Будни бога войны

Как только стало известно о начале войны со шведами, Крагге, не мешкая, позвал Андрея Раевского:

— Ныне вся артиллерия под Нарву отправляется, — заявил он своему подчиненному, — а полковых пушек мало, поэтому со своими отправляешься в Новгород, туда со всех мест пушки свезут. Если пушек будет довольно, то сам команды наберешь да за обучение возьмешься, да чтобы к середине сентября под Нарву успеть. Понял ли?

— Понял, господин полковник, — кивнул Андрей, — а коли кто поперек встанет?

— А станет кто препятствовать, видака возьми, да так разговор поверни, чтобы он точно слышал, — ухмыльнулся Крагге, — против приказа царя идти — измена.

До Новгорода добрались быстро, но это стало единственным достижением Раевского, никаких пушек в городе не оказалось.

— Да где ж я тебе их возьму? — Пожал плечами, дьяк в приказе. — Пушки сюда свезти должны были, да вот нету их. А коли очень нужны, то тебе самому за ними идти в Архангельск придется. Да только зря проездишь, там только с кораблей старье переклепанное снимать, да и от приказа туда уже Лермонт поехал, все что найдет сюда свезет.

— А давно съехал? — Насторожился Андрей.

— Давненько, седмицы три уже прошло.

Делать было нечего и Раевскому оставалось только уповать на счастливое провидение. На третий день в его каморку ворвался Ванька Дробышев из еще одной пушкарской команды, с которым он от скуки иногда коротал вечера:

— Лермонт Пушки в приказ привез!

Через пару мгновений Раевский уже быстрым шагом шел к приказу, он бы и побежал, но не пристало преображенцу бегать по улице точно стрельцу какому. И действительно у приказа несколько групп служивых уже споро освобождали телеги от ожидаемого груза, только особой радости у них Андрей не обнаружил.

— Чугунные пушки то, — сплюнул Ванька, — из них долго не постреляешь.

— А что не так? — Не понял унылого настроения друга Андрей.

— Все не так, — зло ухмыльнулся Дробышев, — из чугунной пушки полным зарядом не выстрелишь, да и хорониться постоянно придется, а ну как разорвет. Мне сказывали, в походе на Азов три чугунки рвануло, их сначала изнутри ржа поела, а потом и казенник разорвало.

— Так может эти лучше будут?

— Да где уж лучше-то, чугун не бронза, и ржа изнутри ест, и охлаждать его нельзя сам по себе лопнуть может.

— А там чего? — Кивнул Андрей в сторону лошадей впряженных в странные кургузые тележки на больших колесах.

— Там тоже чугунные, только четырех фунтовые.

Настроение сразу упало, время ожидание закончилось, они уже сильно опаздывали к назначенному полковнику срокам.

— Чего нос повесили? — Гаркнул довольный сержант, командовавший разгрузкой. — Али пушки не по нраву пришлись?

— Да какие же это пушки? — Махнул рукой Ванька. — Чугун, баловство.

— Баловство говоришь, — прищурился сержант, — а вот это мы скоро проверим. Васька, куда ты там провалился?

Из-за телег выпрыгнул молодой приказчик и направился в их сторону.

— Ух, ты. Васька? — Тут же подскочил Раевский. — Никак Дежнева сын снова решил нас навестить?

— Здрав будь Андрей Титович, — кивнул Васька, — вот пушки по царскому заказу привез, думал в Москву потянем, а тут у вас со шведом веселье затевается.

— А чего ж тогда чугун привез, бронза всяко лучше? — Встрял Иван.

— Бронза лучше, но и эти не плохи, только каждый раз после того как отстреляются вычищать со щелоком хорошо надо.

На это Дробышев снова сплюнул и отвернулся, выражая свое несогласие.

— Ладно, давай в овраг, — решил, наконец, Лермонт дабы избавиться от сомнений, — там испытаем, чем твои пушки хороши.

Овраг оказался недалеко, всего полверсты отъехали от приказа. Пушку отцепили от двойки лошадей и скатили вниз по полого срытому спуску.

— Вроде короче у сибирских пушка получилась. — Выразил сомнение Раевский, осматривая необычной бутылочной формы орудие, — и лафет чудной, на два колеса. Что прямо так с колес и будем стрелять?

— Ага, — подтвердил сибиряк, подхватывая станину вдвоем с помощником, чтобы развернуть орудие, — а короче за тем, чтобы вес поменьше был, да заряжать сподручней.

Андрей хмыкнул, такая конструкция станины ему сразу понравилась. Большим колесам были не шибко опасны всякие неровности поля, а четверо пушкарей в случае чего и руками смогут легко перекатить пушку на другую позицию.

— Ты чего делаешь-то? — Выпучил глаза Дробышев, когда Васька всыпал полный мерник пороха. — Разорвет!

— С чего разорвет? — Возразил тот, запихивая следом пыж. — Тут чугун не простой, он как бронза прочный, иркутский воевода на двойном заряде палил и ничего.

Когда в пушку следом за пыжом засыпали два мерника каменного дроба, то Иван перекрестился и попятился от пушки подальше и вместе с ним отошли другие, от греха. Выстрел сильно хлестанул по ушам, это на открытом пространстве звук может уйти в пространство, а в овраге отразился от стен и вернулся назад. Пушка невысоко подпрыгнула вместе с лафетом и чуть откатилась назад, пробуравив землю под упором как сохой.

