Такое определение задачи решительно отличается от задачи, сформулированной, например, в уставе 1755 года, где говорится: «Понеже все обучение в виду имеет заряжать и стрелять», то нужно главное внимание уделить этому.

Новый устав акцентировал внимание не на подготовке к бою, а на маршировке и выправке. Этому и посвящены первые разделы устава: «Рекрут заставлять маршировать без ружья до тех пор, пока не получат настоящую позитуру солдатскую»[1119].

План Гатчинского городка

«Маршировать, вытянувши колено, ногу опирать, не сгибая, не на каблук оной, а на носок, корпус держать прямо, а не назад, и не высовывая брюха, но вытянув грудь и спину, между каждого темпа поровну задерживать… Все повороты делать как можно скорее, не сгибая колен…»[1120].

Строгие требования Павла к солдатам, касающиеся позитуры и маршировки, вытекали из его глубокой веры в то, что ровный шаг, равнение и правильное движение линии, а затем одновременная пальба и есть залог военного успеха. Только после изучения всех этих приемов предлагалось переходить к ружейным приемам и стрельбе. Ружейные приемы были весьма многочисленными, очень сложными, поэтому обучали им постепенно.

Вначале требовалось исполнить 20 команд, предназначенных для заряжания ружья (каждую команду предполагалось выполнять в три приема). Затем добавлялось еще 11 команд. На это уходило много времени.

Ротное учение представляло собой механическое выполнение движений длинных развернутых линий. При этом требовалось во время движения строго держать равнение, сохранять интервалы и дистанции. В ружейных приемах роты и батальоны уже не занимались стрельбой в цель, а проводили только пальбу шеренгами или залпом. Главное в обучении отводилось маршировке.

«Чаще велеть маршировать вперед и заходить направо или налево, причем следующее примечать: если маршировать вперед, то маршировать вытянутыми коленями, шаг делать не боле ¾ аршина, отчего марш будет ровный и равняться легко можно»… Затем движению линиями или в ротной колонне, построению фронта захождением взводами на средину, движению всем фронтом на какой-либо предмет… после поворота направо кругом, фронтом назад, затем вздваивание плутонгов. Предусматривалось движение и двумя колоннами. Из прежних уставов был сохранен также контрмарш[1121].

После отдачи чести знаменем и марширования производилась стрельба по команде или без команд по флигельману (последний вид стрельбы установлен еще уставом 1755 года). Порядок стрельбы, установленный при Петре, но уже изживший себя, был восстановлен: передняя шеренга снова садилась на колени и дальше стреляли взводами (1, 2, 3 и 4-й по очереди) и ротами рядами на месте или залпом.

При батальонном или полковом учении рота обычно рассчитывалась на два взвода (дивизиона), а при специальных смотрах и церковных парадах — на четыре. Батальон почти всегда состоял из десяти взводов. Гренадеры формировали свой батальон. При учении предписывалось «почасту места батальонов переменять и гренадер, дабы научить батальоны наблюдать интервалы. Сие к тому служит, дабы в случае, если корпус построен в одну линию, батальоны умели сохранить интервалы»[1122].

Для батальона и полка предусматривалась только одна боевая форма строя — развернутый строй в три шеренги.

В уставе очень мало места отводится воспитанию солдата, хотя в нем и указывается, что «сперва его за учение не бранить и не ругать, но добрыми словами… приучать и не вдруг… учением отягащать, а еще менее… бить за ученье». Больше того, устав предлагал «офицерам и унтер-офицерам всегда замечать солдат, которые под ружьем или в должности ошибались, и таковых после парада или ученья, или когда с караула сменяются, учить, а если солдат то, что надлежит, точно знает, а ошибся, такового наказать». Однако на практике получалось, что солдат не мог выполнить всех требований и поэтому всегда рисковал быть наказанным.

Правила полевой службы, приложенные к уставу, разделялись на две части: правила мирного и военного времени.

В правилах мирного времени изложена лишь «походная служба», Устав предусматривал движение во взводных колоннах или по отделениям.

В правилах военного времени предусматривалась походная, лагерная и боевая службы. Походное движение совершалось также в колоннах, только полковые пушки двигались впереди каждого батальона. Для охранения выдвигался авангард.

На отдыхе войска становились лагерем в одну или в две линии. Охранялся лагерь полевыми или палочными караулами, первые располагались на 300 шагов впереди лагеря, а последние на 300 шагов позади него.

В отделе боевой службы указывалось, что пехота должна располагаться в ордер де баталь в две линии на дистанции в 300 шагов. Полковая артиллерия обычно располагалась на правом фланге своих батальонов. Наступление производилось развернутым фронтом, линиями с барабанным боем, музыкой, с распущенными знаменами, держа ружья на плечах. И только за 100 шагов до неприятеля готовились к залпу.

