3

— Тимофей, не ходите туда! — я схватила технолога за карман летней куртки и не намеревалась отпускать.

— Пусть сходит, — безразлично сказал Артём: ему было плевать и на стонущего, и на Тиму.

— Может, Вы с ним сходите? — предложила я, надеясь на хоть какую-то пользу от того, что этот парень увязался за нами.

— Делать больше нечего, — фыркнул неприятный тип. — Там пылищи по колено и того и гляди перекрытия рухнут.

Я посмотрела на него с привычным пренебрежением и отпустила карман Тимы. Надо перебороть страх и сходить. Не я ли грезила иными мирами? Негоже теперь бояться зайти в пустой разрушенный цех, да ещё и при свете дня. Посмотрела в небо: перистые облака всё плыли по небу, неспешно и грациозно. Светло и хорошо на улице, рядом двое мужчин, а в паре зданий от нас сидит десяток человек — там работающие цеха. Бояться нечего. Надо взять себя в руки.

Я так и стояла, глядя в небо и, видимо, Тима решил, что меня следует подбодрить.

— Да ладно вам! — улыбнулся технолог, глядя поочерёдно то на меня, то на Артёма. — Ну ничего же страшного не случится, если я схожу и посмотрю.

Неприятный парень фыркнул:

— Верно. В крайнем случае станет меньше на одного… — Артём решил не говорить, кем считает коллегу, и закончил: — …технолога.

— И конструктора, — сказала я, метнула злой взгляд на Артёма и, опережая Тимофея, направилась в покосившееся здание, в которое, как мне казалось пару мгновений назад, меня не заманят все дары этого мира.

Технолог последовал за мной, а Артём крикнул нам вслед:

— Там всё прогнило, лучше вызвать кого-нибудь, кто специализируется на вытаскивании алкашей из подобных мест. Эй!.. — но ему никто не ответил, он вздохнул и осторожно пошёл за нами, не с целью догнать, а так, для очистки совести, видимо.

Стены цеха вблизи оказались высокими, хотя здание являло собой одноэтажную конструкцию. Стоило ускорить шаг. пока запал не пропал и не захотелось сбежать отсюда подальше. В огромных металлических ржавых воротах, что высились перед нами, была заботливо проделана дверь, но свою функцию она давно не выполняла — в годы перестройки кто-то деловой позорно снял её с петель и сдал в металлолом. В проём, оставшийся от той несчастной двери, и вошли мы с Тимофеем. Этот шаг дался мне не легко, словно ступая на территорию цеха, я совершала некий героический поступок. Возможно, это было глупо, но для меня этот шаг и вправду много значил. Например, то, что теперь я не отступлю и увижу того, кто стонал, пусть это и окажется какой-нибудь пьяный оборванец. Не важно. Тогда это просто будет победа над собой, что тоже неплохо для простой послеобеденной прогулки.

Внутри оказалось нетемно — сквозь полуобвалившуюся крышу хорошо проникал свет, да и стены не были сохранены в целостности, так что во многих местах в них виднелись бреши. Я поглядела под ноги: грязно, что характерно для таких мест. Кое-где на пол ветер занёс столько земли, что из неё успели за долгие годы вырасти деревья высотой в два-три человеческих роста. Я вынуждена была признать, что никогда не любила такие места — они навевали тоску своей покинутостью и пустотой. Мне вообще не нравилось думать, что когда-то сюда приходили люди на любимую работу… а, может, и не на любимую, но это не важно. Это место было частью чьей-то жизни, а теперь вряд ли сюда часто заглядывал кто-либо: на завод просто так не попадёшь, а сотрудникам здесь было больше нечего делать. Кстати, подумав об этом, я поняла, что присутствие в этом цеху какого-то человека всё же странно. Я зябко поёжилось, словно мне вдруг стало прохладно, хотя, наверно, это холодил страх, пока невнятный и едва появляющийся, но уже вовсю дающий о себе знать. К тому же в помещении гулял сквозняк, который неприятно подвывал и посвистывал, играя с покоробившимся листом металла, служившим некогда перегородкой для каптёрки вахтёра. Деревья, которым удалось здесь произрасти, по виду своему относились к осинам, и их тёмно-красные и кое-где ещё зелёные листья трепетали на сквозняке, создавая неприятный для слуха тревожный шелест. Я неуверенно сделала несколько шагов за Тимой. Передвигаться следовало очень осторожно: во многих местах пол обвалился глубоко вниз, и приходилось идти по толстым железобетонным балкам, на которых он когда-то держался. Подпол казался глубоким, и на дне тускло блестела застоявшаяся вода, от которой отражался свет солнца, играя бликами на ржавых швеллерах, кое-где поддерживающих балки. Да уж, так себе прогулочка, ничего не скажешь… Провалиться бы очень не хотелось…

— Давайте-ка, Варя, я дальше сам, — предложил технолог по обыкновению просто и спокойно, словно это местечко совершенно не тревожило его и он лишь опасался, чтобы его коллега не перепачкалась здесь обо что-нибудь.

Он даже обернулся, протягивая в мою сторону руку, жестом прося оставаться на месте.

