VII ТОЛКИ В КАФЕ ЛАСЕПЕД

За несколько часов до только что описанной нами сцены, на другом конце Парижа, посетители кафе Ласепед мирно смаковали свои чашки кофе.

Каждый читал свою любимую газету.

Господин Дусе пробегал Конституционель, господин Роншоно — Siècle, господин Пиншар — National, листы Débats скрывали лицо господина Дюрана.

Внезапно господин Дусе, Пиншар и Роншоно положили газеты на стол. Это движение было совершено столь единодушно, что госпожа Гудар вздрогнула.

— Еще исчез молодой человек! — воскликнул господин Роншоно.

— Именно об этом я хотел сообщить вам, — отвечал глухим голосом господин Дусе.

— Это уже третий в этом месяце! — заметил господин Пиншар.

— Третий в этом месяце! — повторила побледневшая госпожа Гудар.

— Да, сударыня, — с горечью ответил Роншоно. — Такова безопасность, которой мы пользуемся при вашем правительстве. Вы хороший гражданин, патриот, вы защищаете интересы вашего отечества, вы выходите из дома, и вдруг… трах, вас похищают! И кончено, вы исчезли и о вас ничего не известно. Где же уважение к праву человека? Где оно, скажите! Все это дело духовенства!

— Я не стану более выходить по вечерам! — прошептал Дусе.

— О, вы, папа Дусе, вы можете быть спокойны! — с насмешливой сострадательностью заметил господин Роншоно.

— Почему же это, позвольте спросить?

— Разве вы не обратили внимания, что все, которые исчезают — богаты, молоды и красивы.

— Мне кажется, — отвечал несколько обиженный Дусе, — что у меня есть достаток и что моя наружность…

— О да, папа Дусе, — продолжал неумолимый Роншоно, — я охотно верю, что вы были молоды в свое время и недурны… также в свое время! Теперь же вы весите слишком много и вас нелегко похитить. Хе! хе! хе!

— Это я понимаю! — поспешил покончить щекотливый разговор господин Дусе. — Я хотел сказать только, что эти исчезновения наводят страх на жителей.

— Да, эти исчезновения наводят страх на жителей! — повторила буфетчица, желавшая угодить всем своим клиентам.

— Господин Дусе столь же прав, сколько и господин Роншоно.

В разговор вмешался господин Пиншар.

— Что вы верите всем этим глупостям! Это просто правительство отводит глаза от своей политики. Я ни на грош не верю этим газетам.

— Однако, Constitutionnel… — рискнул господин Дусе.

— Siecle… — возразил Роншоно.

— Это, вероятно, напечатано и в Debats?

И Пиншар любезно обратился к Дюрану:

— Виноват, господин Дюран, в вашей газете также упоминается о деле?

Дюран сделал утвердительный жест головой.

— Ведь я говорил же это! — продолжал Пиншар. — Газеты все одни и те же. Я знаю, как их составляют. Мне объяснил это один литератор. Я могу сообщить вам этот секрет…

Слушатели насторожили уши.

Госпожа Гудар также сгорала от любопытства и не сводила своих круглых глаз с Пиншара.

Тот продолжал:

— Ежедневные газеты разделены на две половины. Политическая часть их независима. Что же касается заметок, известий, случаев и новостей, то все это оплачивается построчно газетными лицами или правительством. Последнее может поместить известие о небывалом бунте за ту же цену, за какую Ларош-Монсель помещает свои объявления о винах.

— Вы заговорили о Ларош-Монселе, — начал Дусе. — А знаете ли вы, что его сын также исчез? Вот уже две недели, как его не видно…

Дусе остановился и перевел дух.

— Что же это доказывает? — спросил господин Пиншар.

— Это доказывает, что газеты не врут.

— Ха! ха! ха!

— Конечно, так!

— И вы думаете, что Ларош-Монсель улетучился, как дым?

— Да, сударь!

— Ха, ха, ха! папа Дусе! ха, ха, ха! Если б тут не было дамы, я сказал бы вам, что с ним сделалось! Я знаю это по опыту. Эти богатые молодые люди любят повеселиться. Они пропадают по целым месяцам, если встретят девочку по своему вкусу в Прадо. Впрочем, довольно! Госпожа Гудар, ваш кофе прелестен!..

Госпожа Гудар покраснела. Господин Пиншар любил иногда сболтнуть.

Наступило молчание.

Внезапно входная дверь быстро растворилась.

В кафе влетел винный куртье с криком:

— Гарсон! Рома, горячей воды, сахара и лимон! Мое почтение, госпожа Гудар! Здравствуйте, господа! Я приготовлю себе грог! Я еще не обедал сегодня!

Изготовив себе грог и отхлебнув изрядный глоток из стакана, куртье произнес следующие слова:

— Я нашел сына Ларош-Монселя!

Эффект, произведенный этими словами, был просто неописуем.

Госпожа Гудар привскочила с места, господин Дюран положил свою газету, гарсон уронил поднос.

— О, Боже мой, да, продолжал куртье, — мне нужно было зайти в город за заказами и я возвращался домой, не спеша. Было около трех часов. Я шел Новым Рынком и прежде, нежели поворотить на мост, вздумал зайти развлечься в маленькое здание на углу, вы знаете!..

— В морг! — отвечал Дусе.

— Именно! Я вхожу и вижу за стеклом на доске… кого бы вы думали? Господина Адриена Монселя! Вы не поверите, как это поразило меня! Имея три года дела с его отцом, я узнал его с первого взгляда. Меня пригласили для дачи заявления. Я увидел его вблизи. Он был бледен, как полотно. Даже это удивило меня. Обыкновенно, утопленники имеют багровый цвет лица.

— Значит, сын Ларош-Монселя утонул! — сказал Пиншар.

— Конечно, его нашли в Сене.

— И это, по-вашему, — спросил Роншоно, — случайность или?..

— Вероятно, случайность. Господин Ларош-Монсель имел все данные, чтобы дорожить жизнью: двадцать три года, красив, богат. Он, вероятно, упал в воду.

— Или его бросили, — возразил Дусе. — В Париже много злодеев…

— Ба! на нем все цело! Часы найдены при нем, деньги также. На теле нет знаков насилия. Ах, впрочем, была маленькая царапина на шее, над левым ухом. Это, вероятно, оцарапал его веслом лодочник.

Не успел куртье кончить своего рассказа, как господин Дюран положил газету, взял шляпу и зонт и поспешно вышел.

После его ухода посетители кафе продолжали обсуждать это странное приключение.