20

Спал Антонов теперь внизу, в холле, — произошел раздел территории. Он встал с дивана, на котором провел ночь, прошелся босыми ногами по остывшим под струями кондиционера каменным плитам пола. Подошел к окну. Пять утра, а за окном еще ночь. Недалеко от ворот под навесом гаража стоит кресло, в котором ночью должен сидеть Асибе. Вернее, должен сидеть временами, а в основном ходить по участку и смотреть, чтобы ничего на нем не произошло. Так требуют здешние порядки, так записано в договоре, который заключил с Асибе владелец этой виллы мосье Миган.

Свет от фонаря у ворот падает на деревянное сиденье сторожа, оно пусто. Где Асибе? Ходит по участку или дрыхнет в своей сторожке без задних ног? Может быть, Асибе не столь уж исполнителен? Антонов ни разу не проверял его работу. Не исключено, что в самую глухую часть ночи дом остается без наружной охраны. А здесь это опасно. Особенно когда Антонов уезжает из Дагосы и Ольга остается одна. Но теперь это не имеет никакого значения. Ольга улетает пятнадцатого, а когда ее здесь не будет, Антонову все равно, охраняется дом или нет.

Антонов оделся, выключил кондиционер в холле. В наступившей странной тишине было слышно, как ровно и умиротворенно гудит другой кондиционер — наверху, в спальне. Там сейчас куда прохладнее, чем здесь: комната поменьше, и Ольга, уютно свернувшись калачиком под теплым одеялом, спит предутренним сном, который у нее всегда крепок, как у младенца. И снится ей, наверное, что она уже в Москве.

Теща в душе, конечно, будет довольна. А вот для матери удар. К Ольге мать Антонова относится хорошо. А как будет с Аленкой? Как они станут ее «делить»? Впрочем, делить не придется. Алена — дочка мамина. Вернее, бабушкина, Кира Игнатьевна немало сил приложила, чтобы воспитать девочку по своему образу и подобию.

Лучше не думать! Он пошел на кухню, поставил на плиту чайник. В кружку насыпал четыре ложки растворимого кофе, двойную порцию, чтобы взбодриться.

А зачем взбодриться? Куда деть себя сейчас, в пять утра! Оставаться здесь, в доме? Что он будет делать целый воскресный день один на один с женой, которая от него уезжает?

А что, если сесть за руль и податься к океану? Встретить рассвет на берегу. Он еще никогда не встречал рассвет на берегу.

Быстро собрался — надел плавки, взял полотенце, шапочку от солнца. Постоял в холле, прислушиваясь: сверху доносился все тот же мерный шум кондиционера. Вдруг пришли на память строчки из стихов, которые прочитала Катя:

Он вышел из дома и сразу почувствовал, как душно на улице. Наступает самая жаркая пора года, когда дневные и ночные температуры почти сравняются. А потом начнется сезон тропических дождей. И Антонов будет тогда в Дагосе уже один…

Подражая Ольге, постучал каблуками по асфальту дорожки, ведущей к навесу, где стоит машина, — пугнуть змей, если ненароком какую-нибудь занесло сюда.

Асибе на месте не было. Но как только Антонов включил мотор, сторож выскочил из своего домика. Он был в белой рубахе, в белых шароварах и во мраке походил на призрак, у которого нет лица, поблескивали только белки глаз. Асибе бежал к воротам с резвостью молодого стайера, светлые пятки мелькали в темноте. Чудак-человек! Зачем нужна эта холуйская прыть? Однажды Антонов высказал сторожу свое неудовольствие: не ставь меня в неловкое положение, не беги к воротам, я не колонизатор. Но Асибе никак не мог понять причины недовольства шефа: так его учили с молодости! Хозяин не должен ждать ни минуты!

К удивлению Антонова, вслед за Асибе из сторожки появилась еще одна фигура, тоже в белом. У ворот в свете фонаря он разглядел, что это женщина, круглолицая коротышка с мощной грудью и крепкими ногами, торчащими как две чугунные тумбы из-под короткого платья. Кажется, именно ее он видел в своем саду в прошлый раз. Значит, она здесь живет?

— Доброе утро, мосье! — приветствовал его Асибе. — Вы так рано встали сегодня!

Помогая открывать ворота, женщина, как и в прошлый раз, одарила Антонова приятельской улыбкой.

— Привет, мадам! — отозвался из машины Антонов.

В этот раз Асибе нашел нужным представить мадам:

— Это Диана, моя невеста.

— Кто?

— Моя невеста, мосье!

Диана попробовала изобразить нечто вроде реверанса, при этом громко захохотала низким, почти мужским голосом.

Невеста! Надо же! Антонов знал, что Асибе старый холостяк, весьма немолодой человек. Какая тут невеста! Но раз представляют…

Он вылез из машины и пожал мило протянутую ему руку.

— Диана! — представилась женщина.

Рядом с могучей Дианой Асибе со своей маленькой головой на длинной худой шее, сухоньким угловатым тельцем был похож на доброго, неприхотливого, работящего старого муравья. Из непомерно широких рукавов тенниски, из широких заношенных солдатских шорт нелепо торчали конечности, тоненькие, шишкастые, с шершавой серой кожей, как лапки насекомого.

«Забавная пара», — подумал Антонов.

