"Три раза был на Маям-Рафе"

Стасик проснулся от странного шума. По туго натянутой крыше палатки, как по барабану, бегала трясогузка. Косые лучи утреннего солнышка четко отпечатывали на брезенте тени птички и комаров. Трясогузка охотилась.

Стасик долго наблюдал за ней, боясь пошевелиться. Птичка порхала около самой марли и, легко, играючи проделывая фигуры высшего пилотажа, склевывала комаров на марле и в воздухе точными ударами клюва.

Сидел комар на марле, короткий стремительный полет, удар - и комара нет, а марля даже не шелохнулась.

Стасику стало жалко наслаждаться таким зрелищем одному. Он осторожно растолкал Женьку.

— Эй... эге... Женьк... смотри, - шептал он восторженно.

Женька спросонья вскочил, захлопал глазами, увидел птичку и обиженно посмотрел на Стасика:

— Да ну тебя... - и снова улегся спать.

Что ему какая-то умильная пташка! Его не прельщали и птички посолиднее. Как-то, залюбовавшись орлом, величественно парящим над хребтами, я пригласил его разделить мой восторг. И что же он сказал?

— Да ну... мне его расцветка не нравится.

Вот если бы - медведь! И то первым его порывом было бы зарядить карабин, а не посмотреть на медведя.

Вот Женька видит красивую сопку. Хороша! И он восхищенным взглядом уже прикидывает, сможет ли он забраться на нее, ищет подступы к ней.

Женька вообще человек практичный и азартный. В рыбной ловле - виртуоз. Не нравилось ему ловить сетью или "нахальным способом" - дергать лесой с насаженными тройниками, ничего не видя, дожидаясь, пока тройник случайно не зацепит рыбину за спину или за хвост. Ловить петлей - вот это способ!

Женька делал из проволоки петлю, забирался на дерево, наклонившееся над рекой, опускал снасть в воду и осторожно подводил ее к рыбине, хорошо видной в хрустальной воде. Рыба не обращала никакого внимания на петлю - мало ли плывет всяких причудливых веточек! - и даже, случалось, отталкивала проволоку носом в сторону. Вот широкое проволочное кольцо остановилось у рыбьих жабр, а рыба даже и не подозревает, что она в ловушке. Рывок - и серебристое тело затрепетало в воздухе!

И это ему-то предлагают полюбоваться на какую-то пташку...

А Сереге были не по душе ни птички, ни медведи.

— Медведь? Ну и что особенного? Обыкновенный медведь...

Сопка красивая?.. Вот эта что ли? А какой она должна быть? Ну сопка и сопка, ну и что...

Водопад? Ну и что?

Ну и ничего. Можно, конечно, описать красоту в терминах геометрии, добросовестно перевести в формулы контуры гор и высоту вершин, можно с протокольной точностью составить кинематическую схему заката: в лазоревой дымке появились нежно-розовые блики, потом они слились в одно пурпурное покрывало... или что-то в этом духе. Можно найти латинские названия диковинных зверей и птиц, объяснить с точки зрения экологии все детали их поведения, но разве в этом дело? Вопрос не исчезнет: ну сменилась лазоревая дымка пурпурным покрывалом, ну и что?

Древние греки говорили: глаз излучает свет. Насчет света они явно хватили лишку, а вот красоту действительно излучает глаз. Нет ее у тебя внутри, ты ее и снаружи не увидишь.

...Есть на Сахалине мыс Маям-Раф. Может, для равнодушного взгляда он и не представляет собой ничего особенного. Работал здесь когда-то известный геолог Иван Петрович Хоменко. Много событий было в его жизни и многое он повидал, но на надгробной плите завещал написать только: "Три раза был на Маям-Рафе".