Пока я радовалась похвале от Шуна, Сатору вмешался:

— Что теперь? Если в школе узнают…

— Пока они не знают, все хорошо.

— А если узнают?

Мария пришла мне на помощь:

— Все должны сберечь эту тайну, хорошо? Ради Саки.

— Хорошо, — сказал Шун без колебаний.

— И ты, Сатору, понял?

— Ясное дело. Но вдруг об этом услышат?

— Нас никто не видел. Пока никто не говорит, все будет хорошо, — ответила Мария. — Мамору?

— Что?

— Что значит «что»?

— Сегодня ничего не случилось. Я ничего не видел. И я не связывался с бакэ-недзуми.

— Молодец.

— Но что нам делать с этим? — Сатору сморщил нос, глядя на бакэ-недзуми.

— Оно никому не расскажет.

— А они вообще умеют говорить? — заинтересовался Шун.

Я подошла к бакэ-недзуми, который все еще лежал на земле. Я задалась вопросом, не был ли он ранен. Другой бакэ-недзуми увидел меня и упал на землю.

Они явно боялись людей.

— Эй, я спасла твою жизнь. Понимаешь? — тихо сказала я.

— Нельзя говорить с бакэ-недзуми! — закричал Мамору сдавленно где-то за мной.

— Эй, ты меня слышишь?

Промокший бакэ-недзуми тихо кивнул. Он набрался уверенности, поднялся на четвереньки и сделал движение, словно пытался поцеловать мои туфли.

Они оба поклонились. Этот простой жест был полон смысла. Мне вдруг захотелось увидеть их лица.

— Посмотрите сюда, — я легонько хлопнула в ладоши.

— Саки, хватит уже, — Мария звучала ошеломленно.

— Серьезно, ты же не… бакэ-недзуми, — Мамору звучал еще дальше.

— Вы меня понимаете? Поднимите головы.

Бакэ-недзуми нервно подняли головы.

Я почему-то ожидала мордочки полевых мышей, так что была потрясена.

Под капюшоном были ужасно уродливые лица. Плоский нос напоминал свинью, а не крысу, бледная кожа свисала складками и была покрыта коричневой шерстью, мелкие глазки блестели.

— Сп-сибо. Сибо. Ки-ки-ки-ки. Бо-бо-бо-бо… боги.

Бакэ-недзуми заговорил высоким скрипучим голосом. Я удивленно застыла.

— Оно говорит… — прошептала Мария.

Остальные были ошеломлены.

— Как тебя зовут?

Он прочирикал что-то непонятное, слюна пенилась в уголках рта.

Он точно назвал тогда свое имя, но я не смогла бы записать его, да и не помнила.

— Можно не переживать, что они сдадут нас, — обрадовался Сатору. — Вряд ли их кто-то поймет.

Тревога пропала, и мы засмеялись. Но по моей спине почему-то пробежал холодок, пока я смотрела на бакэ-недзуми.

Казалось, я затронула что-то запретное в глубине своего сердца.

— Хоть их имена мы повторить не можем, нужно как-то их различать, — отметил Шун.

— Это можно делать по их меткам.

Удивительно, но это сказал Мамору.

— Меткам? Где?

— Где-то на их лбу. Там должна быть их колония и идентификационный номер, — сказал Мамору, не поворачиваясь.

Я робко коснулась головы бакэ-недзуми, подняла его капюшон. Он послушно замер, как обученный пес.

— Вот.

На его лбу синими чернилами значилось: «Древо 619».

— Что это значит?

— Это, видимо, эмблема колонии, — сказал Шун.

Три черты отличали бакэ-недзуми от других зверей.

Первое — их внешность. Они напоминали крыс почти без шерсти, их размер варьировался от шестидесяти сантиметров до метра в длину. Встав на задние лапы, они были почти в полтора метра. Иногда они были ростом с невысоких людей.

Во-вторых, хоть они были млекопитающими, они напоминали муравьев, жили в колониях с королевой. Эта черта им досталась от предка — восточноафриканского голого землекопа. В маленьких колониях было только две-три сотни рабочих, а в больших — тысячи, а то и десятки тысяч рабочих.

В-третьих, бакэ-недзуми были умнее дельфинов или шимпанзе. Некоторые говорили, что они не уступали в уме людям. Те, кто клялся в верности людям, становились «цивилизованными колониями» и получали защиту взамен на их труд. Колонии называли в честь разных насекомых.

Например, колония с большой силой, которую часто нанимали для публичных работ, была колонией Шершня. Вокруг Камису-66 были и другие колонии: Муравья, Златоглазика, Стрекозы, Осы, Ктыря, Жука-оленя, Сверчка, Жужелицы, Древоточца, Плавунца, Сороконожки. Богомола, Моли, Бабочки, Тысяченожки и некоторые другие.

— «Древо», наверное, от колонии Древоточца, — сказал Шун.

— Наверное, метки есть у них всех, потому что их много, и внешне их не различить.

— Тогда это рабочий из колонии Древоточца.

Эта колония была небольшой, всего в двести рабочих.

— Др-тоцец. Древоточец. Чи-чи-чи. Холл… ой. Гр-р-р, — задрожал он.

— Он мерзнет.

— Он промок. И раз они живут в норах, температура их тел, скорее всего, ниже обычного, — сказал Шун.

Мы отпустили бакэ-недзуми. Они низко поклонились, когда мы уходили. Сколько бы раз я ни оглядывалась, они оставались склоненными.

