Глава 39 ТЭТЧ

— Если нам этот ублюдок больше не понадобится, я набью ему морду, — процедил я сквозь зубы, пока мы медленно готовились ко сну. Ванная была достаточно просторной, чтобы мы свободно вдвоем по ней ходили, и мне это даже не нравилось. Я любил чувствовать тепло Остин возле себя, знать, что стоит потянуться, и она будет рядом.

Я превратился в полного идиота. И даже не заметил, как это произошло.

Остин уперла руки в бока и покачала головой.

— Ты сказал это... по крайней мере, пять раз.

— Это правда и в первый раз, и сейчас, — я посмотрел на дрожавшие руки и сжал их в кулаки. — Факт, что он когда-то целовал тебя, трогал...

— Притормози, ковбой, — Остин неожиданно оказалась передо мной, потянув меня за волосы к себе, отчего я буквально обезумел. Она поцеловала меня, и ее восхитительный язык коснулся моих губ. — Я твоя. Плюс... — мы оба опустили взгляд, когда она прижала мою ладонь к своему животу. — Мы скоро будем семьей. Каждый раз, когда ты меня касаешься или целуешь, мне кажется, что я могу летать от счастья. Я люблю тебя. За то, что у нас есть, стоит бороться, даже с собственной кровью.

Все тело задрожало.

Я не был уверен, каково это должно быть.

Единственной моделью поведения, которой меня научили родители, была «предавай или будешь преданным»

И хотя я знал, что в глубине души они меня любили, но предпочли делать это издалека.

Я редко видел отца, несколько раз наши пути пересекались на официальных мероприятиях, и он на глазах у всех говорил, что гордится мной. Но наедине? Это была совершенно другая история. Он всегда сокрушался, что я не последовал по его стопам и болезненно отзывался о моем выборе.

А мама перестала отвечать на звонки, как только узнала, что старый добрый папа переехал в квартиру на моем этаже и выболтал все ее грязные секреты. Но хоть я и отдалился от матери, я продолжал звонить ей по праздникам. Я звонил, когда получил работу. Звонил и благодарил, что она хотя бы пришла на выпускной. Но поскольку отец стал моим соседом, то я очевидно «выбрал сторону». И теперь мать вычеркнула меня из своей жизни. Полностью.

И что в итоге? Я снова чувствовал себя отвергнутым ею, а это не честно. Вся ситуация с моими родителями была просто смешной. Но я наконец-то покончил с этим.

Вздохнув, нежно поцеловал Остин в губы и погладил ее плоский живот. Интересно, чувствовал ли ребенок меня, мое касание, знал ли, что даже сейчас я любил его больше всех на свете?

В уголках глаз появились слезы.

Я никогда не был сверхчувствительным парнем, особенно учитывая, что считал слабостью показывать эмоции. А оба моих родителя были эмоциональными террористами, бросая друг на друга атомные бомбы, не заботясь, что зацепит кого-то еще, или что пострадает их единственный сын.

— Тэтч? — мягко позвала Остин.

— Да?

Мы отстранились друг от друга.

— Я хочу поговорить с отцом прежде, чем все начнется.

Все во мне кричало «Нет!», подмывало сказать, что он попытается ею манипулировать, как и всеми вокруг, как поступал с нею всю жизнь, но я был в растерянности. Это ее отец, я не имел права настаивать на чем-то еще, кроме как быть ее парнем и защитником. К тому же у Остин непростой характер.

Я коротко кивнул.

— Если тебе это нужно.

— Просто я... — ее глаза заблестели от слез. — Я хочу, чтобы он сознался. Может, если он сознается в отношениях и пообещает уладить скандал в СМИ, нам не придется иметь дело со всеми этими неприятностями, понимаешь? Просто я чувствую себя так, словно выношу приговор, не давая возможности оправдаться.

Черт возьми, она права. Нечестно обвинять во всем человека, даже не поговорив с ним. Я не понаслышке знал, до чего может довести херовая семья.

Одиночество. Отчаяние. Одиночество.

Одиночество стоит упомянуть дважды по очевидным причинам. Я почти потерял Остин и жил бы сейчас в персональном аду, если бы она не дала мне пинка и не заставила одуматься.

