Звонок в дверь.

Звонок в дверь.

— Глеб Борисович…

— Ммм…

— Глеб!

Дергание ногой. Невнятно:

— Что еще?..

— Там в дверь звонят!

— Ммм… Ну, иди открой…

— Я?!

Судорожный зевок.

— О, господи, я и забыл… Да чччерт с ними, пусть звонят… Залезай обратно, все тепло выпустила.

Шорох одеяла, скрип.

Поцелуи, вздохи.

Настойчивый звонок еще три раза.

— Вот бл…

— Может случилось чего? Кто после Нового Года будет так ломиться?

— Ладно, пойду проверю… Не остывай пока.

Щелчок замка.

— Привет, и с Новым Годом!

Хмуро:

— Здравствуй. Взаимно.

— Смотрите, какой серьезный! — смешок. — Еще обижаешься, что ли? А я тебе остатки тортика привезла… Вкууусный!

— Спасибо, я купил вчера торт.

— Купил он… Я его вот этими ручками два дня готовила. Тут одной сгущенки три банки только… Коржи по специальному рецепту…

— Лен, что тебе нужно?

Молчание.

— Тебя.

— А что же с нашим мачо из клуба? Не сложилось?

— Ой, оставь, с кем не бывало?.. Твоя бывшая вон направо и налево гуляла, и ничего…

— До свидания, Лена.

Пихание.

— Подожди! Я… я ноги промочила. А такси уже уехало… Как я доеду, когда ничего не работает?

Неохотно:

— Хорошо. Посиди тут. Я вызову тебе такси.

— На лестнице посидеть?! Я же в песцовой шубе!

— Ну вот и не замерзнешь.

Нога в дверь.

— Ты что… не один?

— Ей сколько лет, Глеб? Ты с ума сошел? Она же тебе в дочки годится!

— Не твое собачье дело. Выметайся отсюда.

— Боже, да она мне в дочки годится…

Борьба.

— Убери руки! Ненормальный! Никуда я не пойду!

Тихо:

— Глеб Борисович… А я… пойду, наверное…

— Сидеть! Или нет — иди в спальню, я разберусь.

— «Борисович»?! Глеб, она что, студентка?!

— Лена, слушай меня внимательно. ЭТО НЕ ТВОЕ ДЕЛО! Так понятно?

Истерический хохот.

— Я ради тебя на гастроли не поехала… А ты променял меня на… вот это? Она хоть совершеннолетняя?

— Она-то совершеннолетняя. А вот ты, похоже, пьяная.

— И что? Имею право — когда меня бросили…

— Тебя бросили? Тебя?! Да ты неделю уже трахаешься неизвестно с кем…

Загадочно:

— О… Так ты из ревности… Решил мне отомстить?

— Успокойся, ты этого не стоишь.

Звон пощечины.

— Ах ты…

— Ну что? Что? Ну, ударь меня. Ударь, и устроим жаркое примирение… Прямо здесь. Хочешь?

Пушистый мех ползет вниз по плечам.

— Что ты делаешь?! А ну надень обратно!

— Нравится? Я для тебя этот комплект купила… Называется «Твоя елочная игрушка»…

Вкрадчивые шаги.

— Так, стоп. Лена! Прекрати немедленно! Убери руки, я сказал!

С порога:

— Слышь, ты, сучка драная! А ну отошла от моего мужика!

Удивленно:

— Глеб, это она мне?

— Тебе-тебе, у*бина! Ща я те космы-то повыдираю!

Насмешливо, руки в боки.

— Девочка, да я таких, как ты, на завтрак ем…

Резкие шаги, цепкие пальцы в волосах. Крики и вопли.

— Ааа!! Глеб, убери её от меня!

Язвительный смех.

— Зачем? Ты же хотела, чтобы тебя ударили…

Звуки борьбы. Ногти в лицо, крики.

Тяжело дыша:

— Давай-давай! Подбирай манатки и вали отсюда, пока пинка в жопу не получила.

Всхлип.

— Глеб… Как ты можешь… ей это позволять?.. Она… она избила меня.

— Ну-ну, не преувеличивай… Всего лишь поцарапала, да пару волосин выдрала. В тех краях, откуда приехала эта юная особа, это почти что дружеская беседа. Вызвать тебе такси?

— Да пошел ты!

