ОГНИ НАД КРЕМЛЁМ
Ёжик с бабушкой приехали из Уфы в Москву вечером. В большую комнату многооконного дома, возвышающегося над Москвой-рекой, вошёл двухлетний мальчик.
Он растерянно посмотрел по сторонам, взглянул на чемоданы и корзины, доставленные сюда на лифте, и сказал:
– Баба, пойдём лучше домой!
– Это и есть наш дом, Ёжик. Сейчас я тебе постельку приготовлю и спать тебя уложу.
Ёжик подошёл к окну, дёрнул штору.
– Нельзя, маленький, – сказала лифтёрша.
– Почему нельзя? – спросил Ёжик.
– У нас в Москве затемнение!
– Ага, – сказал Ёжик, будто понял. В это время заговорило радио:
«Товарищи! Сегодня, в восемь часов вечера, будет передано по радио важное сообщение! Слушайте наши радиопередачи!»
– Вот будто специально для вас! – сказала лифтёрша. – Скоро мы вашему малышу салют покажем.
В комнате погасили свет, раздвинули штору. За окном грянул орудийный залп. Вслед за ним высоко в небо взвились, затрещав, гроздья красных, зелёных и жёлтых огней. И сразу стало видно всё – заиграли цветными огнями стёкла Кремлёвского дворца, ярко осветились зубчатые стены, блеснули золотом стрелы башенных часов, засверкала внизу вода Москвы-реки. И снова ударили пушки.
– Бух! – сказал Ёжик и засмеялся.
В расцвеченную огнями воду падали ракеты. Ёжик как зачарованный смотрел в окно, пока не погасли последние огни.
– А теперь, Ёжик, спать. Лёжа в постели, он потребовал:
– Баба, ещё бух!
– Завтра будет «бух». А теперь спи. Ёжик положил голову на подушку.
– Баба, расскажи.
– Что рассказать?
– Про маму Гулю, – сказал Ёжик, вертясь и приминая головой подушку.
– Хорошо, Ёжик. Слушай. В этом самом доме, в этой самой комнате жила мама Гуля. Она тогда ещё была такая маленькая, как ты.
– А я? – спросил Ёжик и сел. – Где я был?
– Тебя тогда ещё не было.
Ёжик удивлённо смотрел на свою «бабу». Как это может быть, чтобы его не было? Совсем не было?
– Я тоже был! – рассердился Ёжик.
– Ну хорошо, был. Только закрой глаза. Ёжик лёг, а потом опять сел.
– Баба, покажи огоньки!
– Их сейчас нет.
– Открой. – Он показал на штору.
– Нельзя, мальчик.
Ёжик недоверчиво смотрел на окно. Ему казалось, что стоит только раздвинуть штору, и в тёмном небе опять засверкают огни, а стёкла задребезжат от грохота орудий.
И светлый образ мамы Гули уже связывался в его представлении с этими радужными огнями, загорающимися в окне над зубчатыми стенами Кремля.