Вот и теперь, он выжидал подходящего момента, мысленно проговаривая целые речи, будто пытался заучить куски текста, мимику и эмоции.

— Юль, — Илька подошел, протянул Юльке детские носочки, — нам надо поговорить.

Юлька взяла носочки, и старательно начала их надевать. Она будто не слышала или игнорировала.

— Юля…

— Да, конечно, — Юлька тряхнула отросшими прядями, — конечно надо, давай сегодня вечером, хорошо? — Юлька взглянула на него мягким взглядом, потом протянула руку и провела ладонью по щеке. — Ты какой-то запущенный у меня, — произнесла она, — похудел, зарос…

Она взяла Машу на руки и пошла в прихожую. Илька, ощущая жар там, где была ее ладонь, двинулся следом. Он подержал дочку, пока Юлька натягивала сапоги и надевала пальто.

— Нина не отвечает, — вдруг сказала Юлька, — я звоню, звоню… Ты звонил? — спросила она, глянув на Ильку.

— Звонил, — хрипло ответил он, — абонент не абонент.

— Вот и у меня так же, — огорченно ответила Юлька, — ох уж эта Нина! Сидит, наверное, там, и сгрызла себя от вины. Я переживаю…

Юлька взяла Машу и открыла входные двери.

— До вечера, Иль, — она вдруг протянула руку, подзывая, он подошел, и Юлька чмокнула его в щеку. Потом она улыбнулась и вытерла пальцем след от помады. — Ты на работу не опоздаешь?

— Нет, — ответил Илька, — я теперь…

— Ну ладно, — перебила она его, — мы поехали, такси ждет. Вечером заберешь нас или…?

— Заберу! — торопливо произнес он.

— Ну пока! — махнула она рукой и захлопнула дверь.

Илька плюхнулся на пуфик в прихожей и обхватил голову обеими руками. Она приняла решение. Но какое…

День тянулся немыслимо и был заполнен какими-то дурацкими делами, не имеющими никакого отношения ни к его жизни, ни к его мыслям. Он тоже принял решение, потому что оттягивать далее было нельзя. А еще он надеялся, что это решение, и эти перемены изменят и жизнь. Хотелось бы к лучшему…

Юлька вышла из своей любимой школы улыбающаяся и окруженная детьми. Илька любовался ей. Все же, педагогика — это ее призвание. Зря тогда, в детстве, тетя Даша и дядя Слава считали, что она совсем бесталанная, и педагогический вуз просто позволит ей приобрести профессию. Нет, они, хоть и нечаянно, но попали прямо в точку, угадали с Юлькиным талантом. И теперь она была в своей стихии.

Илька поначалу был против этой идеи со школой, в основном из-за того, что компаньоном станет Мельницкий. Была какая-то угроза его благополучию от этого странного мужика. Он не претендовал на Юльку в открытую, но, почему-то, постоянно оказывался рядом! Даже его, Илькина, дочь после появления на свет оказалась в руках Мельницкого. Юлька рассказывала это со смехом, но Ильке было не до смеха. Они оплатили партнерские роды. И вот в самый ответственный момент оказалось, что в зале ожидания вместо него сидел этот Костя. Когда Маша издала первый крик, в зал ожидания выглянула акушерка.

— С Филатовой кто? — выкрикнула она, и Мельницкий поднял руку, будто имел на это право.

Его проводили в маленькую комнатку, где подали туго спеленатую новорожденную Машу.

Юлька говорила, что испытала шок, когда в послеродовой палате обнаружила совершенно растерянного компаньона в халате и шапочке с ребенком на руках.

Но Илька давно перестал быть ревнивым рефлексирующим подростком, и понимал, что Юлька думает только об одном — о своей школе. И он успокоился. Потому что там она находила для себя источник энергии, а значит, это было хорошо.

Юлька долго копалась, пристегивая кресло с Машей, потом уселась сама и улыбнулась ему в зеркало заднего вида.

— Трогай, шеф! — пошутила она. Это был хороший знак.

— Как прошел день? — заговорил Илька на тему, которая была наиболее, по его мнению, подходящей.

— Замечательно! — ответила Юлька, — а у тебя?

— Нормально, — ответил Илька, а потом решился и выпалил, — Юля, мне предложили повышение и я согласился!

Она взглянула на него долгим взглядом.

— Повышение, это означает переезд в Москву?

Илька кивнул и замер, глядя на жену.

Тут в кресле завозилась и закряхтела проснувшаяся дочь, и Юлька переключила внимание, оставив его в напряженном ожидании.