– Точно не знаю. Войска увязли…

– Что в Фер? Дотянулся Император или нет еще?

– Нет… Сперва надо устроить мир в Нагорье, – Замай закашлялся и вдруг, краснея, страстно попросил: – Вам нет нужды меня убивать. Все равно… Нас будут искать. Поднимут тревогу…

Он дрожал от желания быть убедительным. Гекса потрогал кончик белого сломанного носа:

– Возможно, ты прав.

Замай задышал чаще. Воздух был полон запахов, благоухали трава и вода, и белые облака то прикрывали солнце, то выпускали его на свободу.

– Я собираюсь жениться, – сказал он шепотом.

Гекса кивнул:

– Хорошо… Когда вы должны вернуться в птичник?

– Завтра на рассвете.

– Если вы не вернетесь… Бывает так, что патруль не возвращается в строк?

– Бывает.

– Что его может задержать?

– Ливень, гроза, сильный ветер… Они подождут до полудня. Потом вышлют людей на поиски.

– Сколько?

– Три птицы… Может быть, больше, потому что эти места считаются опасными. Здесь пропал мятежный маг.

– Понятно, – гекса кивнул. – Что еще ты хотел бы нам сообщить? Какие-нибудь интересные слухи, в обмен на которые можно подарить жизнь?

– Э-э, – Замай облизнул губы. – Видели гекса. Разведчиков. Убили.

– За что все так не любят гекса, – полукровка улыбнулся. – Ты не знаешь?

– Э-э-э, – Замай кашлянул. – Я не… не…

– Ты их любишь? – полукровка издевался.

– Э-э-э… Это не мы их убили, другой патруль из нашего звена.

– Где это было?

– На Желтой Проплешине. Они вышли на открытое, и…

Допросчик перестал улыбаться:

– Так близко? Почему, как ты думаешь?

– На болотах снова не хватает мяса, – Замай говорил быстро, доверительно, чуть подавшись вперед. – Их гонит голод. Разведчики вышли почти к самой границе. Очень тощие. Так уже бывало.

– Они в самом деле людоеды?

Теперь Замай не мог понять, издевается молодой гекса – или в самом деле ждет ответа.

– Э-э-э… Да.

Полукровка нахмурился:

– Спасибо… как тебя зовут?

– Замай.

– Спасибо, Замай. Где ваш птичник?

– Белая Гора, полдня лета строго на юг.

– Там есть башня?

– Нет. Там квартиры нашего звена. Наш командир разочаровался в магах после того, как этот… один из них так опозорился.

– Ваш командир?

– Корунх, – Замай сглотнул и неизвестно зачем добавил: – Он близкий друг Крохи. Пожалуйста…

– Да-да, – гекса рассеянно кивнул. – Он примет решение отправляться на поиски?

– Да. Ему дана власть решать… от Императора.

– Что с поселком на Каменной Стрелке? – вдруг спросила волшебница, и ее голос очистился, сделавшись звонким. – Там не построили башню?

– Какой… поселок? – переспросил Замай, сразу же догадавшись, о чем она спрашивает. И она почуяла неискренность; ее темные глаза сделались черными:

– Не ври. Мне.

– Яска, – тихо сказал гекса.

Замай сглотнул. Поселок, откуда родом была беглая девушка-маг, снесли с лица земли много месяцев назад. Император счел опасным оставлять в живых несколько сот людей, ставших свидетелями безнаказанного мятежа. Замай с мольбой посмотрел в глаза гекса.

– Говори, – тихо велел тот.

Замай снова сглотнул. Он не участвовал в той карательной экспедиции.

– Меня там не было, – сказал он шепотом. – Я… не вру. Меня там не было. Я их не… Я не виноват.

Девушка вскинула руку. Замай закричал; ему показалось, что его голову сунули в пылающую печь.

– Что?! Что с ними сде…

В этот момент Замай умер, легко и даже приятно, поскольку смерть была избавлением от мучений. Гекса опустил арбалет; тело стражника опрокинулось на спину. В переносице торчала стрела.

