Глава 23 — Что касается меня 12

В это воскресенье папа слушал мою историю, про девушку из периода Хэйан. Слушал внимательно и серьезно, а я зачитывала, стараясь читать четко и интересно.

Раньше хотела первому зачитать Синдзиро, но, увы. Он не звал меня, чтобы помириться, хотя знал дорогу в мой дом и дорогу, по которой я обычно ходила в школу. Значит, просто не хотел встречаться со мной. Раз он не хотел — зачем мне навязываться ему? И я не стала его преследовать.

Дослушав, папа спросил, внимательно смотря на меня:

— Ты читала книги в моей с мамой комнате?

Смущенно потупилась, почувствовав, как обжигает щеки румянцем стыда:

— Только три. Прости меня.

Но мужчина почему-то засмеялся. И добавил, отсмеявшись:

— А я думал, что только я… был таким в детстве.

— Ты тоже читал книжки родителей? — растерянно взглянула на него.

— Все-все прочитал! — отец опять рассмеялся, — Это же безобразие, что дома так много книг, куда нельзя заглядывать! Тем более, мне было обидно, когда моя мать сказала, что я эти книги не пойму. Как так? Я же считал себя очень умным ребенком. Разумеется, я заглянул!

Чуть помолчав, уточнила, заинтересованно смотря на него:

— И?..

— Ну… — мужчина нос поскреб, — Драки и приключения там были серьезнее. С кровью, с погонями. И там постоянно кого-то убивали. Опасность была серьезная, не такая слащавая как в детских книгах. Хотя… жестковато. Я бы на месте героев выбирал родных и друзей, а не деньги или сомнительные какие-то приключения.

— Это да, — вздохнула, — Взрослые выбирают много глупых вещей.

И мы долго печально молчали. Может быть, он вспомнил маму. Может быть, она выбрала что-то не то — и потому ушла от нас?.. Да и просто… все еще было грустно без нее. Все еще грустно. Или, может, есть такие люди, которых нам никогда в жизни никто не заменит?..

Синдзиро… Я забуду тебя когда-нибудь или нет?..

И внутри что-то сжалось, будто иголку туда воткнули.

— Кстати, я думал о том, какую школу мне найти, — добавил вдруг отец, выходя из задумчивости, — Может, ты хочешь учиться в школе, где и Аюму? Год вы будете видеться там. Правда, тебе будет дольше добираться до школы — и придется еще раньше вставать по утрам. По деньгам я протяну.

От этого предложения я радостно вскочила и кинулась его обнимать. Я и подруга будем вместе в одной школе! Хотя бы год вместе с подругой! Даже при том, что она будет мой сэмпай, мы все-таки будем намного ближе друг к другу! О, какая же радостная эта новость!

— Как я понял, ты не против того, чтобы рано вставать, — усмехнулся мой отец.

— Да-да! Все что угодно! Зато я буду рядом с моей подругой!

— Тогда решено, — он обнял меня и похлопал по спине.

И я радостно побежала звонить Аюму и делиться с нею этой новостью. И ей эта идея тоже понравилась.

В школе близилось время выпускного дня. Все ходили то радостные — ура, она закончилась, мы скоро перестанем быть младшеклассниками, уже взрослее будем — то грустные, потому что у кого-то друзья нашлись уже в младшей школе, а в среднюю одну и ту же учиться пойдут не все. Учителя смотрели на нас и иногда грустили, шептались меж собою, как быстро идет время.

Разве время идет быстро? Время с тех пор, как ушла мама, тянется очень медленно. А с тех пор, как меня выгнал Синдзиро, так и вовсе невыносимо. Но он сам выгнал меня, так что обратно я к нему не спешила.

Вчера Аюму мне таинственно сказала, что влюбилась. Что чуть позже мне расскажет. А пока просто ходит где-то мимо него и мечтает. Все-таки, это ее первая любовь, первый раз, когда ее чувства всколыхнулись от кого-то. Она ходит теперь и наслаждается этими новыми ощущениями, когда сердце тянется к кому-то и волнуется, едва завидев его, хотя бы издалека. И может, ждет, обернется ли он, встретятся ли их взгляды?..

Я завидовала подруге. Она влюбилась в какого-то мальчика из своей школы. И они могли, быть может, однажды подружиться и ходить рядом. Может, он бы ее на велосипеде прокатил, вот как Сатоси-сан вчера катал на своем велосипеде Рескэ. Который первый и брат Аюму.

К счастью, нашему участковому простили ту перестрелку. История верного Каппы тронула сердца многих людей. Ну, не совсем простили — и он таки отделался каким-то наказанием, о котором, впрочем, мне ни в какую не говорил. Может даже, большим наказанием. Но он упорно притворялся спокойным и делал вид, будто ничего серьезного не произошло, будто так, получил только нагоняй, но он сам со всем справится.

Рескэ, кстати, бродил по городу в одиночку и иногда мне на пути попадался. Но мальчик больше не плакал. Видимо решил брать пример с нашего полицейского, мол, он взрослый мужчина, серьезный, так что сам со своей болью справится. Хотя Аюму признавалась, что иногда ревет дома и братья, старший и младший, ее обнимают и утешают. А сами они не ревели.

