Глава 27

Дженнифер

Во вторую поездку в Англию я летела первым классом. Перелет из Нью-Йорка в Лондон теперь казался слишком коротким, и я не хотела, чтобы он заканчивался. Джексону нельзя было пить, потому что он все еще принимал лекарства, но я, выпив пару бокалов шампанского, вытянула ноги и положила голову ему на плечо. Очевидная вещь, которую можно сделать в полете, когда было много места для ног и возможность превратить свое сиденье в кровать − это, конечно же, заснуть, но сон казался лишней тратой времени. В конце концов, мои глаза приняли решение за меня, поскольку закрылись в середине полета и не открывались, пока самолет не приземлился.

Еще один короткий перелет и мы оказались в Ливерпуле, где остановились в отеле с видом на набережную. Согласно путеводителю, предоставленному отелем, из нашего номера открывался вид на пристань, где останавливался Титаник по пути из Белфаста, где он был сконструирован, в Саутгемптон, откуда он отправился в свое плаванье. Многие семьи здесь потеряли близких людей во время того злополучного путешествия, и днем мы посетили морской музей, в котором был мемориал в память о трагедии.

Мы потратили день на поиски дома, чтобы купить его, когда переедем сюда, но я не была создана для того, чтобы выбирать недвижимость стоимостью в миллионы долларов. Цены на жилье здесь поднялись после того, как город получил звание культурной столицы Европы в две тысячи восьмом году, и суммы были чертовски больше, чем в Нью-Йорке.

Варианты домов, из которых выбирал Джексон, превосходили все те, что я видела раньше, и я понятия не имела, что думать. Хотела бы я тот с огромным бассейном? Или я была бы довольна меньшим бассейном, но дополнительным джакузи? Мне нравилась идея отдыхать с Джексоном в джакузи, но было проще иметь джакузи в доме, чем расширить размер бассейна. А ведь совсем недавно я чувствовала себя виноватой за то, что спустила деньги на дорогостоящий комплект нижнего белья. За лето многое изменилось.

Поиск жилья − не единственная причина, по которой Джексон привез меня в Ливерпуль. Для меня последний опыт пребывания в этом городе был не очень хорошим, и Джексон заметил мои опасения по поводу переезда. Мы приехали, чтобы провести здесь неделю и насладиться всем, что город мог нам предложить. Мы могли бы жить и в Лондоне, но он имел много общего с Нью-Йорком, а мне хотелось на некоторое время вырваться из жизни большого города.

Из Нью-Йорка мы уехали на следующий день после новости о наших отношениях, и это был весьма своевременный поступок. Об этом скандале писалось во всех дрянных журналах и веб-сайтах, хотя к большому облегчению Джексона, спортивные сайты особо не освещали эту новость. Было ощущение, что репортерам неудобно даже говорить об этом. Казалось, они просто хотели сосредоточиться на спорте, а не на том, с кем встречается недавно завершивший свою спортивную карьеру футболист. Практически таким же было отношение и в Англии. В новостях, конечно, обсуждали нас, но не было пересечений между теми, кто читал журналы сплетен, и теми, кто смотрел футбол. За исключением нескольких взглядов от прохожих, мы были в основном проигнорированы, и если люди и подходили к нам, все, чего они хотели − селфи с Джексоном. Как будто меня там и не было.

Джексон ходил на несколько встреч, чтобы обсудить работу в качестве тренера. Он не скрывал своего желания учить детей, но все, с кем он беседовал, говорили ему, чтобы он повременил с этим решением и подумал о карьере тренера высшей лиги, или, может быть, о возможности стать менеджером.

− Я согласна, − сказала я, когда Джексон рассказал о совете, который он получил. − Дети же находятся в школе большую часть времени. Я уверена, что ты сможешь заниматься и тем, и другим. И еще думаю, что ты будешь скучать по шуму и суете большого успеха.

− Если я захочу работать в высшей лиге, мне нужно будет получить тренерскую лицензию. Должен признать, мне нравится идея пройти профессиональную подготовку, прежде чем я начну обучать других.

− Тогда решено. Итак, что мы будем делать оставшуюся часть дня?

− Ой, я забыл тебе сказать. Сегодня первый день сезона, и «Ливерпуль Юнайтед» играет дома. Президент клуба предложил мне воспользоваться одной из представительских лож.

− Ах да, − медленно произнесла, вспоминая последний раз, когда я находилась в представительской ложе с Джексоном.

− Мы не сможем сделать это снова, − сказал Джексон, читая мои мысли. − На этот раз там будет слишком много людей. Но все равно будет быть весело.

– Никогда раньше не была на футбольном матче. Я всегда буду сожалеть о том, что так и не увидела, как ты играешь.

− Я даже рад, что ты никогда не приходила ни на один мой матч. Мне ни за что не удалось бы сконцентрироваться, находись ты в толпе. И раз уж речь зашла о толпе, я должен предупредить тебя, если болельщики противоположной команды узнают, что мы с тобой находимся на игре, а я уверен, что так и будет, песни, которые они будут петь, будут далеко не самыми приятными.

