Глава 1 Фордж

 Когда миллиардер входит в комнату, ты чувствуешь это. Особенно, если ты сам являешься миллиардером.

 Сегодня вечером я не намеревался быть здесь. Все взгляды обращаются в мою сторону, когда я прохожу через казино, пытаясь избавиться от тропического запаха воздуха, которым наполнена Ла Рейна де Ибица, сокровище Жана Филиппе.

 Они знают, как меня зовут. Знают, как я выгляжу. Они думают, что знают обо мне всё. Но они ошибаются.

 Никто не знает.

 Они не знают, что я бы предпочёл быть на палубе одного из моих кораблей во власти открытого океана, вместо того, чтобы находиться в окружении мигающих огней и музыкальных табло, показывающих, кто только что выиграл или проиграл.

 Они здесь ради азарта, а я здесь… Я не знаю, почему, блядь, я здесь. Зовите это любопытством. Зовите это шестым чувством. Не важно. Всё, что я знаю — я не люблю, когда кто-то пытается что-то скрыть от меня. 

 Как сегодняшнюю игру с высокими ставками.

 Независимо от того, нахожусь ли я в резиденции на своём острове, расположенном меньше, чем в миле от Ибицы, Жан Филипп отправляет мне приглашение на частные игры. Всегда. Он никогда не упустит возможности принести ещё больше денег в банк казино. Так почему из всех игр, сыгранных за этими столами, мой старый знакомый не пригласил меня на эту конкретную игру?

 Потому что кто-то не хочет, чтобы я был здесь.

 Уже не в первый раз я появляюсь там, где меня не хотели видеть. К счастью, мне плевать на то, что хотят люди.

 Жан Филипп не дурак, он знает, что рискует большим, чем моими деньгами в его казино, если он сознательно что-то скрывает от меня. Моё неудовольствие многих людей заставило желать смерти.

 Впереди меня дверь в частную покерную комнату медленно закрывается. Как только она закроется, больше ни один игрок не сможет присоединиться к игре.

 Я ускоряюсь, пробивая себе путь через толпу. Иду, не видя никого. Все они расплывшиеся очертания тёмных пиджаков и белоснежных рубашек, разбавленные красочными вспышками одежды женщин, и более смелой одежды мужчин.

 Из узкого дверного проёма была видна полоска света. Я точно знал момент, когда Жан Филипп увидел меня. Его рука сжала ручку двери, а тёмные брови приподнялись вверх к седым волосам.

 Спустя мгновение, он возвращает своё самообладание, распрямляет плечи и обходит дверь. Дверь продолжает медленно закрываться за ним, пока он наклеивает на лицо улыбку, как будто он счастлив видеть самого большого кита (прим. пер. кит —игрок, играющий с высокими ставками) когда-либо ступающего в это казино. 

 Улыбка лживая и мы оба знаем это.

 — Мой друг! Я не думал, что ты был в городе сегодня вечером. Я бы…

 — Херня. Ты не хочешь, чтобы я находился здесь. И это говорит лишь о том, что мне нужно здесь быть. Даже не думай о том, чтобы закрыть эту дверь.

 Движения Жана Филиппе были спокойными. Но он не мог контролировать эмоции на своём лице. Его карие глаза расширялись, как только проявлялся французский акцент, усиливающийся новыми звучанием.

—Всё совсем не так, Фордж. Ты же знаешь, что я бы не…

 — Я играю сегодня вечером и неважно хочешь ты, чтобы я был здесь или нет.

 Жан Филипп резко вдыхает, а затем выдыхает, как смертельно больной пациент, смирившийся со своей судьбой.

—Эта игра не одна из тех, что ты…

 — Уйди с дороги или я помогу тебе сам.

 Его подбородок опустился к груди.

—Ничего личного, monami, — сказал он, отходя от входа.

 Я прохожу через дверной проём и резко останавливаюсь.

 Что, блядь, он здесь делает?

 Бастиен де Вир. Уполномоченный трастового фонда. Мудак, которому сошло с рук убийство. В буквальном смысле этого слова.

 Обжигающая ярость вспыхивает внутри, но я её гашу. Хладнокровие. Это единственный выход держать себя в руках и не убить его голыми руками.

 Смерть от тысячи порезов (прим. пер. С англ. Deathbyathousandcuts— образное выражение, означающее неудачу, которая возникает в результате множества мелких проблем).Вот, как я заставил его страдать в течение пятнадцати лет и буду продолжать делать это до того дня, когда, наконец, не покончу с ним.

«Этот день уже близко», — пообещал я себе. Деньги и влияние де Вира не вечны. Я лишаю его этого день за днём.

 Когда де Вир видит меня у двери, его плечи напрягаются, а рот сжимается в прямую линию.

— Игра только для приглашённых, Фордж. А ты не был приглашён.

 Блондинка рядом с ним замирает, когда де Вир произносит моё имя. Даже с опущенной головой и невозможностью мельком увидеть её лицо, она потрясающая. Медово-золотистые кудри лежали на её обнажённых загорелых плечах, направляя мужчину прямо к её большой груди.

 Трахните. Меня.

 Она не может быть одной из постоянных девушек де Вира, иначе я бы уже увёл её у него. Если только… нет, он не смог бы так хорошо прятать такую штучку. Он с удовольствием показывал бы её направо и налево. Значит, она должна быть его новым завоеванием. Может быть кто-то, на кого он пытается произвести впечатление за столом…

 Что даёт мне ещё одну причину остаться и забрать каждый пенни его трастового фонда, который он готов поставить сегодня вечером.