Предводителю Крохе повезло меньше. Он участвовал в карательной экспедиции на Каменную Стрелку. Его подробно допросили, и он, захлебываясь кровью, рассказал, как звено снизилось. Люди стояли тесной толпой, и один поднимал над головой радужную бумагу со словами Императора, который скорбит о каждом своем подданном. Стражники не стали стрелять в императорскую грамоту – жители поселка были гражданами, хоть и мятежными. Им зачитали приговор и только потом убили – всех, кто был выше стремена крыламы. Детей и подростков погрузили на галеру за каменной косой и вывезли в рабство. О мальчишке-маге Кроха не знал ничего: вероятно, за ним прилетали накануне из самой Столицы. Стражникам сообщили, что поселок повинен в мятеже. Предводитель исполняет приказы, он на службе, он всего лишь исполняет приказы, он делает, что велят…

Мясная каша, которой собирались пообедать патрульные, выкипела и пролилась в костер. Запахло горелым.

Наконец Кроха умер. Яска смотрела на него, пока не затихла последняя судорога, пока тело не вытянулось на размочаленной в кашу траве – во время допроса руки стражника рвали ее с корнями. Когда он затих, Яска поднялась и, пошатываясь, пошла к берегу.

Лукс догнал ее, обнял, что-то зашептал в ухо. Она сперва пыталась вырваться, резко, даже грубо, а потом припала к нему и разрыдалась. Лукс трясущейся рукой гладил ее по голове; Развияр был ему очень благодарен. Зверуин делал, что должно, и тем оставлял всаднику время для размышлений.

Он поднял голову. Облака растянулись по небу, поджарые, напряженно-изогнутые, будто паруса. Там, в вышине, их гнал сильный ветер. Солнце прорывалось и гасло. Поверхность воды в сотне шагов от кострища поблескивала острыми искрами.

Не верилось, что гекса так близко. Его племя; убийцы его семьи. Людоеды с бледными вытянутыми лицами, с высокими скулами, с выдающимися надбровными дугами. Одни против целого мира; их убивали все, кто был для этого достаточно силен. Золотые разгромили их флот на подступах к Мирте, и гнали по морю, и добили на берегу. Имперские войска методично истребляли их всюду на своей территории. Гекса огрызались, опустошали села и города, порой выигрывали сражения, но никогда – войны.

Они не были тупоголовыми дикарями. Даже в Империи знали, что гекса искусные ремесленники: в работе с кожей и металлом им нет равных. Они никогда не признавали над собой ничьей власти; побежденные и лишенные земель, загнанные на болота, они жрали змей и друг друга, а потом ворвались в Черную Бучу… Пятнадцать лет назад.

Развияр потер лицо. Огляделся. Тела в серебристо-черной броне валялись у догоревшего костра. Поодаль, рядом с раскрытыми седельными сумками, лежали шлемы с тонкими кольчужными сетками – прикрывать лицо. Крылама все еще топталась на противоположном берегу речушки. Рядом в илистый берег была воткнута палка с набалдашником.

Яска затихла. Лукс покачивал ее, как ребенка, и поверх ее черных спутанных волос отчаянно смотрел на Развияра.

Он подошел. Положил одну ладонь на макушку девушке, другую – на плечо зверуина:

– Мы отомстим.

– Она никогда никого не пытала, – будто извиняясь, сказал Лукс. – Она…

Развияр кивнул:

– Мы отомстим и за это тоже. Но больше плакать нельзя. Прятаться – нельзя. Мы начали войну. Яска… посмотри на эти облака.

Она послушно подняла к небу воспаленные глаза в окружении слипшихся длинных ресниц.

– Ты помнишь, что я обещал с тобой сделать, если ты еще раз мне скажешь «не могу»?

Она испуганно вгляделась ему в лицо:

– Развияр… Пожалей меня.

– Нет.

Лукс нахмурился.

– Чего ты хочешь? – прерывающимся голосом спросила Яска.

– Я видел мага, который страшным ливнем почти смыл со скалы огромный замок… Лукс тоже его видел.

Яска молчала.

– Маги умеют повелевать тучами. Я хочу, чтобы ты устроила грозу.

– Я не…

Она закусила губу.

– Подумай об этом, – мягко сказал Развияр.

Девчонка в одной короткой рубашке выбежала из дома по своим делам; охнула, отшатнулась, прижалась в земляной стенке. Хутор прятался от человеческих глаз, крыши стелились почти вровень с землей и были укрыты дерном. Хутор пережил много бед, но, видимо, еще не все на своем веку. Не все.

Развияр прошел мимо вжавшейся в стену девчонки вниз, в землянку. Без стука распахнул дверь. Женщина, склонившаяся над рукодельем, испуганно подняла голову. Вскочила: