Все это падало на землю, разбивалось и превращалось в грязные обрывки и обломки под ногами подвижной, тревожно двигающейся толпы. Она не знала, еще что ей делать и за что приняться.

И опять помог Лаврентий Волков.

Он крикнул:

— Вина!

Толпа громче заревела, завизжала, и тотчас же бутылки и целые ящики с вином начали появляться на улице. Тут же отбивали о тумбы горлышки бутылок и тут же с хриплым смехом и гоготанием пили вино. Кое-где начались драки, пошли в в ход кулаки и пустые бутылки, и во многих местах на осколках стекла виднелась уже кровь.

Волков бежал в сторону магазина «Артиг и Вейс». Все пристройки и флигеля торгового дома были уже в огне.

Никто не пытался даже тушить горевших зданий. Для всех было понятно, что работа бесцельна, так как огонь охватывал уже почти весь город.

Волков вбежал в магазин и увидел здесь, как из витрин и шкафов обезумевшие люди вытаскивали серебряные и золотые вещи, медную посуду, самовары, готовое платье и сапоги.

Толпа подростков тащила ящики с шампанским и выбрасывала их в окна.

В глубине магазина, сквозь запертые двери, уже прорывался дым и чувствовалось приближение огня. Вскоре одна из стен задымилась, и на ней начали вспыхивать синеватые, дымящие огоньки. Пламя прорвалось в главное помещение магазина. Волков посмотрел вокруг, потом схватил стоящую на столе большую жестянку с бензином и швырнул ее в пламя. С громким гулом взорвался бензин, и тотчас же длинные и легкие языки огня начали прорываться у потолка. Когда загорелась деревянная лестница, ведущая во второй этаж, где была чертежная и кабинет Вотана, и где находились таинственные несгораемые шкафы, так тщательно охраняемые главой торгового дома «Артиг и Вейс» и капитаном Вольфом, Волков успокоился и выбежал на улицу.

Странную картину увидел он перед домом универсального магазина. Сотни людей, сидя на земле, пили шампанское, откидывая назад головы с красными лицами и налившимися кровью глазами. Пьяные и громко горланящие непристойные песни погромщики перекидывались пустыми бутылками и разбегались только тогда, когда приближалась полиция. Но слишком слабы были силы полиции, занятой спасением погибающих в огне жителей и помогающей пожарной команде отстаивать еще не загоревшиеся дома. Погромщики в течение нескольких часов были хозяевами города, и когда наступил вечер, — на улице, у дома «Артиг и Вейс», не было уже ни одного человека. Сотни пустых и разбитых бутылок валялись вдоль панели вперемешку с разбитыми ящиками, разорванным бархатом, дамскими шляпами, бумагой и истоптанными коврами. На небе ярко пылало зарево, освещая весь город и бухту. Черным казался лес на противоположном берегу залива. На верхушках дубов играли то желтые, то красные отблески огня.

Заунывно и тревожно гудел набат. Раздавался треск и грохот горящих и обрушивающихся зданий.

Издалека доносились гудки паровозов, подвозящих воду, и сигнальные рожки.

В это время к пылающему магазину торгового дома «Артиг и Вейс», подъехал Вотан.

Его напрасно искали весь день. Несмотря на то, что он безвыездно жил в городе, в этот злополучный для города день, старый Вотан отсутствовал. Теперь, увидев разгромленный магазин, он тотчас же отправился к местным властям и требовал составить протокол о происшедшем поджоге и гибели торгового дома и всех его товаров.

Вотан, настаивая на этом, плакал. Дрожащим голосом он доказывал необходимость уплаты всех убытков фирмы, в которую вложены германские капиталы. Слезы и горе почтенного деятеля, пользовавшегося известностью и влиянием среди высшего общества окраины, подействовали. Протокол был составлен, и Вотан, тщательно сложив бумагу, спрятал ее в бумажник. На его лице играла едва уловимая, но торжествующая улыбка.

«Спасен! — думал Вотан. — В пламени погибли все улики, какие могли бы быть найдены против меня!»

Чувства злорадства и насмешки над Вольфом вновь овладели стариком.

Старый Вотан отправился на вокзал и отсюда послал телеграмму Вильбрандту — представителю фирмы «Артиг и Вейс» в Петербурге, извещая его о разгроме торгового дома «Артиг и Вейс» и о необходимости получить немедленную ссуду от «хозяина». Тут же была приписка с просьбой передать привет советнику, барону Гельмуту фон Луциусу.

Телеграмма эта была послана 31-го октября в десять часов вечера, а на другой день пришел ответ, что «хозяин» вносит немедленно необходимую сумму, а господин фон Луциус шлет свой привет.