— Нет, я с Вами! — запротестовала я. — С детства люблю заброшенные дома, — нагло соврала я и для пущей убедительности широко улыбнулась, хоть улыбка и вышла натянутой. — Прям дух захватывает! Надо будет прийти сюда как-нибудь зимой, когда ночи будут длинными и в обед уже будет темно. Наверняка, здесь водятся призраки, духи, мы могли бы суметь повстречать их! — я говорила бодро, хотя сама боялась, что призраки и духи реально здесь водятся и сейчас, услышав мои слова, понавылезают из щелей и тёмных углов.

Тима не стал спорить: во-первых знал, что бесполезно, во-вторых, для него я всегда казалась странным человеком, и его ничуть не удивило, что мне могут нравиться покинутые строения и моё желание узреть потустороннее тоже ничуть не вызывало сомнений. Он даже не заметил, что я говорила это просто так, не всерьёз, от нервов, которые натянулись, как струны, в ожидании, что же будет дальше. Это плохо, что он не заподозрил обман: ещё пригласит прийти сюда в тёмное время суток ловить духов. Я повела плечами, отгоняя лишние мысли. Приключения меня всегда манили, только вот как-то избегали они меня и никак не желали попадаться на пути, а сама я не шибко-то и искала их, обладая спокойным нравом. Сейчас я подумала, что ну их, эти приключения. Тут в заброшенный цех иду, как на верную погибель, что говорить о чём-то более захватывающем!

Мои мысли были прерваны. Послышался посторонний шорох, хотя до затаившегося источника стонов и недовольного голоса мы ещё явно не дошли. Тимофей насторожился. Он — мужчина — насторожился. И замер. От этого у меня сердце ушло в пятки, хотя ничего страшного пока не происходило. Но то, что Тима замер, меня очень впечатлило и обеспокоило.

— Кто тут? — шёпотом спросила я у него, опасливо озираясь по сторонам.

— Мы…и ещё кто-то… вероятно, — спокойно ответил мужчина, и стало ясно, что замер он не для того, чтобы стать незаметным и уж тем более не от страха, а просто из желания не пугать таинственного шуршунчика.

Стало стыдно. Тимофей не боялся. А я, романтик и мечтатель, совсем трусливая. Какие мне эльфы и маги? Я досадливо вздохнула, позабыв на миг о страхе. Но лишь на мог, поскольку в следующую секунду снова раздался голос где-то в недрах цеха, и таинственный «ещё кто-то», напуганный этими приглушёнными звуками, промчался мимо замерших нас по соседней балке. Это был кот Барсик.

— Напугал, блохастый, — призналась я, облегчённо выдыхая.

Зато это незначительное происшествие разрядило обстановку, и мне больше не было страшно, будто самое устрашающее уже прошло и больше опасаться было нечего.

Мы ускорились и преодолели путь по балке. Тима шёл медленно, иногда искоса глядя на меня, проверяя, не споткнусь ли. Я не споткнулась. Дальше пошли по подозрительно прогибающемуся металлическому полу, причём листы металла на стыках были изрядно попорчены ржавчиной, что казалось, вот-вот, и нога так и провалится в столь древнее и теперь ненадёжное покрытие. Вообще, теперь я не боялась. Страх умчался вместе с Барсиком, осталось лишь любопытство и желание доказать Тиме, что я ого-го, какая смелая.

Со стороны двери раздался голос Артёма, неприятно громко и загробно прозвучавший в этом пустом мрачном здании:

— Я, если что, тут рядом! Зовите, если помощь понадобится!

Я презрительно фыркнула и прибавила шаг, стараясь побыстрее оказаться в дальнем краю цеха, так как на том участке, где мы шли сейчас имелась вполне сносная крыша, и потому стало темно, а от темноты сейчас становилось неуютно. Да и плохо видно было, куда ступать, а что каждый шаг надо делать очень осторожно, было очевидно. Тима пошёл быстрее, и я постаралась поспевать за ним. Где-то впереди мяукнул Барсик. Ехидно так мяукнул, как мне показалось.

Неожиданно цех закончился, и за ним оказалась полоса света — яркого света от осеннего негреющего солнца, и пустырь, поросший травой, которая сейчас была уже не естественно зелёная, а какая-то тусклая и пожухлая. Там-то и обнаружился искомый человек, причём на кого-кого, а на алкаша он был похож в последнюю очередь. Не знаю, как Тима, но я во все глаза уставилась на того, к кому мы шли. Он просто приковал к себе мой взгляд, и мне было всё равно, где мы и что вокруг нас. Потому что передо мной был эльф. Вернее, я так подумала.

Стонущий оказался удивительно похож на эльфа: длинные почти белые волосы, спадающие на плечи и опускающиеся ниже лопаток, стройное тело, правильные черты чисто выбритого лица с идеально ровной и чистой кожей — эльф, как с картинки. Нос прямой, красивый, глаза голубые, светлые и чистые, губы тонкие, пальцы рук длинные… Натуральный эльф, иначе и быть не могло! Потому что не могло быть, что я наконец-то дождалась хоть какого-то мало-мальского приключения, сунулась в опасный цех, встретила стонущего красавца, а он окажется не эльфом! Это было исключено для меня на тот момент. Даже то, что одет он был немного не по-эльфийски, меня не смутило. Может, он прикидывался человеком, скрываясь от врагов, ведь у симпатичных эльфов всегда есть враги. Да и вообще, его свободные коричневые штаны и клетчатая рубашка ему тоже шли. Потому что такому, как он, шло бы всё, что угодно!