− Ох. Думаю, этого следовало ожидать, − я представила, как прячусь от объективов камер, в то время как тысячи людей выкрикивают оскорбления в мой адрес.

− Постарайся не слишком сильно об этом беспокоиться, − сказал Джексон. − В ходе таких игр все поступают жестко, так что в этом нет ничего личного. На самом деле это больше похоже на посвящение.

− Они не будут благосклонны к тебе из-за того, что ты болен? − спросила я.

− Господи, нет, − ответил он, качая головой. − И я бы не хотел, чтобы они так делали. Давай, пойдем, пообедаем и пораньше доберемся до места. Я хочу купить тебе именную джерси, чтобы ты носила ее во время матча.

***

Стадион вмещал примерно такое же количество народа, что и стадион «Нью-Йорк Юнайтед», но они были совершенно разные. Этому было более ста лет, и за исключением представительских лож, которые были недавно отремонтированы, он выглядел почти на сто с лишним лет. Я отметила, что мне, несмотря ни на что, нравится этот стадион из-за его старости. История клуба прослеживалась из висевших на стенах картин, изображающих прошлые достижения и пожилых болельщиков, которые выглядели так, будто приходили на матчи в течение семидесяти лет.

В представительской ложе был свой собственный обслуживающий персонал и все удобства, которые могут понадобиться, но я хотела немного насладиться атмосферой матча. Светило солнце, поэтому мы сидели на зарезервированных местах снаружи, пока команды выходили на поле. Президент клуба подошел поздороваться, но его быстро утащил еще один появившийся бывший игрок.

Вскоре нас засняли камеры и через несколько минут началось. Поначалу это были домашние болельщики, поющие песни признательности Джексону.

«Существует только один Джексон Фостер», − разносилось по всему стадиону, а вслед за этим: «Он играет слева, он играет справа, Джексон Фостер, он заставляет Месси выглядеть дерьмово»

Для меня все это было невероятным. Я знала, что Джексон был звездой, но слышать шум около сорока тысяч людей, поющих его имя, было чем-то особенным. Хотела бы я, чтобы в ложе было отражающее стекло, я могла бы поступить с ним по-своему, пока толпа скандировала его имя. К сожалению, нам пришлось довольствоваться только просмотром футбольного матча.

Когда шум домашних фанов утих, выездные фанаты тоже решили спеть несколько своих песен. Полагаю, никто из них не знал моего имени, потому что первая речевка, которую я услышала, была: «Сестра Фостера подставляет задницу».

− Так ли это? − дерзко спросил он, наклонившись и прошептав мне на ухо.

Я ударила его по руке и улыбнулась, надеясь, что нашу небольшую перепалку не поймает ни одна из камер.

Следующая песня была тесно связана с домом. Под мелодию «We are Family» группы Систер Следж, выездные поклонники пели: «Он держит это в тайне. Фостер трахает киску своей сестры». Там было больше слов, но, к счастью, бывшая команда Джексона почти забила в ворота соперника и песня прекратилась.

− Они поразительно креативны, − заметила я Джексону.

Было все труднее удерживать улыбку на лице, но я знала, что если камеры снимут меня расстроенной, то выездные фанаты удвоят свои усилия.

На двадцать пятой минуте матча на поле произошла самая странная вещь. Все фанаты встали и начали хлопать. Ничего такого не произошло в игре, что послужило бы причиной для аплодисментов. Я поднялась посмотреть, что происходит, так же, как и Джексон. Аплодировали все, даже выездные болельщики. Фанаты, находившиеся ближе всего к нам, аплодируя повернулись и посмотрели на Джексона.

− Это как-то связано с тобой? − спросила я.

Позади нас внезапно появился президент клуба.

− Да, это для Джексона, − сказал он. − Болельщики выражают свою признательность и поддержку аплодисментами на двадцать пятой минуте.

− Почему на двадцать пятой минуте? − спросила я.

− Это номер моей рубашки, − ответил Джексон.

− Все поддерживают тебя, парень, − сказал президент клуба.

Мы с Джексоном оглянулись и с восхищением посмотрели на аплодирующих вокруг нас людей. Его не цепляли даже фанаты домашней команды, скандирующие его имя, но это затронуло его. Джексон поднял руки над головой и помахал всем сторонам стадиона.

Аплодисменты прекратились, когда часы на табло перешагнули отметку в двадцать шесть минут, но преобразившаяся атмосфера оставалась неизменной до самого конца игры. Домашние фанаты продолжали петь песни в поддержку Джексона, а выездные фанаты придерживались того, что болели за свою команду и удерживались от моих сексуальных предпочтений.

− Ты популярен здесь, − сказала я, в то время как Джексон позировал для фотографов в конце игры.

Нам не удалось покинуть наши места, так как все еще была длинная очередь из людей, ожидающих, чтобы с ним сфотографироваться. Если так будет продолжаться, мы останемся здесь до нового матча на следующей неделе.