— Знаешь, терпеть не могу признавать твою правоту, но... — я поморщился. — Наверное, ты права.

Она улыбнулась.

— Мне нравится это слышать от тебя.

— Не привыкай, — проворчал я. — Хочешь, чтобы я пошел с тобой?

— Может, просто, я не знаю... — она передернула плечами, — побудешь в машине? На случай, если он взбесится, и нам придется поскорее убраться.

Если мужик тронет хоть волосинку на ее голове, я проведу кучу времени в стенах тюрьмы.

— Человек-автомобиль, — я кивнул. — Понял.

Понятия не имею, что собирался делать ее отец, хотя уверен, он будет кричать и ранить ее чувства — но я не мог пойти и разрушить жизнь этого человека без возможности искупления, даже если он пытался разрушить мою. Верно? Справедливо, что Остин дает ему шанс. Который я никогда не давал собственным родителям.

— Эй, — Остин обняла меня. — Мне не нравится этот взгляд. Хочешь «Маунтин Дью»?

— Серьезно? От этого мне должно полегчать?

Она энергично кивнула.

— Или «МунПай», они у меня тоже есть в заначке.

— Оу, правда?

— Маринованные огурчики! — выкрикнула она мне прямо в лицо, а потом прошептала: — Упс. Я хотела сказать, что огурчики, я слышала, они вкусные и, эм...

— Так ты хотела меня попросить купить тебе «МунПай» и маринованные огурцы, потому что ты знаешь, что дома их нет, да?

Она улыбнулась.

— Хорошие доктора заботятся о своих пациентах.

— Ты понимаешь, что я не такой доктор, да? Я не взбиваю подушки и кормлю тебя вредной пищей. Больше того, ты должна это знать, так как три недели ходила за мной хвостом на работе. Что вообще было в этих твоих заметках для блога?

— Очень точные зарисовки твоей задницы, — она подмигнула. — И частенько я черкала «Остин любит Тэтча» и обводила наши имена в сердечко. Когда же события пошли не в мою пользу, я просто танцевала голой вокруг твоей квартиры, когда тебя не было дома, и наложила на тебя любовное заклятие.

Я чуть не закатил глаза.

— Совсем не странно.

— Так рада, что ты согласился, — она принялась целовать меня в шею, мешая мыслить здраво, а потом рубашка оказалась на полу, а штаны на ручке двери. Я был полностью соблазнен и атакован беременной озабоченной леди, которая плохо держала себя в руках.

— Остин.

Член дернулся к ней

— Я позабочусь об этом, — она наклонилась.

— Нет, ты беременна и...

Я пошутил.

Все мысли покинули меня от ощущения ее рта на моем теле, ее жара, языка.

Я схватился за раковину, пока Остин продолжала мучить меня, и когда я уже думал, что больше не выдержу, поднял ее на ноги и прижал спиной к двери, целуя снова и снова, пока она не начала хныкать подо мной.

— Моя очередь, — хрипло прошептал я ей в шею, сдернул шорты на пол и нашел ее клитор.

Дернув бедрами, она шлепнула меня по руке и тихонько рассмеялась.

— Ты меня убиваешь.

— Все честно, — последовал мой ответ, когда я открыл дверь ванной и понес Остин в кровать. Стоило ее спине коснуться матраса, как я вошел в Остин и окинул взглядом прекрасную девочку, с которой мне хотелось провести всю жизнь.

Мысль ударила с силой несущегося поезда. Это не было связано с ребенком. И со всем происходящим.

Я хотел ее с самого начала.

И как бы нереально это звучало, мне хотелось сейчас большего.

Ее тихие стоны, пока мы занимались любовью, — единственное, что удерживало меня от безумного поступка: желания упасть на колени и сделать ей предложение.

Сейчас не подходящее время.

Похоже, это стало новым девизом моей жизни.

Но я боялся не из-за реакции Остин на мои слова.

До нее я никогда не понимал, сколько красоты может скрываться в хаосе. И мы преодолели этот хаос.

Меньшее, на что я был способен, это сделать ей идеальное предложение.