Священникам или диаконам, по распоряжению патриарха, вменялось в обязанность воспитывать и обучать своих сыновей так, чтобы они непременно становились священниками и диаконами375.
Духовное сословие вообще старались сохранить в совершенной чистоте и всячески оградить от всех возможных подозрений и соблазнов. Особенно наглядно это проявлялось в отношении к овдовевшим священнослужителям. Архидиакон Павел свидетельствует: здешние патриархи (Русской церкви) и епархиальные архиереи «отнюдь не дозволяют вдовому священнику служить обедню, но лишь после того, как он примет монашество в каком- либо монастыре и пробудет там несколько лет, дабы, как они полагают, у него всякие мечты исчезли, - они читают над ним молитву и дают ему дозволение служить литургию, да и го после многих ходатайств. Но новый патриарх Никон, любя греческие обряды, уничтожил этот обычай, хотя все-таки никак не оставляет вдового священника жить в городе, но монахом в монастыре, давая ему дозволение служить обедню376.
О второбрачии священнослужителей не могло быть и речи, отдельные случаи такового строго наказывались. Будучи в Троице-Сергиевой лавре, антиохийские гости увидели деревянную келью без дверей, с одним лишь отверстием для смотрения, которая была построена по приказу патриарха Никона для трех диаконов, овдовевших и женившихся вторично. Несчастных содержали в ней, не давая пищи. По просьбе патриарха Макария патриарх Никон освободил их377.
Много внимания в обществе того времени было уделено случаю с келарем Троице-Сергиевой лавры, занимавшим очень высокое положение, ибо, по словам Павла Алеппского, «в этой стране считают трех правителей: царя, патриарха и келаря Святой Троицы». Так вот, келарь был уличен в том, что «брал взятки с богатых ратников монастыря, чтобы им не идти в поход, а посылал вместо них бедных». Патриарх Никон отставил его, сослал в дальний монастырь, а вместо него поставил келарем архиадиакона Арсения (Суханова)378, который, как известно, дважды путешествовал на Восток за древними рукописями, святынями и прочим и там, в Алеппо, уже встречался с патриархом Макарием и архидиаконом Павлом.
Следует отметить, что высокая нравственность русского духовенства и его большой авторитет в православном обществе в середине XVII века - заслуга главным образом святейшего патриарха Никона. Мерами очень строгими патриарх Никон во все время своего управления Церковью систематически добивался должной духовно-нравственной чистоты служителей престола Божия. У Павла Алеппского есть множество тому свидетельств. Приведем одно общее высказывание по этому поводу. «От того Бог отступился и тот навлек на себя Его гнев, кто совершил проступок и провинился пред патриархом: пьянствовал или был ленив в молитве, ибо такового патриарх немедленно ссылает в заточение. В прежнее время сибирские монастыри были пусты, но Никон в свое управление переполнил их злополучными настоятелями монастырей, священниками и монахами. Если священник провинился, патриарх тут же снимает с него колпак: это значит, что он лишен священнического сана. Бывает, что он сам сжалится над ним и простит его, но ходатайства ни за кого не принимает, и, кроме царя, никто не осмелится явиться пред ним заступником»379. А царь далеко не всегда считал для себя возможным вмешиваться в подобных случаях. Когда однажды во время пребывания антиохийских гостей в Саввино-Сторожевском монастыре некий восточный диакон, сосланный в этот монастырь с запрещением в служении, бил челом Алексею Михайловичу с просьбой, чтобы ему разрешили служение, царь отказал, ответив: «Боюсь, что патриарх Никон отдаст мне свой посох и скажет: возьми его и паси монахов и священников, я не прекословлю твоей власти над вельможами и народом, зачем же ты ставишь мне препятствия по отношению к монахам и священникам?»380 Это замечание Алексея Михайловича, которое Павел Алеппский сам слышал, характеризует взаимоотношения царской и патриаршей власти в то время.
Очень красочно и подробно у Павла Алеппского описана одежда духовенства различных степеней.
Священники и диаконы носили длинные широкие одеяния из зеленого или коричневого сукна или из цветной ангорской шерсти со стеклянными или серебряными вызолоченными пуговицами от шеи до ног, с застежками из крученого шелка. «Воротник этой одежды суконный или шерстяной, шириною в пядень381; он отложной и охватывает шею, доходя до нижней части груди, свободно висит, наподобие того, как надевается епитрахиль... Такова же одежда жен диаконов и священников, дабы знали, что они попадьи. Протопоп делает этот воротник из тяжелой материи, для того чтобы люди отличали его. На голове они носят высокие суконные колпаки, но во все время службы и перед архиереем стоят с непокрытыми головами»382.
Из других мест книги Павла Алеппского мы узнаем, что отложной воротник однорядок духовенства был также из шелка или шитого бархата, «похожего на осыпанный цветами». Поверх этих цветных однорядок, которые можно уподобить подрясникам, духовные лица иногда надевали «широкую верхнюю одежду с большими рукавами, прямую, но не открытую спереди» (рясу?). «Богатые протопопы носили колпаки из зеленого, красного и черного бархата, остальные - из сукна, причем под этими колпаками надевались шапочки из красного сукна, простроченные желтым шелком» (скуфья?), с околышем из розовой шелковой материи. «Такова же одежда диаконов. Так же одеваются жены духовных лиц... Кроме них, вообще никто не носит такой одежды и таких шапочек»383.
На Украине священники отличались тем, что носили суконные колпаки «с меховой опушкой», а богатые - «бархатные колпаки с собольим мехом». Протопоп, кроме того, «носил суконную шляпу с крестом», a богатые священники - бархатную, но, вероятно, без креста384.
Обувью духовенства, как, впрочем, и всех почтенных граждан, служили зеленые, красные, синие сафьяновые сапоги, которые в большом количестве постоянно ввозились персидскими
купцами.
Богослужебные облачения духовенства были такие же, как теперь, только наперсных крестов вообще ни у кого из священников не было385. О церковных наградах Павел Алеппский совершенно не упоминает. Протопопов отличали лишь по деталям повседневной одежды. Священники и диаконы, по обычаю всех вообще уважаемых людей того времени, непременно носили в обыденной жизни посохи-палки.
Одежда монахов существенно отличалась от одежды белого духовенства. Монахи в России носили черные суконные рясы, а под ними - подрясники, «по большей части из зеленого сукна, а фуфайка и штаны делаются из зеленой бязи, которую привозят к ним персияне»386. Клобуки монахов до приезда патриарха Макария были шерстяные вязаные, нашитые на скуфью, без твердой основы, глубоко надвигавшиеся на глаза и уши. Монахи носили шерстяные мантии и под одеждой - параманы. Так же одевались и монахини.
На Украине монахи носили черные суконные колпаки, отороченные «искусственным мехом, сделанным из шерсти, наподобие бархата». «Крепы387 у них очень большие, опускаются на глаза и застегиваются под подбородком пуговицами, когда... монахи обнажают голову, то клобук остается висеть у них за спиной, как это в обычае у капуцинов, только еще красивее, чем у них, и иезуитов; впрочем их одеяния и мантии схожи»388.
Одежда архиереев состояла из цветного (обычно зеленого) подрясника из «узорчатой рытой камки389 с собольим мехом, с длинными узкими рукавами. Такова обычная их одежда. На голове носилась суконная скуфья с черным мехом, а сверх нее - большой черный клобук»390.