— А что, не плоха пушка, — сразу сделал вывод сержант, — ядрами из нее, конечно, никто стрелять не будет, мелкие шибко, а картечью неприятеля сечь в самый раз. На сколь картечь бьет?

— Если десятый размер брать, то шагов на четыреста, а если из фунта два десятка пуль лить, то шагов на двести, но там и в три десятка убойно будет.

— Ага, — тут же прикинул Андрей, — а ежели вместо четырех фунтов шесть стрельнуть.

На это Васька покачал головой:

— Стрельнуть-то можно, но картечь силу быстрей потеряет, а если пороху больше положить, то это же не бронза, ту разорвать с такого веса может, а здесь хоть и крепкий, но все же чугун. Да и отдачей может перевернуть.

— Это да, — согласился пушкарь, — а так пушки и в самом деле хорошие. А шестифунтовые так же выделаны?

— Да из одного чугуна деланы, он даже охлаждать водой позволяет, только сильно перегревать нельзя. А касаемо картечи зараз больше вложить, то ни к чему это, сильно много не положишь, лучше второй раз стрельнуть.

— Так пока зарядишь? — Ухмыльнулся Андрей.

— Можно и много быстрей заряжать, — возразил парень, — только надо холщовых мешочков нашить, да заранее в них все заряды вложить, а потом одним движением в жерло.

— Хм…, - Раевский представил себе такую 'конструкцию', и кивнул, — можно попробовать, только потом чистить пушку долго придется, от остатков холста. Ладно, завтра попробуем и так сделать.

Две лошадиные силы легко, без видимых, усилий выдернули пушки из оврага, тут бы и одна справилась, но так заведено, двойка лошадей на одну полковую пушку.

На завтра предложение испытали и пришли к выводу, что при должном обучении орудийной прислуги скорострельность можно увеличить как бы не в трое, а предположение о том, что можно стрелять из пушки и на тридцать ударов сердца пожали плечами и сказали, что такое совсем не в мочь. Правда, мешочка пришлось делать два: в один засыпали порох, а потом его вкладывали в другой, где на него сверху укладывали пыж, и уж потом насыпалась картечь. Мешочек с зарядом вставлялся в жерло пушки, пропихивался банником до конца и там же уплотнялся. В запальное отверстие пропихивали штопор, который прорывал ткань мешочков с порохом, что позволяло обеспечить контакт зарядного пороха с запальным.

— Надо бы сверху заряды еще воском пропитать, — хмыкнул Андрей, — тогда и непогода не страшна.

Кстати, внутри пушки никаких останков от ткани после выстрела не оказалось, все вылетало наружу, и хотя каких-то тлеющие остатков было достаточно, их быстро гасили мокрым банником.

Команды пушкарей Андрей собрал быстро, и так же скоро приступил к их учебе. Не все шло гладко, уж сильно бестолковый народ попал к нему в обучение, то команды не расслышат, то расслышат да не так поймут, а то и вообще косорукость проявляют, когда требуется обустроить позицию. А тут еще одна беда, за три дня крика сорвал голос, напрочь, и чего теперь делать?

— То не беда, то так себе кручина, — хохотнул Васька, когда узнал, в чем затруднения Раевского, — придется тебе горн осваивать, дабы сигнал своим пушкарям вовремя подавать. А если сам не хочешь учиться на трубе играть, найди себе кого из молодых, пусть при тебе будет, ты ему приказ, а он трубой до всех донесет.

— Что за горн такой? — Удивился Андрей, — можешь показать?

— Показать не могу, надо к кузнецу идти, чтобы тот его из меди сделал. Думаю сработать его не так уж и долго, если у кузнец хороший.

Кузнец действительно оказался хороший, так что горн сделал быстро, вот только как Андрей не старался, нормальные звуки из этого горна извлечь так и не смог, даже у Васьки много лучше получалось. Пришлось искать человека, который сможет внятно извлечь звук из этого сигнального инструмента. Однако отпущенное командиром время уже давно закончилось и требовалось поспешать на войну, судя по слухам, которые вызывали доверие, войска уже осадили Нарву.

— Да на что тебе две лошади, — возмутился Раевский, года Василий вновь подкатил к нему за тягловой силой, — у тебя и так телег в обозе больше чем у меня пушек.

— Так оно и должно быть больше, — невозмутимо ответил Васька, — тут ведь какое дело, вот ты налегке готов отправиться, а спроси у тех, кто не раз на войну ходил, и все они тебе скажут, что никто ни припасами, ни зарядами делиться с тобой не будет. Что взял сам обозом, то и твое, а с остальным снабжением как получится, но хорошо получается редко. Вот где ты будешь овес да сено для лошадей брать? Там по дорогам армия прошла, все фуражиры по пути вычистили, ничего не оставили. Или порох? Слышал, по всем городам порох собирают, даже самый плохой гребут, а ты придешь без порохового и свинцового припаса, кто с тобой делиться будет? Так что те три десятка подвод, которые с тобой в сопровождение пойдут, капля в море.

— Какие три десятка? — Взвился Андрей. — На два десятка уговаривались!

— На два десятка за счет казны уговаривались, а за мой счет еще десяток, — продолжал спокойно отвечать молодой человек, — на них дополнительный съестной припас повезем, я у гонцов спрашивал, говорят голодно там.