Асибе вдруг решительно шагнул вперед и обнажил свой единственный передний зуб:

— Мосье, наша свадьба состоится двенадцатого января. И мы имеем честь… — он запнулся и закончил с пафосом. — Имеем честь пригласить вас, мосье, и мадам соблаговолить пожаловать на свадьбу.

— Спасибо, Асибе! — весело отозвался Антонов. — Если меня не отвлекут неотложные служебные дела, я непременно приду к вам на свадьбу, непременно!

— Сердечно благодарю вас, мосье Антонов! — все с той же несвойственной ему торжественностью заключил Асибе.

— Товарищ Антонов… Сколько раз я вам говорил: товарищ! Ведь в вашей стране теперь в ходу только такое обращение — товарищ. Не так ли, Асибе?

— Так, мосье!

— Товарищ! — поправила Асибе его подруга и заливисто расхохоталась, сотрясая пудовые груди.

Асибе смотрел на нее блестящими глазами, и на сухоньком лице его полыхало восхищение. «Этот монстр, — подумал Антонов, — однажды задушит нашего бедного Асибе в своих страстных объятиях. Берегись, дружище!»

Кивнув влюбленным на прощание, Антонов уже собирался снова залезть в машину, когда Диана вдруг задержала его решительным жестом.

— Товарищ! Не едете ли вы в центр города?

Узнав, что путь Антонова действительно лежит через центр, она удовлетворенно хохотнула:

— О’кэй! Я полагаю, вы не откажетесь довезти до главного почтамта молодую женщину?

Антонов растерялся:

— Простите, кого?

Диана кокетливо хихикнула:

— Меня! Кого же еще?

С проворством быстроногой Дианы, богини-охотницы, чье имя носит, это чугунное сокровище подскочило к опешившему Асибе, влепило ему в щеку нежный поцелуй, звонкий, как пощечина, промяукало басом:

— До скорого, милый! — и рухнуло на сиденье рядом с водителем.

Антонов нажал на педаль газа, машина медленно двинулась, а перед глазами его еще долго маячила освещенная фонарем фигурка Асибе с вытянутой шеей и вытаращенными от изумления глазами.

Диана снисходительно помахала жениху на прощание ручкой и, повернувшись к Антонову, спросила:

— Что вы скажете, товарищ? По-моему, я сейчас неплохо наставила рога своему мальчику! — и загудела смехом.

От нее несло крепким аммиачным запахом пота.

— Вы недавно знакомы с Асибе? — спросил Антонов, когда они из переулка выехали на шоссе.

— Недавно! — Она хмыкнула, будто Антонов ляпнул несусветную чушь. — Да сто лет! С детства знаю, из одной деревни. С севера! Вместе ходили в школу. Возле нашей деревни миссионерская школа была. Я в первый класс, а он во второй. Асибе старше меня.

— Это сразу видно. Сколько ему лет? Она удивилась:

— Разве вы не знаете? Тридцать пять. Он уже старый хрыч. — Диана тяжело шевельнулась на сиденье. — Как вы думаете, товарищ, а сколько мне?

Антонов почувствовал, как в полумраке кабины ее глаза вспыхнули лукавым кокетством.

— Поверьте, я боюсь ошибиться… И вообще…

Она перебила:

— Знаю, знаю, у дам не спрашивают! Не гадайте! Скажу вам сама: тридцать два! — Антонов ощутил ее вопрошающий взгляд на своем виске. — Дадите столько?

— Конечно, нет!

Диана благодарно засопела и снова заерзала задом на пластиковом сиденье:

— Увы! Тоже скоро буду старенькой… Но, как говорят мужчины, пока я… ничего. Ведь верно, товарищ, ничего?

— Разумеется…

Асибе тридцать пять! Непостижимо! Выглядит на шестьдесят. Вот она, Африка! Недавно в посольстве перед коллективом выступал Аревшатян с лекцией «Африка глазами медика». Приводил убийственные факты: в зоне, куда входит Асибия, средняя продолжительность жизни как раз тридцать пять. Асибе в свои годы не только выглядит стариком, но и считается здесь стариком. А ведь ему, Антонову, тоже скоро тридцать пять. Получается, подходит к критическому рубежу возраста. Для нас такое и представить невозможно. А здесь естественно.

— Я вдова, — продолжала Диана. — Три года как вдова. Когда была девицей, Асибе звал меня к себе в жены. Я отказала ему. А теперь согласна…

Она помолчала, глядя сквозь лобовое стекло на освещенную фарами дорогу. Вдруг серьезно сказала:

— Асибе хороший человек!

Откинулась на сиденье, выставив вперед обнаженные глыбистые колени. На коленях лежали крупные, плоские, почти мужские короткопалые кисти рук, привыкших к тяжелому труду.

— Вы давно в Дагосе?

— Два года. На почтамте работаю. Уборщицей. Полдня. А после обеда мусор и тару выношу из универмага «Глория». Ничего! Дела идут!

— Это хорошо, что идут дела!

И они оба рассмеялись.

— У вас красивое имя — Диана, — заметил он.

— Христианское имя. А по-нашему я Нгози, что значит благословенная богом.

Она помолчала.

— Я недавно была в своей деревне, и наш деревенский колдун гадал на орехе кола. Заглядывал в мое будущее…

— Ну и что?

— Мне не везло. Я потеряла мужа. Он умер от холеры! А теперь, сказал колдун, повезет с Асибе!