Резко подхваченная с пола одежда. Тяжелый грохот входной двери.

— Фух…

— И не говори…

Нервный смех, скрип стула.

— У меня коленки трясутся… Было заметно, как мне страшно?

— Ты что! У тебя такой вид был — чистая амазонка. Я сам испугался. А Лена теперь точно заикаться будет неделю.

Заносчиво:

— И пусть заикается! Чего она вас лапала?

— Тебя. «Тебя лапала».

— Меня?

Вздох.

— Ну, можно и тебя… Идем в постель. Рано еще.

— Вы же говорили, нам нельзя на люди…

— Сюда можно.

— Почему?

Приглушенная музыка, полутьма, блики хрусталя на стенах.

— Madame, Monsieur, voici votre menu. Et le champagne.

— Merci l'ami, j'apprécie.

Легкий поклон, мягкие шаги по ковру.

— Потому что никто из университетских сюда не ходит.

— Почему?

— Потому что у них на аутентичные французские рестораны банально нет денег…

— А у вас почему…

— Эть! — палец к губам. — Хватит почемучить! Как ребенок, ей Богу.

Тонкая рука скользит под скатерть.

— Вчера я для вас ребенком не была…

— Наумова…

— И сегодня утром… И после обеда…

— Наумова, если ты возбудишь меня… в общественном месте… я тебе этого… оххх… не прощу…

Довольное хмыканье.

— Все, можете «не прощать».

Пауза. Сердито:

— И что мне теперь — так и сидеть под скатертью?

— Ммм… Сейчас я вас спасу… Вот! Валентина Андреевна из деканата носит семейные трусы — девочки в туалете подсмотрели. Белые такие, в цветочек.

Изумленное молчание. Медленно:

— Что ж… Спасибо за информацию. В самом деле?

Прысканье со смеху.

— Что вы, я придумала…

Усмешка.

— Находчивая ты моя… Однако, помогло, ничего не скажешь.

Шуршание бумаги.

— Давай-ка посмотрим, что там у них сегодня интересного…

Спустя полчаса.

— Что это?

— Это? Фуа-гра. Можешь не есть, если не нравится…

Грустно:

— И устрицы могу не есть, и жабу… Эхх… Ваш новогодний стол как-то привычнее был…

Сухо:

— Ну извини, если не угодил. И не жабу, а лягушачьи лапки — есть разница.

— Нет, что вы! Мне все нравится…

— Все, кроме еды… Наумова, надо немного расширять границы познаний… Я, между прочим, подумывал тебя в Париж с собой взять — на экономический консилиум…

— Да вы что! Серьезно?! Сейчас все съем и тарелку вылижу!

Бряцание вилкой по тарелке. Скептический взгляд.

Вздох.

— Оставь. Пойдем отсюда — накормлю тебя где-нибудь в другом месте…

Осторожный стук в дверь.

— Глеб Борисович, можно?

— Я один… Входи, Наумова.

— Что… случилось? Почему у вас такой голос?

Строго:

— Какой?

— Ну вот… такой… как будто вы сердитесь на меня…

— Конечно сержусь. Ты ведь прогуливаешь занятия!

Выпученные глаза.

— Я?!

— Ну не я же. Уже третий раз не вижу тебя на лекции.

— Глеб Борисович, да вы что… я же на первом ряду…

— Замолчи пожалуйста. Надеюсь, ты не думаешь, что столь явное пренебрежение дисциплиной университета останется для тебя безнаказанным?

Медленно, с пониманием.

— Н-не думаю…

Скрип стула, размеренные шаги.

— Прогуливаешь, зачет не сдала… Другие преподаватели на тебя жалуются… Рассказывают всякое…

Смущенно, глаза в пол.

— Да, вы правы, профессор, я совсем запустила учебу… А что… другие преподаватели рассказывают?

— А то и рассказывают… что ты свое тело предлагаешь за оценки. Я правильно услышал?

Виноватый кивок.

— Ага, предлагаю… А что мне делать, если голова пустая…

— И что, берут?

Непонимающе:

— Кого?

— Тело, говорю, берут?

— А… Да нет, один только… польстился…

Сильные руки задирают майку… Жарко, в ухо:

— Странно… на такое тело должно быть много… желающих…

— У меня… оххх… грудь маленькая…

— Что ты говоришь… А по-моему, очень даже… неплохая грудь…

Задыхаясь, голова на плече, вытянутое дугой, податливое тело…

— Еще, еще… о, боже…

Резко.

