Глава 5

Эбби

После урока испанского, который я провела этим утром в Верхнем Вест-Сайде, я встречаюсь с Харпер в кафе быстрого питания, чтобы пообедать. Она показывает мне свое помолвочное кольцо с огромным бриллиантом, и огранка «Принцесса» настолько же великолепна, как я и представляла. Несколько недель назад она обручилась, и они с Ником отправились в Италию, чтобы это отпраздновать, так что я впервые смогла его нормально рассмотреть.

— Ник — собственник, — шучу я, глядя на кольцо.

— Он именно такой. И не только потому, что тебе досталась моя квартира, когда я переехала к нему, — говорит она, подмигивая. Ее квартира — сделка века. Она принадлежит ее родителям, а цена за аренду смехотворна мала. Я безумно люблю Харпер и ее родителей за то, что сделали меня своим новым арендатором. И благодаря этому выбору жилья, переезд в Нью-Йорк стал для меня возможным.

— Я никогда бы не стала шутить об истинной любви, особенно, когда, благодаря ей, я получаю самую дешевую арендную плату на Манхэттене, — дразню я.

— И самая дешевая арендная плата в мире является самым большим признаком настоящей дружбы, — говорит Харпер, а затем вздыхает и расправляет плечи. — Но знаешь ли ты, какой второй по величине признак?

Я качаю головой.

— Неа. Но готова поспорить, ты собираешься мне это сказать.

Она откладывает свою ложку.

— Ты будешь одной из моих подружек невесты?

Я визжу.

Нет другого способа описать мою реакцию, кроме как настоящий пронзительный крик восторга. Я спрыгиваю с табурета у стойки и сжимаю ее в объятиях. Я где-то на сантиметров пятнадцать ниже, поэтому выгляжу, как коротышка рядом с ней.

— Так это «да», Эстер?

Я отпускаю ее, приглаживаю свою блузку и принимаю высокомерное выражение лица.

— Возможно. Зависит от того, каким будет платье.

Она усмехается.

— Оно ужасно. Я выбрала мятно-зеленое платье с оборками, желтым лифом и с рукавами-фонариками.

Я широко улыбаюсь.

— Значит, я буду похожа на пасху. Отлично!

Харпер пихает меня локтем и делает глоток своего чая.

— А если серьезно, то я хочу сделать черный основным цветом. Так что ты сможешь снова его надеть.

Я сжимаю ладони вместе, словно в молитве.

— Теперь вот это — самый большой признак дружбы.

— И раз уж черный цвет довольно сексуален, ты будешь выглядеть неимоверно горячо, и все одинокие мужчины падут к твоим ногам.

Я поднимаю обе руки высоко над головой.

— Господи, пусть на свадьбе Харпер польется дождь из сексуальных мужиков. — Я снова сажусь на стул. — И мой ответ: для меня неимоверная честь быть твоей подружкой невесты. А теперь расскажи мне о своих планах на свадьбу.

Поедая лапшу, она рассказывает мне о свадьбе своей мечты, и я наслаждаюсь каждой деталью. Когда мы выходим из кафе, она подхватывает меня под руку и говорит:

— Твоя очередь. Скажи мне кое-что. В своем классе испанского ты встретила каких-нибудь удивительно остроумных, ярких, добрых и красивых мужчин? Подожди. Нет. В парке. Ты нашла самого сексуального в городе мужчину-няню и собираешься родить от него самую очаровательную малышку по имени Энни?

Я смеюсь, когда мы пробираемся по переполненной улице.

— Потрясающе горячий гетеросексуальный мужчина-няня — словно красная панда. Редко встречается в дикой природе.

— Мне нравится, когда ты говоришь о зоологии. — Харпер убирает огненно-рыжую прядь со своей щеки. — Как насчет твоих занятий?

— Встретила ли я там красных панд? — выпаливаю я.

Она смеется.

— Ха. Там есть сексуальные парни?

В дополнение к курсам испанского языка я даю несколько уроков в корпорациях, которые помогают своим сотрудникам изучить больше языков для ведения международного бизнеса, а еще у меня есть несколько учеников, с которыми я занимаюсь персонально. Это хороший дополнительный заработок, даже несмотря на то, что няням и так хорошо платят. Но это Нью-Йорк. Юной леди требуется много денег для жизни здесь, даже несмотря на то, что она заключила превосходную сделку об аренде квартиры.

Мы останавливаемся на пешеходном переходе, когда загорается красный свет.

— У меня не было времени изучить свежее мясо на занятиях, — шучу я. — Поскольку, как ты уже знаешь, я пыталась научить их спрягать.

— Знаешь, как говорят: все начинается со спряжения. А затем это приводит к желаемому завершению.

Я закатываю глаза.

— Ты сумасшедшая. И настырная.

Она потирает руки, словно злодей из фильма, обдумывающий свой зловещий план.

— Но что, если ты нравишься одному из студентов? Ты была бы секси учительницей, а затем у тебя могли бы развиться запретные отношения с учеником, — говорит она шепотом, пока теплое солнце опаляет нас своими лучами.

— Не хочу тебя расстраивать, но я не думаю, что это запрещено, раз уж я учу взрослых.

Харпер щелкает пальцами.

— Проклятье. Что насчет Саймона?

Прямолинейность ее вопроса заставляет меня замедлить темп.

— А что насчет него? — отвечаю я, сохраняя спокойный тон. Я не хочу рассказывать, что мы подружились за просмотром «ИглКам». Крошечные хищные птицы совершенно очаровательны, и мне нравится беседовать с ним об орлах. Но если я скажу Харпер, что мы о них переписываемся, она все поймет, и мои неуместные чувства будут раскрыты. Я не уверена, что готова к этому.

