ГЛАВА 20

Подвели моего коня. Влад подсадил в седло, заботливо прикрыл колено полой бекеши. Оглянулся, махнул рукой — воин подвел ему жеребца — здоровенного, гнедой масти. Отряд садился на коней, позвякивала сбруя, оружие. Застучали по мерзлой, обнаженной ветрами на вершине холма, земле подкованные копыта. Войско опять спускалось в долину, никуда спешить больше не нужно было. Как-то разом отпустило, наступала ленивая расслабленность, умиротворенность, как всегда после боя.

Перед крепостью гуртовали, сбивая в табун, чужих лохматых лошадок, собирали в кучу оружие. Мертвых чужаков стаскивали в кучу, чтобы потом запалить, не оставив и следа. Своих раненых уже унесли в поселение, неживых сложили рядком, прикрыв от снега лица. Пятеро… перекрыло дыхание от вины. Не успела… что было раньше сообразить — выжили бы. Резко вытерла набежавшую слезу, потянула носом.

Ехала, не поднимая виноватых глаз. За стенами спешились, я шла вместе со всеми, потом вспомнила, что должна саблю держать. Оглянулась, нашла свою в чужих руках, отобрала. Пока пристегивала ее к поясу, меня ждали.

К Владу подошли люди, говорили с ним о чем-то, а я пока ждала в стороне. Потом он обернулся, поискал меня глазами, улыбнулся. И у меня на душе словно солнышко взошло. Подошла к нему, спросила у местного начальства — а где здесь раненые, в какой стороне лекарня? Мне показали большой дом на площади. Спросила разрешения и, получив его, пошла туда. Вошла, придерживая саблю, в зал. Все было, как в том видении — кровь на полотняных повязках, запах лечебных зелий, воспалившихся ран, боль… Нашла взглядом Хадара. Серые глаза, полные страдания, изумленно распахнулись. Подошла, взяла его за руку, посмотрела — кольцо. Спросила заинтересованно: — Не дождался? А что так? Ладно… не отвечай.

Откинула простыню — резаная рана сбоку, от подмышки до низа живота, до светлой поросли волос. Вокруг раны чисто — промыли, обработали, но еще не шили. Не успели? Края пореза воспалены и вывернуты, но хоть брюшина не вскрыта — вскользь пришлось. Вздохнула. Наклонилась, припала ко рту. Делилась силой, дарила жизнь. Хватит… Сходила, взяла на перевязочном столе то, что нужно было. Обработала свои руки, заново промыла рану, сшила опавшие посветлевшие края, прикрыла. Закончила с ним, перешла к другому — рядом. Услышала голос: — Ты всех тут лечить будешь? — Влад терпеливо ожидал, разглядывая Хадара.

— Извини, — опомнилась, вынырнула из своих мыслей. Правда, что это я? Здесь есть лекари. Не успевают — наши теперь помогут. Я сейчас еще слаба, даже голова кружится.

— Кто это?

— Земляк, из моего поселка.

— Кого он должен был ждать?

— Меня, кого же еще? — Говорить об этом при всех не хотелось.

— А…

— Потом расскажу, напомнишь.

Послышался слабый голос Хадара: — Кто это?

— Мой жених, — ответила терпеливо.

— Ты тоже… не дождалась.

— Я невеста всего день с ночью. А ты меня забыл… через оборот луны. Я почувствовала, Хадар. Пусто здесь стало, — приложила я руку к сердцу, — я вернулась бы. Вот как раз сейчас и возвращалась бы.

— Я не забыл, — выдохнул он возмущенно.

— У вас всех одна причина — что-то там болеть начинает. Не скажешь — что, в твоем случае? — перла из меня обида на весь род мужской.

— Душа…, - чужой муж не отводил глаз, тянулся, обнимал меня взглядом.

— А-а… струсил? Смалодушничал? А я, кажется, любила тебя, винила себя, что ушла тогда… переживала сильно. Я вообще, похоже, легко влюбляюсь. И каждый раз искренне, с самыми честными намерениями. Я вернулась бы к тебе.

— Что я мог дать тебе — нынешней?