Помимо меня истории для учителя приготовили еще семь детей. Мы сами их зачитывали, смущаясь, стоя перед доской. Учитель сказал, что, быть может, кому-то из нас в будущем понадобится по работе выступать перед людьми, а для этого надо быть спокойными. Хотя, правда, музыкантам и актерам даже нравится выступать перед людьми. Так что нам непременно нужно самим попробовать выступить. Вдруг кто-то найдет свою профессию в этот день? Нам было страшно, но мы его любили и верили ему, поэтому решились выступить.

Наш главный хулиган сочинил совершенно жуткую историю. Про очень злого парня-якудзу. Хотя, правда, тот скорее людей доставал. Скорее уж хулиган-янки. И чего он там только ни творил! Мы понимали, что много глупости и жестоких шуток, но наш главный хулиган зачитал ту историю с такими интонациями, что мы постоянно смеялись. И даже учитель местами. История была длинная, аж на семнадцати страницах. Макото читал ее, не утомляясь. Охрип к пятнадцатой странице, но все равно рвался дочитать. Его просили поберечь горло, но он упирался, мол, за шесть лет в школе впервые его так долго и так внимательно слушали, со всею ерундой, которую он говорит. Ему дали выпить воды — целую банку подарили — но это помогло только на полстраницы. С большим трудом учитель уговорил его отдать дочитать другому мальчику. Макото, понурившись, согласился и вернулся на свое место.

Другой мальчик старался читать громко и четко, но волновался и запинался иногда. А еще, в отличие от Макото, он не изображал на своем лице шок или гнев, когда жертвы главного героя изумлялись или злились, не изображал радость, когда главный герой радовался новой «удачной» проделке или счастливо уходил от разъяренных преследователей, или когда он сам уходил и люди радовались, что от него отделались. Словом, его было слушать уже не интересно. Эх, а так интересно все начиналось!

— Кажется, из тебя получится хороший комик, — подмигнул учитель Макото.

— Правда? — растерялся тот, — Я просто похулиганить решил.

— Может даже, будешь поддерживать ракуго, — мечтательно сказал учитель.

— Лучше уж мандзай! — проворчал мальчик.

— Почему мандзай? — пожилой мужчина вздрогнул.

— Там можно лупить другого, — честно сознался Макото, — И зрителям это нравится.

Учитель тяжело вздохнул — явно не был поклонником грубого и черного юмора — и позвал следующего подготовившего задание.

Следующие ученики — три мальчика и одна девочка — читали скучно. Да и истории были простые. Ну, скучно же слушать, как герой каждое утро встает, чистит зубы, расчесывается, моется, завтракает, идет на работу! Тем более, три или шесть раз за рассказ.

Но у этих детей мечты были самые обычные. Учитель, правда, вздохнул, услышав от девочки, что она хочет работать и делать карьеру: ему было привычнее, чтоб женщины мечтали выйти замуж и стать домохозяйками, воспитывать детей. Тем более, что детей у этой девочки в рассказе не было лет до тридцати. Но, впрочем, по сравнению с приключениями, выдуманными нашим хулиганом, ее история была доброй и приличной, так что учитель оставил свое мнение о лучшем предназначении женщины при себе.

Потом вышла девочка, которая начала читать про девочку, которая много болела — кстати, как и она сама — а потом стала медсестрой, чтобы помогать людям. Кто-то ляпнул, что что-то такое было в Кэнди-Кэнди, но кроме того мальчишки то анимэ больше никто не смотрел, так что мы не поняли, в чем было дело. Ну, кроме того, что там героиня тоже стала медсестрой.

— Какая хорошая мечта, помогать другим! — заулыбался наш учитель, — Ты уже точно решила?

Смущенно потупившись и покраснев, наша тихоня серьезно кивнула. Ого! Человеку всего двенадцать лет, а у нее уже есть такая милая мечта и даже решено, чем она будет заниматься в будущем! Кажется, не только я одна смотрела на нее завистливо. Но она, впрочем, наших взглядов не заметила, потому что все еще смущенно смотрела в пол. И тихо-тихо проскользнула на свое место, у окна, вдали, прежде, чем ее отпустили. И мы решили ее не трогать. Все равно она уже все решила. Сама за себя. Серьезный человек!

Потом выступала я, вооружившись бутылкой с водой помимо листков бумаги, помня о трудностях Макото.

Меня слушали молча, что меня очень пугало, но я все равно не останавливалась. Дома я уже раз двадцать прочла и почти наизусть запомнила, так что читала без запинки, почти не подсматривая в текст. Тем более, что это была моя история. Читала — и мне ярко вспоминалась картина из комнаты Синдзиро со старой дворянской усадьбой. И будто сама шла по старому дому аристократов, по саду…

Дочитав историю моей Хару, замолкла и робко подняла взгляд на всех. Они смотрели на меня с такими серьезными лицами, что мне не по себе стало.

— Это точно ты написала? — строго спросил учитель.

Он… меня обвиняет?.. Что я… ее украла?!

Возмущенно выдохнула:

— Конечно, я! Я же ее почти наизусть знаю!

Но старый мужчина смотрел на меня недоверчиво. Укоризненно даже. Добавил растерянно:

— Как такая маленькая девочка могла написать такую серьезную взрослую историю?