— На работе все хорошо? — спрашивает она, потянув меня за руку, чтобы мы продолжили наш путь.

— Он — отличный босс. Очень непринужденный, спокойный и умный, и мы весело проводим вместе время. — И, черт возьми, я сказала слишком много. Я почти раскрыла себя.

Харпер резко тормозит на остановке возле закусочной. Оттуда доносится запах бекона, когда посетитель открывает дверь. Моя подруга тыкает меня в плечо и прищуривает свои голубые глаза, глядя на меня.

— Он тебе нравится, ведь так?

— Нет, — говорю я, громко смеясь, чтобы доказать, что не чувствую этого к нему. — Совсем нет.

Она скрещивает руки.

— Отрицание ни к чему тебя не приведет. И я это вижу.

— Как?

— Этот твой фальшивый смех для начала. И то, как ты описывала его черты характера своим «о-я-так-хочу-чтобы-он-был-моим» голосом.

Я пытаюсь отмахнуться от этого.

— А вот и нет, — отшучиваюсь я, но румянец, появляющийся на моих щеках, делает этот протест бессмысленным.

— А теперь и румянец на твоих щеках.

— Ладно, — говорю я с ворчанием. — Возможно, он мне немного нравится.

Она выгибает бровь.

— Немного?

— Хорошо, сильно, — признаюсь я.

Ее глаза загораются.

— Так и знала!

Облегчение неожиданно наполняет меня. Хорошо, что я призналась в том, что так долго держала в себе. Может быть, я хочу обсудить его. О, черт возьми, я всегда хочу говорить о нем.

— Думаешь, это смешно чувствовать что-то к своему боссу? — Я поднимаю руку, останавливая ее. — Подожди. Не отвечай. Я уже знаю. Это смешно.

Харпер обнимает меня.

— Я вовсе не думаю, что это смешно. Он — хороший парень, он без ума от своей дочери, гуляет с ней по городу, делает с ней всякие крутые вещи. Но ты знаешь это лучше меня. А еще я знаю, что прошлой осенью он решил найти кого-то, кто тоже будет делать крутые вещи вместе с ней. Кого-то, кто будет ходить в «Музей естественной истории» вместе с Хейден, а не писать смс своим подружкам-нянькам о том, что собирается делать после работы. Вот почему я посоветовала ему тебя. И я знаю, что эта работа важна для тебя, поэтому, чтобы ни случилось, будь осторожна, хорошо?

— Ты имеешь в виду всегда предохраняться? — говорю я с серьезным выражением лица.

Ее глаза почти выскакивают из орбит.

— Это не совсем то, что я имела в виду. Но да. Безусловно. — Она делает паузу, а затем продолжает серьезным тоном: — Но я имела в виду твое сердце.

— Я знаю, — мягко говорю я.

— Очень многое поставлено на карту. Вот почему я это говорю.

Я вздыхаю.

— Да, ты права. Я буду осторожна, обещаю.

Она указывает на меня.

— Увидимся в пятницу. Мы же по-прежнему собираемся пойти куда-нибудь?

Я киваю.

— Конечно. Только напиши мне время.

Подруга быстро обнимает меня, а затем убегает.

Я повторяю про себя ее предупреждение, пока иду к нему домой в Верхнем Ист-Сайде.

Будь осторожна.

Я медленно приближаюсь к его дому и вхожу в лифт. Когда нажимаю на кнопку его этажа, я кладу руку на свой живот и стараюсь успокоить буйство возбуждения в своем теле. Я осторожна, когда выхожу на его этаже и стучу в дверь, но дикая нервозность все-таки проносится сквозь меня.

Хейден открывает дверь, широко ее распахивая. Она обнимает меня за талию, почти повиснув на мне.

— Эбби! Присоединяйся к нашему чаепитию!

Она хватает меня за руку и тянет в гостиную, величественно указывая на свой голубой стол с динозаврами. Он сервирован для чаепития, и ее папа уже наслаждается чашечкой чая.

Я отчаянно пытаюсь не думать о том, как он коснулся моего лица прошлой ночью. Или как прислал мне смс сегодня утром. Или то, что он принес мне торт.

Но битва проиграна. Как я могу думать о чем-то другом, кроме сладких головокружительных мыслей, когда смотрю на него. Этот мужчина выглядит совершенно очаровательно, сидя за маленьким столиком: его колени высоко задраны, так как он сидит на крохотном стульчике и пьет чай со своей дочерью и игрушечным слоником.

Хейден хватает большой стул и ставит его рядом со мной. Я бросаю сумку, улыбаюсь Саймону и вливаюсь в вечеринку. Мое место за этим столом гораздо удобнее, чем у него.

— Хочешь еще персиково-малинового чая с кокосом и шоколадом? — спрашивает Хейден у слона.

Саймон поднимает серую игрушку и заставляет ее кивать.

— Да, пожалуйста. С медом, сахаром и сиропом, — говорит он низким голосом.

Хейден берет свой пластиковый чайничек и наливает чай для игрушки. Она поднимает чашку и смотрит на меня.

— Хочешь попробовать этот волшебный чай?

Я с энтузиазмом киваю.

— С радостью. Что делает этот волшебный чай?

Она шепчет, пока наливает мне чай:

— Твои волосы станут фиолетовыми.

Мои глаза округляются, и я хлопаю в ладоши.

— Я пришла на правильное чаепитие. Я как раз искала чай, который сможет это сделать.