— Что ты себе позволяешь, Наумова?! Что за выгибания? Я тебя, между прочим, для наказания вызвал, а не для… плотских удовольствий. Ну-ка быстро за мой стол и спустила штаны до колен!

— О…

— Потом охать будешь. Делай как я сказал.

Неуверенно:

— Глеб Борисович, а вы… не больно будете?

Смешок.

— Это уж как получится. Давай, не то я передумаю.

Шаги, шуршание одежды, бумаг на столе.

— Так?

Судорожный глоток.

— Идеально…

Звонкий шлепок.

— Ай!

Еще один. Нежное поглаживание.

— Охх…

— Не «охх», а по предмету, пожалуйста.

— Глеб… Борисович, я… я не помню…

— Ну видишь, а говоришь, «посещала»…

— Я посещала…

Шлепок.

— Ай! Там что-то про алгоритм… оптимизации было…

— Молодец, Наумова, в правильном направлении идешь.

Пауза. Робкий взгляд назад.

— Вы… тоже…

— Что «я тоже»?

— В правильном… ох… направлении… идете.

— А если так?

— О, боже, да!.. Так совсем… правильно…

— Тогда продолжай. Можешь читать с листа…

Шуршание книгой. Слабо, выгибаясь:

— Ты с ума сошел…

Сильный шлепок, вскрик.

— Ты как обращаешься к преподавателю, Наумова? Совсем от рук отбилась…

— Черт бы тебя… вас побрал… Проблема оптимизации р-работы системы… заключается… заключается в… о… Глеб, пожалуйста… я не могу так… я… да что же это…

Хрипло, с придыханием, проскальзывая пальцами в мокрое тепло…

— Читай… И может быть, я трахну тебя сегодня.

Шипение, ругательство сквозь зубы.

Шлепок.

— Ай!! …Оптимизация… з-заключается… в нахождении максимума или… или… минимума… охх… Глеб, там-там… интервальной функции системы…

— Поднимись-ка. Упрись руками в стол… Усложним задачу…

Шуршание бумаг, поцелуи в шею, горячие ладони проскальзывают под футболку…

— Читай. А я поиграю с твоими сосками…

— О, боже… Я не могу…

— Какие твердые… чудесные… Хочу облизать тебя всю… всосать их так сильно, что ты потеряешь сознание… читай…

Всхлипывая, поджимая ноги:

— Глеб, не могу… ничего не вижу… Я… я просто сейчас… сейчас кончу…

Дергание за волосы наверх.

— О, нет, Наумова… А ну-ка раздвинь ноги. Ты кончишь, когда я скажу тебе, и не секундой раньше…

Умоляюще, закатывая глаза:

— Глеб… пожалуйста… пожалуйста…

— Ох, как ты прекрасно просишь… Дать тебе кончить?

— Нет… Хочу чтобы ты трахнул меня…

Укус в шею, непроизвольные толчки…

— Слишком быстро… Хотел еще поиграть с тобой…

— Потом… потом поиграем… пожалуйста…

Тяжелое дыхание в спину. Поцелуй между лопаток.

— Ногу на стол!

Шуршание одежды, скрип стола. Толчок внутрь. Долгий стон на два голоса.

— Хорошо?..

Всхлип.

— Совсем… совсем хорошо…

— Ну, тогда… получай… двоешница моя…

Сильные толчки бедрами, ножки стола ездят по полу.

— Глеб… о, боже, еще… еще… о, вот так… сильнее…

— Давай, маленькая… давай… кончи со мной…

— С тобой… хочу с тобой… Глеб… аххх…

Судорога наслаждения, пальцы стискивают плоть… Крики до хрипоты.

Громкий стук в дверь.

— Огромное спасибо, Глеб, голубчик… Мы уж постараемся не остаться в долгу…

— Да что вы, Лев Константинович… Какие долги? Мне это стоило двух минут приятной беседы… К тому же для любого учредителя такая стипендия — почет и известность…

— Ну, не скромничайте, пожалуйста… Я же знаю, что вы водили учредительницу на ужин… А такое не всем хорошо дается — я, например, со своей глухотой, только раздражение могу вызвать у собеседника — особенно если разговаривать через стол. А если уж не по-нашему…