Глава 1.

— Небритый, лохматый… И в кого ты превратился?

— В чудовище, мама. Надо срочно найти принцессу, пусть расколдует.

Привычная ирония сына вызвала улыбку. С нескрываемой нежностью Юлия провела рукой по его темным волосам и отошла, чтобы налить кофе.

— Почему таблетки не пил? Ничего не тронуто.

Иван усмехнулся: мама удивительно владела голосом, мастерски быстро перескакивая с ласкового тона на менторский, командный. Издержки профессии, что поделать.

— А может, я хочу, чтобы ты их мне, как в детстве, в кашу подмешала.

— Ваня, это не смешно, — одернула строго. — Ты же знаешь, как я переживаю. Я из-за каждой мелочи переживаю.

— Знаю, — кивнул сын, голосом выражая понимание. — Все же хорошо. Ты лучше овсянки свари — дай покайфовать.

— Кайфуй, — положила перед сыном таблетки и поставила стакан с водой. — Кате позвони, пусть спускается кофе пить.

Таблетки Иван, конечно, проглотил. Позвонил сестре, потом несколько секунд наблюдал за матерью. Как плавно и степенно она двигалась, все делала с каким-то особым шиком. Что называется, жила со вкусом и не терпела небрежности – ни в словах, ни в действиях.

— А ты парикмахера сменила? — взял чашку с кофе и вдохнул крепкий аромат, прежде чем отпить. — Как-то не так тебя в этот раз постригли.

— Да, пришлось. Моя девочка уехала в Америку. — Юлия чуть подтянула на коленях широкие льняные брюки и уселась на высокий стул. — Нравится? — поправила пышные пряди.

— Да. Оригинально. Стильно. Ярко. Тебе идет, — одобрил новую прическу матери — градуированное каре с удлиненными передними прядями. — Пошли в ресторан.

— Приглашаешь? — хмыкнула.

— Конечно, — улыбнулся сын.

— Давай завтра, сегодня уже нет.

— Давай. А что отец сказал? Оценил? Ему понравилось?

— Ему все нравится. Ему всегда и все нравится.

— Это же классно.

— Классно. Но мне хочется слышать комплименты почаще и своего мужа, а не только от сына и посторонних мужчин.

— Мама, ты шикарна. Вот только Денису Алексеевичу не говори про посторонних мужчин, — ухмыльнулся.

— Ты же меня не выдашь?

— Я? Нет, — заверил с улыбкой и посмотрел в сторону входной зоны.

— Я все слышу! — крикнула приближающаяся сестра. — Мама я тебя сдам. Считай – уже сдала. Это же моя святая обязанность. — Повисла на Ваньке, обхватив его сзади за плечи. — Ва-а-нечка, — протянула манерно и ласково, и принялась расцеловывать брата, пригибаясь то к одной, то к другой щеке.

— Катюша, осторожно, — укорила Юлия, — у него в руках горячий кофе, обожжетесь оба.

— Значит – надо убрать кофе, — пробормотала дочь, последний раз смачно чмокнула брата и крепко прижалась к его спине. — Мама, ну как я могу не повисеть на нем? Он же только вчера прилетел, весь такой загореленький, красивенький, еще свеженький и чистенький, никем не зацелованный и не пахнущий женскими духами. Сейчас же снова начнет шляться по бабам.

— Прям сегодня и начну. Кофе вот только допью и сразу пойду шляться.

— Конечно. Будешь шляться по своим непорядочным шлюхам, — шутливо рыкнула сестра.

— У меня все шлюхи порядочные.

— А что шлюхи бывают порядочными? — съязвила Юлия. — Вы не могли бы обсуждать это там где-нибудь… у себя в кулуарах?

— Могли, — усмехнулся Иван.

— Ой, мама прости, — ахнула дочь, — я и забыла, что я таких гадких слов не знаю.

— В общем, — подвел Ваня итог, — ты поняла, Юлия Сергеевна, что как мать ты провалилась.

— Определенно.

— Вот такая у нас жестокая реальность, — отчеканила Катя. — Она такая жестокая, что пишется через «ы».

— Все – Ванька вернулся теперь я снова на последнем месте, — прозвучал сзади голос отца, и Катя вздрогнула, радостно засмеявшись.

Юлия улыбнулась: заметила, как Денис неслышно вошел сквозь стеклянные двери террасы, но виду не подала.

— Папенька, вот что ты такое говоришь! — с преувеличенной страстностью воскликнула Катя. — Твое место никто и никогда не займет. Ты всегда на первом. У нас с Ванечкой давно все поделено: он – маменькин сынок, а я папенькина дочка.

— Видимо, только это позволяет вам сосуществовать мирно, — хмыкнул отец.

— И это тоже, — просияла Катюша и,