Иногда японские историки, преувеличивая прогрессивный характер аграрных преобразований Тоётоми Хидэёси, склонны любое сопротивление его политике характеризовать чуть ли не как реакционное выступление на том лишь основании, что это сопротивление, как, например, в провинциях Хиго в 1587 г. и Муцу в 1590–1591 гг., было не чисто крестьянским и даже не столько крестьянским, сколько выступлением самураев-землевладельцев, мелких и средних феодалов, которые стремились сохранить старые порядки и использовали борьбу крестьян в своих интересах. Такой точки зрения придерживается, в частности, Араки Мориаки [см. его статью «Тайко кэнти-но рэкиситэки иги» («Историческое значение кэнти Хидэёси»). — «Рэкисигаку кэнкю». 1954, № 167, с. 17–19]. Однако участие феодальных элементов и даже их руководство не могут умалить значение революционной борьбы крестьян за свои права. Можно напомнить в этой связи слова К. Маркса, который писал, что крестьяне (речь шла как раз о парцелльных крестьянах) «неспособны защищать свои классовые интересы от своего собственного имени… Они не могут представлять себя, их должны представлять другие. Их представитель должен вместе с тем являться их господином, авторитетом, стоящим над ними, неограниченной правительственной властью, защищающей их от других классов и ниспосылающей им свыше дождь и солнечный свет» (К. Маркс. Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта. — Т. 8, с. 208).