— Любовь? Дом? Детей? Мальчика и девочку… Чего уж теперь…? Выздоравливай. Вас распустят по домам, наверное. Передавай привет дядьке Голове. Пошли, Влад? Извини, что задержала. Прощай, Хадар.

Оторвала взгляд от его лица, отрывала навсегда от своего сердца.

— Ты изменилась, — прошелестело вслед.

— Ты не представляешь — насколько.

Обернувшись, опять поймала его взгляд, отвернулась. Говорилось-то легко, а вот слез нельзя показывать. Только не вспоминать тот дождь, не вспоминать… не нужно… Они все же прорвались, предательски потекли по щекам. Влад остановил меня, вытирал их ладонью. Я прошептала дрожащими губами:

— Я обидчивая.

— Я не обижу… никогда.

— Я позорю тебя.

— Я горжусь тобой.

Войско определяли на постой. Мне тоже выделили помещение. Роскошные покои, по моим понятиям, после месяца в тесном домике. Молодая женщина наполнила большое корыто, плеснула туда духи. Я не успела ее остановить. Просить поменять воду не хватило наглости. В горячей воде тело приятно согрелось, мышцы расслабились. Меня терли мочалкой с душистым мылом, ополаскивали волосы травяным настоем, сушили огромным утиральником. Я почти засыпала, а еще даже не вечер. Укуталась в чистую широченную рубашку и нырнула под одеяло.

— Скажите там, что я очень спать хочу. Еды не надо. Не будите.

Сквозь сон слышала, как заходил кто-то, выходил… Глаза было не разодрать. Оказалось, что опять проспала почти день с ночью. На мягкой перине, в тепле и чистоте, в тишине. Возле кровати на кресле сложили мою одежду — чистую, отглаженную. Сапожки стояли начищены. На них — новые портянки. На сундуке — пояс с саблей и кинжалом. За маленькой дверцей нашла отхожее место с рукомойником. Оделась, заплелась, выглянула из комнаты. Под дверью стража — незнакомые, двое. Улыбаются мне. Я тоже поулыбалась, попросилась:

— Мне бы поесть чего… давно уже не ела. И пить охота. К кому это?

— Сейчас принесут, или вы в зал пойдете? Там как раз обедают. Вас проводить?

— Проводите.

Настроение было замечательным. Я начинала новую жизнь, обрубив все хвосты, оставив за плечами все, что не удалось и не сложилось. Объяснившись и простив себя и их. Шла легко, почти танцуя. Ноги в штанах с подштанниками — в обтяжку, под рубашкой подрагивают… подрагивает то, чему природой положено подрагивать. Я с улыбкой влетела в зал. Длинный стол ломился от еды, десятка два людей обедали за ним, среди них были и женщины. Нашла Влада во главе стола. Приподняв брови, спросила взглядом — можно ли к нему? Он протянул ко мне руки, заулыбался. На душе еще потеплело… А саблю с ножом, наверное, зря пристегнула. Но без них уже, как без рук. Подошла, быстро поцеловала его в щеку, сама удивляясь своей смелости. Он шепнул:

— Уже не отпущу.

Я расплылась в улыбке еще шире. Жадно смотрела на стол. А потом вдруг опомнилась. Ой, деревня-а. Повернулась к присутствующим, четким движением слегка наклонила голову, как принято в страже. Мужчины ответили… но почему-то стояли, глядя на меня. Я потопталась растеряно, посмотрела на Влада. Он улыбался:

— Садись возле меня.

После меня сели все. А потом я ела. Старалась не смотреть ни на кого. Их разговоры были мне не интересны. Что-то там о поставках, о послаблениях и налогах. На меня, я надеялась, никто не обращал внимания. Ела, сколько влезло. Хотелось попробовать все. Глянула на Влада. Он преувеличено удивленно качал головой. Я объяснила тихонько:

— Я уже долго без еды и много сил ушло на волшбу. Вообще я ем мало.

За столом кто-то хмыкнул. Нашла кто — Тарус. И Юрас возле хорошенькой женщины. Я засмотрелась на нее. Платье просто сказочное, прическа необыкновенная — с цветами из ткани. Подмигнула ему, показала большой палец — одобряю. Замер… смотрел, сжав зубы. Потом до конца обеда не поднимал головы.