— А Кирей Петрович согласен? — спросил я Крушинина.

— Да! — с улыбкой отозвался Крушинин. — Мне ведь все стежки-дорожки знакомы. Я — местный.

— Все же мы пошлем с вами двоих разведчиков, а то чего доброго в этой-то форме свои могут ухлопать, — вставил Лазунов.

Согласились. Крушинина хорошенько проинструктировали и отправили в путь.

Дальше события развивались так.

— Господин начальник штаба, к вам из окружной полиции! — доложил дежурный полицай Фандюшенкову.

— Просите! — приказал тот.

Фандюшенков вначале удивился, увидев Крушинина, но, узнав, в чем дело, тут же повел его знакомить с порядками в Комаричской полиции. В конце «проверки» Крушинин спросил:

— Трудности вас не испугают?

Фандюшенков повел плечом и в свою очередь спросил:

— Когда прикажете встречать?

— Об этом сообщим позднее…

Фандюшенкову, Егорову, Никитину и другим подпольщикам предстояло провести большую и очень трудную работу. Они уточняли расположение огневых точек, наносили их на схемы, договаривались об изъятии активных фашистских прихвостней, готовили освобождение тюрьмы, вооружение заключенных, диверсии на железнодорожной линии.

По своему плану готовилась к операции и подпольная группа Незымаева. Павел Гаврилович формировал вооруженный отряд. Для партизан он приготовил медикаменты, медицинские инструменты, продовольствие. В эти дни он был, как никогда, подвижен, весел.

А в лесу в эти дни штаб готовил в поход три отряда, Партизаны приводили в порядок обмундирование, обувь, получали боевой паек и ждали приказа к выступлению. Но случилось так, что операцию «Степной узел» пришлось отложить.

После разгрома Шаровского гарнизона фашисты насторожились. Они стали подсылать к Незымаеву свою агентуру, заподозрив его в связях с партизанами. Увлекся поспешной обработкой полицейских и Фандюшенков. И хуже того — без острой необходимости и без соблюдения конспирации они в складе больницы провели совещание, на котором обсуждали план сдачи батальонов полиции.

На совещании присутствовал малоизвестный подпольщикам и плохо проверенный на практической работе некто Кытчин, оказавшийся агентом-провокатором. И случилось непредвиденное. Первого ноября 1942 года гестапо внезапно и одновременно схватило почти всех подпольщиков Незымаева и Фандюшенкова. Избежать ареста удалось лишь закрытой подпольной разведгруппе Астахова, с помощью которой мы затем и разгромили фашистский гарнизон в Комаричах…

Павел Гаврилович Незымаев вышел из больницы в два часа дня. У самого дома его догнал полицейский Блюденев.

— Эй ты, дохтур, марш за мной!

— В чем дело? — спросил Незымаев.

— Начальник вызывает.

— Иди и скажи, что пообедаю и приду.

— Нет, велено вас привести.

Незымаев глянул на полицая, тот был с винтовкой.

Во дворе показалась мать, Павел Гаврилович крикнул ей:

— Скоро вернусь. Будут спрашивать пациенты, скажите, что повели в полицию.

У здания полиции Незымаев увидел крытую автомашину, прибывшую из Локтя, и около нее несколько человек гестаповцев. Они тут же схватили Незымаева, прощупали карманы и бросили в машину.

Почувствовав недоброе, отец Незымаева, Гавриил Иванович забежал в спальню сына, взял радиоприемник, единственную улику, и спрятал в сарае. Едва он вернулся в дом, как явился полицейский наряд. Полицаи перерыли весь дом, но ничего, уличавшего Незымаева в связях с партизанами, не нашли.

Гитлеровцы арестовали восемь наших подпольщиков: Незымаева, Фандюшенкова, Никитина, Арсенова, Драгунова, Егорова, Стефановского и Семенцова. Все они в тот же день были отправлены в Локоть.

Когда об этом стало известно в штабе, мы сразу же попытались выручить арестованных. Трижды наши разведчики ходили в Локоть, но никакими путями не удалось спасти товарищей. В Локте к этому времени фашистский гарнизон насчитывал до 5 тысяч человек, там стояла танковая дивизия.

Следствие продолжалось пять дней. А 8 ноября, на рассвете, Фандюшенкова, Незымаева, Никитина, Драгунова, Арсенова, Стефановского, Егорова и Семенцова вывели из камер со скрученными проволокой руками. Их уложили лицом вниз на дно кузова грузовой автомашины и увезли в Комаричи. Там уже были подготовлены виселицы. Полиция согнала на площадь народ.

На месте казни Незымаев казался спокойным. Он обратился в народу с горячим призывом подниматься на борьбу с гитлеровскими мерзавцами, гнать их с родной земли. Стойко держался и Фандюшенков.

Трое суток не снимали трупы с виселицы. Затем их зарыли в большой воронке от бомбы, у железной дороги.

Страшная казнь не испугала оставшихся на воле подпольщиков. На второй день после этого в Комаричах были разбросаны листовки, а на третий — недалеко от вокзала — убит фашистский офицер.

