— Ты проделал хорошую работу, позаботившись о переломе, — говорю я, указывая на толстую палку, которую он примотал для ограничения движения. — Но тебе нужно наложить гипс, чтобы кости зафиксировались и срастались там, где и должны.

Он кивает.

— Завтра же. Есть какие-нибудь болеутоляющие в твоей волшебной коробочке?

Я снимаю перчатки и бросаю их в ту же кучу. Как ни странно, но на самом дне аптечки лежит маленькая оранжевая баночка. Читаю этикетку.

«Перкоцет». (Примеч.: обезболивающий лекарственный препарат).

Разве владелец дома не знает, что должен избавляться от оставшихся таблеток? Думаю, не стоит жаловаться. Они действительно помогут Хассу. Открываю крышку и высыпаю несколько штучек в ладонь.

— У тебя есть аллергия на ацетаминофен или оксикодон?

Он качает головой.

— Недавно употреблял алкоголь, седативные, транквилизаторы или другие наркотические средства?

— Просто дай уже мне эти чертовы таблетки, Эмма, — ворчит он, протягивая трясущуюся руку.

Я смотрю на Джая, он кивает, поэтому я бросаю таблетку на ладонь Хассу.

— Кстати, Эмили. Не Эмма.

Хасс хмурится, игнорируя мою поправку.

— Одну? Я попал в сраную аварию, а ты даешь мне только одну?

Я бросаю еще одну, пока Джай наливает ему стакан воды. Он толкает стакан по стойке, Хасс закидывает таблетки в рот и запивает их водой, затем берет стакан с остатками воды и плетется на диван. Наблюдая за ним, пока он стонет и чертыхается, опускаясь на диван, чувствую себя немного плохо.

— Пойдем, — бормочет Джай, делая глоток воды. — Пусть отдыхают.

Кладу таблетки обратно в коробку и закрываю крышку. Джай наклоняется над островком, собирает весь медицинский мусор и отправляет его в урну, пока я направляюсь к лестнице. Поднимаюсь по ней, шаг за шагом, пока он моет руки в раковине.

Наверху воздух холоднее. Он просачивается под спортивные штаны и черную толстовку. Включаю свет в ванной и захожу внутрь. Поставив на место аптечку, мою руки и возвращаюсь в спальню, как раз когда Джай закрывает дверь. Вижу усталость в его движениях и вялую походку. Должно быть, он очень устал.

— Как твоя голова? — спрашиваю я, снимая с себя толстовку и обнажая грудь.

Он пристально рассматривает ее, а затем смотрит мне в глаза.

— Перестала кровоточить.

Я улыбаюсь.

— Хорошо.

Мои соски до боли затвердели, а по коже бегут мурашки. Так. Чертовски. Холодно. Мне нравится спать голой, когда холодно, особенно с Джаем. Холод заставляет нас обниматься.

Снимаю штаны, в то время как Джай снимает свой лонгслив через голову. Я стягиваю покрывало, и мы залезаем на кровать.

— Наконец-то, — вздыхаю я, дрожа на холодных простынях.

Они словно лед на моей коже.

Когда мы впервые приехали сюда, кровати были слишком мягкими. Теперь они просто райские. Никогда не спала на такой же удобной поверхности.

Бабочки порхают у меня в животе, когда Джай обнимает меня и притягивает к себе. Он теплый, словно свежий хлеб в холодный зимний день. Я прижимаюсь головой к его груди, а он зарывается носом в мои волосы.

— Ты хорошо пахнешь, — бормочет он, поглаживая большим пальцем мою талию.

— Спасибо, — улыбаюсь я.

Молчание наполняет комнату. Странный поворот. Я ожидала, что Джай будет праздновать, стрелять пробками от шампанского, когда привезет Джоэла домой, но все наоборот. Это почти... мрачно.

— Ты счастлив? — спрашиваю я, подняв голову, из-за чего его губы прижимаются к моему лбу.

Он крепче меня обнимает.

— С тобой?

— Сегодняшним вечером.

Джай с трудом сглатывает, и каким-то образом это эхом отдается в комнате.

— Я убил человека... — Он снова сглатывает. — Хладнокровно.

Я обнимаю его за талию и крепко держу. Знаю, что пожалею о последующих словах, но все равно говорю:

— Расскажи мне об этом.

Он качает головой.

— Этого ты не захочешь услышать.

— Я хочу.

Грудь Джая резко приподнимается, когда он вдыхает и затем протяжно выдыхает.

— Короче говоря, он напал на меня, и мы упали на землю. У него было преимущество. Он сжал мое горло так крепко, что я не мог вдохнуть ни капли воздуха. В конце концов, я скинул его, схватил оружие и направил его ему прямо в голову... — Джай сдвигается, еще ближе притягивает меня к себе, пока вся левая сторона моего лица не прижимается к его груди. — ...и думаю, что концовка говорит сама за себя.

Полагаю, так и есть. Я могу четко представить все это у себя в голове.

Кулаки.

Кровь.

Выстрел.

Брызги.

Бьюсь об заклад, он не мешкал. Держу пари, он даже не думал об этом дважды... тем не менее, я слышу сожаление, тяготеющее его сейчас.

— Я был копом... — бормочет он. — Я не должен был этого делать.

— Это было для общего блага, — успокаиваю я его. — Ты сделал то, что должен был сделать.

Он некоторое время молчит.

— Я хотел поговорить, когда вернусь... — бормочет Джай, и я слышу в его голосе усталость.

— О чем?

— О нас.

Провожу пальцами по его боку, лаская теплую кожу.

— Ты устал и тебе нужен отдых. Мы можем перенести это на другой раз?

— Хорошо.

Вскоре после этого он расслабляется. Дыхание становится ровным и спокойным. Я прижимаюсь ближе, мои веки тяжелеют. Бесполезно даже пытаться открыть их, и мне пофиг. Я просто фокусируюсь на том, как бьется сердце Джая. Сердце, которое принадлежит мне.

Сердце, что теперь мое.