнить все годы, которые ты не занимался сексом. Кто-то должен восстановить баланс во Вселенной.

- Вселенная благодарит тебя за твою жертву. А теперь могу я повесить трубку? - спросил Сорен.

- Пока нет. Я подумываю убить Фуллеров - обоих.

- Нет, не подумываешь.

- У меня была такая мысль. Быстрая мучительная смерть. Расплата за то, что заставили Сэм предать меня.

- Никто не заставлял Сэм предавать тебя. Если она и предала тебя, то сделала это по собственной воле и по своим собственным причинам. Ты начал войну с Фуллерами. Они ответили. Теперь ты знаешь, почему я пацифист.

Кингсли крепко зажмурился и пожалел, что не может закрыть уши на слова Сорена. Все это время он был слеп. Он обожал Сэм так сильно, что ни на секунду не подумал о том, что она может отвернуться от него. Теперь он видел ее такой, какая она есть на самом деле, и ему хотелось, как Эдип, ослепить себя.

- Ты не сможешь победить, если не будешь сражаться, - наконец произнес Кингсли.

- Кингсли, скажи мне кое-что. Как началась эта битва?

- Я хотел купить отель «Ренессанс» у Фуллеров.

- Почему?

- Потому что это здание мое. Я понял это сразу, как только увидел.

- Значит, ты борешься за него?

- Конечно. Это то, что ты делаешь, когда чего-то хочешь.

- Ты помнишь историю из Библии, известную как Суд царя Соломона? - спросил Сорен.

- Почему мы не можем заниматься сексом по телефону, как обычные извращенцы? - спросил Кингсли.

- История начинается в первой Книге Царств, глава третья.

- Значит, никакого секса по телефону?

- Бог спросил у Соломона какой величайший дар он бы желал получить. Соломон ответил «мудрость», и Бог одарил его величайшей мудростью. Вскоре после этого он попросил разрешить спор между двумя проститутками, которые живут в одном доме. Обе женщины родили сыновей с разницей в три дня. Один ребенок умер. Второй выжил. Одна мать утверждала, что выживший был ее сыном. Друга мать говорила, что ее сына украли и заменили мертвым ребенком.

- Я и забыл, какая отвратительная книга Ветхий завет.

- Дальше лучше, - ответил Сорен. - Женщины потребовали, чтобы царь Соломон вынес решение, чтобы определить, кому принадлежит живое дитя. Соломон заявил «Принесите мне меч», и ему принесли меч. Он сказал, что разрубит младенца надвое и отдаст одной матери одну часть, а другой другую. Одна женщина сразу же закричала «Пожалуйста, повелитель, отдайте ей ребенка, не убивайте его». И так Царь Соломон понял, что женщина, которая, не раздумывая, отказалась от мальчика, чтобы тот жил, и была его матерью.

Кингсли вздохнул.

- И ты клонишь к...?

- Истинное испытание любви - это не всегда «Будешь ли ты за нее бороться?» Проверка настоящей любви обычно «Способен ли ты сдаться?».

Кингсли громко сглотнул.

- Я не могу сдаться. Я не такой сильный как ты. Я не могу отказаться от того, что хочу. Я слишком много потерял в жизни. Я больше не хочу проигрывать.

- Жертва стоит того, - напомнил Сорен. - Попробуй хоть раз. Ты поймешь.

- Говоришь как мужчина, который не занимался сексом одиннадцать лет.

- Я вешаю трубку, - сказал Сорен.

- Это весело, - ответил Кингсли. - Мы с тобой по ночам разговариваем по телефону о девушках. Мы должны делать это чаще.

- Кингсли?

- Oui?

Щелк.

Кингсли рассмеялся и повесил трубку. Он смеялся до тех пор, пока не мог больше смеяться. Он смеялся, пока не ощутил, что больше не хочет смеяться.

Он встал и сделал успокаивающий вдох. Прямо сейчас роскошный блондин, который не мог им насытиться, ждал его в постели.

Он будет трахаться в настоящем. Прошлое может пойти нахер.

Глава 34

У Кингсли до сих пор не было своего клуба и не было его королевства. Но у него была Ирина и обещание, которое он ей дал. Несколько месяцев он и Госпожа Фелиция обучали ее искусству садизма и доминирования. Обучение превратило ее из холодной, молчаливой, боящейся находиться в его доме, боящейся сделать неверное движение, в гордую, жестокую богиню боли.

И Блейз посчастливилось стать первой жертвой Ирины. Не считая ее скоро-станет-бывшим мужа.

- Ты будешь хорошей девочкой для меня? - спросил он у Блейз. Они сидели на деревянном троне в его игровой комнате, она у него на коленях. - Мне нужно, чтобы ты делала все, что я скажу.

- Я буду вашей лучшей девочкой, monsieur, - пообещала Блейз, говоря по-французски, которому обучилась в частной школе. Он приподнял ее подбородок и заставил посмотреть ему в глаза. Она играла роль испуганной маленькой девочки так хорошо, что даже он иногда велся на это. Или, что более важно, верил его член. Она одарила его своим самым невинным обиженным выражением. О да, сегодня она будет для него самой лучшей девочкой.

- Жди здесь, - приказал он Блейз. Она присела в реверансе, и он оставил ее стоять в своей игровой комнате у Андреевского креста. Сегодня она надела свое лучшее платье и выглядела так, словно Рита Хейворт сбежала с серебряного экрана и попала в современный Манхэттен. В последнее время она обижалась, что Кингсли не уделял ей должного внимания. Что ж, сегодня вечером она получит все внимание, какое захочет.

Выйдя в коридор, он увидел поджидавшую его Ирину, вышагивающую по коридору в своих черно-фиолетовых кожаных сапогах.

- Моя малышка растет, - сказал он, беря Ирину за руки. Она закатила глаза.

- Мы можем начать? - спросила она. Ее русский акцент делал ее слова еще более угрожающими. Доминатрикс была той редкой профессией, где эта черта была ей на руку.

- Торопишься?

- Я ждала этой сцены несколько месяцев. Дай мне ее. - Садистский блеск появился в ее глазах.

- Не будь слишком нетерпеливой. Помни, что твои клиенты будут платить за твое время. Это тебя хотят, желают. Ты должна быть равнодушной. Они должны быть благодарны за честь, что ты уделила им свое время и внимание. Они ниже тебя. Они хотят быть под тобой. Да?

- Да, - шумно выдохнула она.

- Хорошо. - Он быстро поцеловал ее в обе щеки. - А теперь можешь взять ее.

Он провел ее в игровую. Блейз по-прежнему стояла у стойки с флоггерами.

- Эта сессия парная, - начал Кингсли, обращаясь к Ирине. - У тебя будет несколько таких. Каково первое правило парных сессий?

- Женщина планирует сессию, - ответила Ирина. - Не мужчина.

- И почему?

- Так мы можем прикрыть свои задницы.