При подобных требованиях к боевому строю было понятно, почему Павел придавал столь большое внимание маршировке и захождению линиями.

«Устав о полевой кавалерийской службе» является почти дословным переводом прусского устава. Этот устав был дополнен «Правилами о службе кавалерийской 1796 года» и «Наставлением генерал-майорам кавалерии 1796 года», в котором излагались основы строевой и походной службы конницы. Для артиллерии новых уставов не давалось.

Правила гарнизонной службы составляли основу павловских уставов. Особенно тщательно были разработаны правила проведения вахтпарадов, на которых обычно производились учения, состоявшие из ружейных приемов, перестроений и церемониальных маршей.

Разделы гарнизонного устава «о субординации между офицерами», «о домах офицеров», «о побегах» и некоторые другие являлись дословным переводом прусского устава 1760 года. Павловский устав совершенно недостаточно освещал вопрос об обязанностях часового на посту.

Воинские эволюции проводились согласно утвержденным Павлом I тактическим правилам, основные идеи которых сводились к следующему.

Главная задача подготовки войск состояла в соединении их в одно механическое целое. Многие страницы правил посвящены обоснованию, почему «линия, из 20 батальонов состоящая, должна выравняться по фельдфебелям, которые должны предварительно выступить по перпендикулярам будущей линии равнения»… «Сие хотя и кажется быть нужно и весьма справедливо, и что батальону иначе невозможно будет хорошо наступать, но напротив того, не менее ж справедливо будет, что фельдфебелю не найти перпендикуляра», если он сам не будет выучен, как автомат.

Для сохранения равнений в линиях строго предписывалось, «чтобы, наступая, в минуту делать 75, а отступая, 70 шагов… Равным образом показать солдатам и употребляемый в шаржированным плутонгам и батальонный шаг, коего каданс тот же, каковой употребляется, когда наступают».

Формы строя, стрельбы и маневра в тактических правилах те же, что и в полковом пехотном уставе. Дополнением к нему являются: построение каре тремя способами; атака ан-эшелон и отступление ан-эшикье; прохождение одной линии через другую.

Построение каре ничего нового не вносило в прежнюю практику.

Атака ан-эшелон внесла элементы нового в практику русской армии, хотя это новое есть не что иное, как известная прусская косая атака. «Наступление наискось на неприятеля для того выгодно, что тогда может левый фланг оставляться и через то не все войско вдруг неприятельскому огню подвержено будет… и так, если линиею… должно будет наступать на неприятеля в косом положении, то для сего и назначить из нескольких батальонов каждой атаке состоять должно…».

Рассмотренные уставы наряду с положительными чертами (наличием правил обучения рекрутов, привлечением к обучению солдат всех офицеров в полках и установлением твердого внутреннего порядка) имели крупные недостатки; они игнорировали весь прежний опыт боевой подготовки и выдвигали требования, заставившие армию переучиваться вновь у гатчинских экзерцицмейстеров.

Армия не хотела принимать новые уставы. Часть боевых офицеров ушла в отставку. Подвергся опале сам Суворов, резко отзывавшийся о «прусских затеях». Из армии было уволено 3500 офицеров, принадлежавших к суворовской школе. Реакция торжествовала. Однако зачеркнуть все новое не удалось. Оно жило в полевых войсках и быстро возродилось в боевой практике.

Таким образом, во второй половине XVIII века шел закономерный процесс складывания нового, по своему существу буржуазного способа ведения войны и боя. Тактика колонн и рассыпного строя и стратегия генерального сражения требовали перестройки системы боевой подготовки. Принципы новой системы были заложены Румянцевым. но полностью их разработал Суворов. Эта система была проверена в ходе боевой практики и получила широкое распространение в войсках. Но это новое направление боевой подготовки объективно входило в противоречие с феодально-крепостническим строем.

Реакционные круги, возглавляемые Павлом, видя в новом направлении серьезную опасность для феодально-крепостнической армии, повели решительную борьбу за утверждение устаревшей к концу века линейной тактики и насаждение кордонной стратегии. Это была борьба старого и нового в военном деле.

Классовый состав армии, определяемый существующим строем, неизбежно влек за собой противоречия между дворянским корпусом офицеров, пользовавшимся всеми правами, и бесправной солдатской массой. Эти противоречия обусловливались всей системой организации и боевой подготовки войск. Идя в армию на службу, солдат должен был полностью порвать свои связи с тем кругом, из которого он вышел, и забыть о своих крестьянских интересах, стать слугой господствующего класса.