— Что там с пушками, — осведомился Петр у Ромодановского, — когда тот заявился с докладом.

— Пушки есть, государь, — ответил ему Фёдор Юрьевич, — из Тулы три десятка из меди заводчики прислали, да из Сибири чугунных аж восемь десятков в последний привоз. Вот только денег в казне нет, нечем за них платить.

— А, — махнул рукой царь, — отпиши в Тобольск, пусть с пушного налога с заводчиками расплатятся.

— Пушной налог не деньгами, а пушниной оплачивается, государь, — тут же возразил Ромодановский, — если мы так отпишем, тогда он в Архангельск купцам немецким уйдет. Нужно ли нам это?

— Да, неправильно получается, — был вынужден согласиться Петр, — а что присоветуешь?

— Есть кое-что, чем можно с Сибирью расплатиться, — усмехнулся Фёдор Юрьевич, — людишек им отослать, в прошлом году как-то не получилось, а в этом кто ж мешает?

— То дело долгое, — не согласился царь, — а у меня к ним еще заказы есть. Так что пусть на этот раз, Тобольский воевода деньгу изыщет, да с иркутскими заводчиками расплатится. А людишек отошли, раз обещался негоже царское слово нарушать.

— Я тут вот чего хотел еще сказать государь, — снова взял слово Ромодановский, — пушек у нас уже довольно, а вот с порохом просто беда. Отказываются купцы немецкие нам и дальше порох продавать, говорят в Европе тоже война идет, за испанское наследство, потому и порох в большой цене. Думаю не война здесь причина.

— Да уж ясно, что не война, — усмехнулся монарх, — мы еще в прошлом году велели ямы ямчужные по многу закладывать, к следующему году пороха будет довольно.

— Так, то на следующий год, а в этом на пушки пороха не хватит.

— Ничего, Карл сейчас в Польше увяз, — принялся рассуждать Петр, — на Смоленск в этом году не двинется, а если двинется, то не возьмет он его сходу теми силами, что у него есть, в осаду встанет. А в зиму осаду вести сам знаешь. Ты лучше про сестриц моих расскажи, как они живут, с кем знаются?

Ромодановский поморщился, несмотря на все усилия никакой информации о внешних контактах сестер добыть не удалось, что было в общем-то ожидаемо, Петр за несколько лет доказал всем, что стал царем не только по праву, поэтому сестры пока оставили свои великие планы, хотя и не смирились.

— Вот и хорошо, — удовлетворенно произнес монарх, когда правитель Москвы доложил об отсутствии результата.

— Тут есть еще одно, государь, — сделал Ромодановский вид, что ему неудобно обсуждать некоторые дела.

— Ну? — Насторожился царь.

— Катерина с Васькой-дураком из Сибири переписку ведет.

— Ах это, — успокоился Петр, — ну и о чем там пишут?

— Так…, государь…

— Только не говори мне, что не читал, — усмехнулся царь, — не уж-то крамола какая?

— Крамолы нет, а вот странность есть, — вздохнул Фёдор Юрьевич, ведь только, что ему можно сказать санкционировали слежку за возлюбленной монарха, — Васька этот о политике как зрелый муж рассуждает, от того и подозрение у меня, что не он эту переписку ведет.

— Переписал? — Спросил царь. В ответ Ромодановский протянул свиток. — Почитаю, как ныне дураки на Руси рассуждают. А пока кликни там Алексашку, поедем пушки смотреть.

Как и ожидалось изъянов ни в чугунных, нив медных пушках не нашли, и Петр с удовольствием наблюдал за испытаниями на двойной навеске пороха.

— Позволь, государь, подарок тебе от иркутских заводчиков преподнести, — обратился к нему сотник из сибирского приказа.

— Никак пистоль новый сработали? — Хмыкнул царь, глядя на красивый футляр в руках служивого.

— Пистоль, государь, — подтвердил сотник и, поняв реплику Петра как разрешение, открыл футляр, явив на свет хищный силуэт необычного пистолета.

— Ты смотри, чего сделали? — Петр в удивлении взял в руки оружие. — Видел я такой выделки один, только там на три заряда сделано было. А порох куда подсыпается? Или горячей иглой протыкать заряд надо?

— Для этого пистоля ни кремня, ни пороха для запала не нужно, — стал разъяснять суть идеи сотник, — тут капсюль вместо кремня в донце заряда вставлен. Как боек ему верхушечку сомнет, так заряд и воспламенится.

Игрался царь с пистолетом долго, три зарядных барабана расстрелял, да еще под руководством сотника сам один барабан зарядил, подивившись необычной форме пули. И в конце выдал вердикт:

— Зело хороший пистоль иркутские заводчики сделали, и бой точный и доску в два дюйма насквозь с двух шагов бьет.

— Да, мин херц, такое бы оружие для нашей кавалерии весьма бы в пору подошло. — Отозвался Меньшиков крутя в руках подаренный и ему тоже пистоль необычной выделки. — И кто такую красоту сработал?

— То работа оружейного мастера Кузьмы, — тут же выдали ему необходимую информацию, — под рукой Васьки Дежнева выделкой занимается.

— Вот, слышь, Алексашка, — хохотнул монарх, — опять наш дурачок отличился. Говорил же тебе, что будь у нас таких Дежневых побольше, то и проблем бы не стало. А что до кавалерии, то дело говоришь, отпиши Ваське, пусть этот Кузьма выделкой этих пистолей займется, посмотрим, как оно для боя сгодится.

Под вечер Петр вспомнил о копиях писем, что принес ему Ромодановский и взялся за чтение:

— Однако, — отложил он в изумлении бумагу, — вот тебе и Васька-дурак, и чего он там, в дальних землях, видеть может? Вроде только гадать остается, но как гадает стервец, что не предположение, то точно в цель, а может действительно богом помечен? И Катька хороша, все-таки умная баба, вроде как потихоньку, а все у него выведывает.