Подпольная организация помогла партизанам собрать точные данные об охране, вооружении и численности войск в Комаричском гарнизоне. Операция «Степной узел» была только отложена, а не отменена.

Декабрь 1942 года выдался лютый. В ту зиму морозы начались рано, ручьи и речки вымерзли. С первых дней декабря со стороны Курска и Орла по дорогам потянулись разбитые фашистские части. Гитлеровцы стали еще злее. В селе Угревичи Комаричского района они захватили раненого бойца-партизана Борисова и зверски замучили его: отрезали нос, уши, вырезали внутренности. За связь с партизанами фашисты вели массовые расстрелы в селе Подывотье Севского района, в селе Хвощевке, а в деревне Ивачево повесили 6 человек.

Много семей глухими тропами пробирались в глубину Брянского леса. Наиболее смелые мужчины и женщины добывали себе винтовки, дробовые ружья, а иногда — пулеметы и уходили в лес, к партизанам. В селах люди заговорили, что Красная Армия наступает по всему фронту, гитлеровцы несут большие потери и бегут на запад.

В то время железнодорожный узел Комаричи имел большое значение, через него ежедневно проходили гитлеровские эшелоны на главное направление фронта. Настало время осуществить операцию «Степной узел». К операции мы привлекли три партизанских отряда: имени Чкалова, имени Тимошенко и «За власть Советов», всего 512 партизан. Им дали две 40-миллиметровые пушки, 4 миномета, 19 пулеметов, автоматы и полтонны тола. Руководство операцией мы поручили подполковнику Балясову. Одиннадцатого декабря провели митинг с участниками операции и сразу — в путь. Предстояло пройти 60 километров оврагами, лесами, кустарниками, болотами. На пути отряда стояло семь вражеских гарнизонов.

Кончился лес, впереди простирались заснеженные колхозные поля. Партизаны сделали привал. Теперь они, опасаясь авиации и фашистских разъездов, ждали наступления темноты. Дальше можно было идти только ночью.

К 20 часам 14 декабря сводный отряд благополучно обошел заставы противника и на опушке леса, в трех километрах от станции, сделал привал. Три часа отдыхали партизаны. Только разведчикам не было отдыха: они во главе с Астаховым изучали позиции противника.

В 23 часа 30 минут началась атака. С первых же минут гитлеровцы начали яростно сопротивляться. Они приспособили к бою жилые кирпичные дома, станционные здания, депо, почту, кондукторские казармы.

Чем ближе к станции продвигались партизаны, тем отчаяннее сопротивлялись враги. Через два часа вражеский гарнизон был зажат в кольцо в четырех домах, в здании станции у водокачки и в депо. Особенно упорное сопротивление оказывали гитлеровцы и полицаи, засевшие в кирпичных зданиях кондукторских бригад и на станции.

Сильный пулеметный огонь врага со второго этажа кирпичного здания задержал на некоторое время продвижение партизан. Но надо было спешить, так как к фашистам со стороны Локтя могло подойти подкрепление.

К артиллеристам прибежал Федор Манатченков, комиссар партизанской бригады имени Чкалова.

— Поверните пушку в сторону депо и водокачки! Прямой наводкой! — выкрикнул он, указывая на цели у станции.

В депо и у водокачки гитлеровцы были разгромлены, но в помещении станции еще не сдавались. Видя, что партизанам трудно, Астахов решил силами разведчиков уничтожить засевших в здании гитлеровцев. Он первым ворвался в помещение и бросил несколько гранат. Дерзкий налет Астахова и его разведчиков из Комаричского подполья помог разгромить врага, но дорогой ценой. В этой короткой жаркой схватке погиб наш славный разведчик Астахов.

Между тем события развивались своим чередом. Перейдя полотно дороги, группа партизан под командованием Пшенева уничтожила охрану, ворвалась в депо и начала взрывать подъездные пути, поворотный круг.

В ста метрах от станции в двухэтажном каменном доме фашисты еще сопротивлялись. Туда с партизанами направился Федор Манатченков. Они обошли помещение, зашли с тыла и бросили в окна гранаты. Из первого этажа фашисты перешли на второй. Тогда партизаны облили дом изнутри керосином, зажгли. Фашисты, выкуренные дымом, стали прыгать из окон. Партизаны тут же расстреливали их. Отряд «За власть Советов» к этому времени порвал все входные и выходные стрелки и сжег два воинских эшелона противника.

К пяти часам утра операция была закончена. Из 197 человек гарнизона, охранявших станцию, было уничтожено 140, а уцелевшие разбежались. Партизаны захватили 2 пушки, 6 пулеметов, 86 винтовок и автоматов, 20 тысяч патронов, освободили из тюрьмы 68 советских граждан. Железнодорожное движение было приостановлено на семь дней.

Это был ответ партизан на зверства фашистов. С боевой песней партизаны покидали станцию, впереди лежал путь на свои базы.

В селе Ольговка разведчики доложили, что с Локтя по большаку в сторону Севска движется до 800 человек фашистов и полицаев, один танк, две бронемашины.

— Видимо, решили отрезать нам путь, — высказал предположение Манатченков.