 — Мне не нужно приглашение. — Я смотрю на Жана Филиппе. — Не так ли?

 — Нет. Нет, сэр. Конечно нет. Вас всегда рады видеть за столами Ла Рейны.

 — Так я и думал.

 Де Вир с ненавистью смотрит на меня. Я отворачиваюсь от него, чтобы внимательно осмотреть остальных игроков, стоящих в комнате. И киваю каждому. Всё, что я вижу, говорит мне о том, что моя интуиция была на сто процентов верна.

 Здесь происходит что-то важное.

 Шейх Ахмед Аль Джабал, нефтяной миллиардер. Раньше с его суперъяхтой я швартовался рядом в доках в Монте Карло. Он кивает мне в ответ. Шейх достаточно приличный игрок, но у него больше денег, чем навыков, что делает его моим любимчиком.

 — Мистер Фордж, я надеюсь, вы привезли мои деньги, которые взяли в Монако.

 — Конечно и даже больше, сэр.

 — Очень хорошо.

 Я переключаю своё внимание на следующего человека — Алехандро Круза, американского IT миллиардера, который воображает себя высококлассным покерным игроком, но по большей части блефует, потому что знает больше о кодировании, чем о картах.

 Круз сидит прямо на своём стуле.

—Давно не виделись, Фордж. Думал, ты решил никогда не возвращаться на сушу.

 — В открытом море компания лучше.

 Круз загоготал.

—Я в этом не сомневаюсь. Рад тебя видеть и будет ещё лучше, если я выиграю немного твоих денег.

 — Джерико Фордж. Мой старый… как тебя называть? Недруг, — сказал Дмитрий Белевич, русский. Благодаря его связям с братвой, полиция не задаёт ему слишком много вопросов о его раскошной плейбойской жизни на Ибице.

 — Всегда рад, Белевич.

 Чистая стоимость этих людей составила бы больше, чем ВВП нескольких вместе взятых небольших стран. Это значит, что я не получил приглашение на эту игру спланировано. Спланировано де Виром.

 Что за нахер.

 Я счастлив разрушить его планы на вечер.

 — Полагаю, ни у кого нет никаких возражений, если я присоединюсь к игре, джентльмены. — Это утверждение, не вопрос.

 — У меня нет проблем, чтобы забрать твои деньги, Фордж, — произносит Белевич.

 Круз и шейх оба качают головами. Я возвращаю своё внимание обратно к де Виру и женщине. Он встаёт перед ней, словно пытается защитить её от меня.

 И он должен. Потому что, когда дело касается Бастиена де Вира, у меня не будет никаких проблем забрать у него всё, о чём он заботится. Но кто, чёрт возьми, она такая?   Если бы она была просто спутницей, ей бы не позволили сесть за стол. А стопка фишек перед ней говорит о том, что она здесь, чтобы играть.

 Она могла быть подарком, который он планировал использовать, чтобы отвлечь других мужчин и дать себе преимущество. Он не был первым, кто использовал такую проверенную тактику.

 — Я об… — пытается сказать де Вир, но я прервал его. 

 — Всем плевать на то, что ты хочешь, де Вир. Особенно мне. — Я обхожу его, чтобы получше рассмотреть женщину.

 Я останавливаюсь возле Круза, который стоит позади кресла рядом с ней. Наконец, она поднимает голову, и её яркие фиолетово-голубые глаза наносят удар по моему чутью — вместе с нарастающей волной узнавания.

 Индия Баптист. Бывшая любимица покерного круга. Женщина, которая славится как своим выигранным флеш-роялем над фулл-хаусом, так и тем, что сказала Бастиану де Виру идти на хер в комнате полной покерных агентов.

 Когда я услышал эту историю, был удивлён и заинтригован. Но этого было не достаточно для того, чтобы волноваться насколько занятно было наблюдать за унижением де Вира. После этого увидеть её во плоти? Заинтригован — это лишь начало.

 Я киваю на стул перед Крузом.

—Ты не против сидеть на другой стороне стола?

 Темноволосый мужчина ухмыльнулся.

— Ты хочешь сидеть рядом с Королевой Мидас? Валяй. Возможно, я буду играть лучше, если пересяду.

 Королева Мидас. Подходящее прозвище для женщины, которая превращает свои на вид дерьмовые покерные комбинации в золото с почти легендарной регулярностью. 

 Безжалостная улыбка срывается с моих губ, но я подавляю её, наблюдая за женщиной. Как будто я бы ещё что-нибудь намеревался приобрести — будто это уже моё. 

 Её золотое платье облегает изгибы, которые заставляют мужчину захотеть вернуться к тем дням, когда пираты грабили вражеские корабли и забирали всё, что хотели и кого они хотели. Потому что я бы определённо, блядь, забрал её. Запер бы её в моей каюте. Уничтожил бы все мысли о Бастиане де Вире из её головы. Она будет ещё одним трофеем, который я заберу у него. Также, как я забрал всё остальное, что имело для него значение. По одному за раз.

 — Если вы не возражаете, мисс Баптист, я присоединюсь к игре.

 Её глаза цвета игдиго ярко вспыхивают от моего вызова, и огонь в глубине её пронзительного взгляда усиливается.

 Как правило, женщины не бросают мне вызов. Вообще. Мой миллиардный долларовый портфель стирает все попытки играть в недотрогу. Отказ Индии Баптист отвести взгляд, пока она решает, как ей реагировать, станет её провалом.