— Как я и думала, есть лишь метод навозника, да? — сказала Мария.

Прошло около месяца со случая с бакэ-недзуми.

— Это слишком очевидно, — возразил Сатору. — Все команды об этом подумают. И так невозможно управлять шаром.

Мы спорили вокруг комка глины на столе.

— А если сделать большое кольцо и вставить шар внутрь? Так шар будет двигаться с кольцом туда, куда мы захотим, — сказала я, покачивая ногами, сидя на столе. Идея пришла в голову внезапно и показалась неплохой.

— Но сила может потеряться на половине пути. И если шар выкатится из кольца? — возразил Сатору.

Я хотела рявкнуть на него, но Шун отметил кое-что важнее.

— Будет сложно все время удерживать кольцо на земле. Если хоть одна часть поднимется, нас оштрафуют.

— Точно… — признала я.

— Одни мысли нас никуда не заведут. Почему бы просто не попробовать? Так мы поймем, сколько глины нам нужно, чтобы толкать шар.

Мы послушали Марию, сделали из половины глины толкатель, а из другой половины — нападающих.

— И все? — Сатору звучал разочарованно.

— Интересно, сколько весит шар, — отметила Мария.

Шун скрестил руки и задумался.

— Если он из мрамора, то больше десяти килограмм.

— Это примерно вся наша глина. Другими словами, толкатель в половину этого веса, — Сатору вздохнул.

— Но глина высохнет, пока печется, и станет легче, да?

— О, да! И толкатель будет весить треть веса шара.

Все оставались растерянными, но я невольно улыбалась от того, что Шун согласился со мной.

— Придется все-таки толкать его сзади, — сказал Мамору.

— Мы вернулись к той же идее.

До турнира с шаром оставалось пять дней. За эти пять дней мы должны были продумать стратегию, сделать рабочий толкатель, нападающего и защищающего из глины, научиться идеально ими управлять.

Объясню правила турнира. Есть две команды — нападающие и защита. Нападающие катают большие мраморные шары по полю, пока защита пытается остановить их. Один раунд длился не больше десяти минут, и команда, которая быстрее забивала гол, побеждала. Если никто не мог забить, команды играли тай-брейк до первого гола.

Во время матча можно было использовать только проклятую силу, но с серьезными ограничениями. Нельзя было менять шар или поле проклятой силой. Мы должны были управлять толкателем и атакующими, когда нападали, и защищающими, когда защищали. И нам нельзя было отрывать их от земли.

Поле было во дворе школы, два метра шириной и десять — длиной, из песка и участков травы, на которых нужно было сильно сосредоточиться, чтобы толкнуть шар по прямой. Защита не могла остановить шар, создавая ямы или горы.

У предметов были ограничения по весу. Мы могли сами решать, какой формы, и сколько нам нужно было предметов, но чем больше их было, тем сложнее было управлять.

Важно было и то, что нам нельзя было нападать на толкающего противника. Иначе все целились бы туда, и его прибор был бы уничтожен, не дав команде и шанса что-нибудь сделать. Но защищен был только один толкатель, так что можно было использовать еще одного, хоть преимущества не было. Многие использовали только одного.

— Это подойдет для толкателя? — спросил Шун, его пот блестел от пота.

Пока мы возились в глине, только Шун мог легко придавать ей форму мыслями. Мы так не могли. Его форма была коротким конусом со скругленным дном, чтобы было проще двигать его по полю. Чтобы управлять им, из него выходили две ручки под углом сто двадцать градусов спереди. Он напоминал человека с протянутыми руками.

— Неплохо. Просто, но выглядит круто, — отметила Мария.

— Теперь нужны атакующие. Раз Шун работает над толкателем, разделим остальную работу между нами, — сказал Сатору, решив покомандовать.

— Как первая команда? — мистер Эндо заглянул с улыбкой. Его круглое лицо, обрамленное волосами и бородой, было причиной его клички «Солнечный принц».

— Мы только закончили дизайн толкателя, — гордо сказал Сатору, показывая модель.

— О, вы постарались за короткое время.

— Да, теперь думаем, как его укрепить.

— Кто управляет толкателем?

— Шун.

— Так я и думал, — кивнул мистер Эндо.

— Остальные будут работать над атакующими.

— Да, сэр! — бордо отозвались мы.

После долгих обсуждений мы сочлись на пяти атакующих. Шун будет управлять и толкателем и атакующим, пока остальные будут двигать по одному атакующему.

Никто уже не помнил, что в команде был еще один член когда-то.

Первый раунд был против пятой команды. Повезло. Говорили, третья команда построила лучшие приборы и была фаворитом турнира, а вторая команда вела себя подозрительно.

Сыграв в камень-ножницы-бумагу, мы решили, кто будет нападать первым. Это был наш первый матч, мы нервничали из-за того, какой будет защита пятой команды. Шесть защитников двигались как стена, перекрывая путь.

Мы сжались в круг, тихо повторяя свои мантры.

— Как мы и ожидали, они используют простую стратегию, — прошептала Мария, радуясь.

— Это даже половины минуты не займет, — Сатору смеялся, словно уже победил.

— Пробьем центр, — тихо сказал Шун. — С такой защитой мы можем пробить в любом месте, но по центру поле ровнее.

Наши атакующие и толкатель вышли на поле, и ребята из пятой команды напряглись.

Толкатель медленно выехал на место, ручки оказались за шаром.