Изменить стиль страницы

Глава сорок вторая: Даня

Глава сорок вторая: Даня«Возьми трубку, ебучая сука! Я тебя все равно найду и убью!»Мне кажется, что я на минуту выпадаю в сраную реальность, в которой все это просто часть чужого сна, в который меня затянуло по ошибке. Перечитываю сообщение еще раз, вдруг соображая, что это – только последнее в длинной цепочке.Читаю несколько наугад – и откладываю телефон, чтобы случайно не раздавить его в кулаке. Никогда в жизни я не глотал горький дым с таким чувством, будто без него меня разорвет на куски. Практически безе перерывов между затяжками, до самого фильтра, пока не обжигаю кончики пальцев, но и тогда в башке не сильно прояснятся.Выдыхаю в морозную ночь, смотрю сообщения еще раз.Это одни бесконечные угрозы. Угрозы расправой, издевательствами, изнасилованием. Угрозы, от которых перед моими глазами полыхает кровавое зарево. Я не знаю, кем нужно быть, чтобы писать такую мерзость женщине, но уверен, что попадись этот недоёбок мне прямо сейчас – я бы разломал все его кости.Пытаюсь успокоится, выдохнуть, остудить голову, пока она не воспламенилась как у чертового джина из мультика, но, блядь, этот П звонит снова.И на этот раз я отвечаю.На том конце связи слышен крепкий мужской разговор и какой-то шансон. Кряхтение, голос в сторону: «Сука, вынула член изо рта и ответила!» Дружки желают ему «въебать ей мозги на место».Сжимаю кулак.— Ну что, тварь, насосалась? – слышу пьяный голос. – Сколько…Я выслушиваю все дерьмо, которое пьяная скотина льет мне в уши и только когда его залитый водкой мозг начинает что-то подозревать и требовать «подать голос», отвечаю:— Я. Тебя. Убью.Спокойно, разделяя каждое слово.Тишина. Долгая-долгая пауза, после которой снова обращение к собутыльникам (на заднем фоне звенят стаканы): «Мужики, я, кажись, на любовника наткнулся!»— Смеешься? – интересуюсь я. Прижимаю телефон ухом к плечу, снова закуриваю, на этот раз без спешки, выравнивая дыхание, просто курю. – Знаешь, что чувствует человек, когда его ебут бейсбольной битой? Ставят раком, разводят булки и вставляют предмет, размером втрое больше толстой кишки. – Он что-то там бормочет, но я гну свое. – Поверь, твое говно полезет наружу только через рот или начнет просачиваться в кровь через кишки.— Ты кто?Зло усмехаюсь, потому что храбрый волчара в одно мгновение превращается в визгливую свинью.— Позвонишь или напишешь сюда еще раз – я тебя из-под земли достану.— Сильно храбрый? – продолжает свинья.— Нет, не храбрый. – Пожимаю плечами, присаживаясь на подоконник. – Злой и дурной.Отключаю связь до того, как он успевает что-то сказать в ответ.Курю и мысленно собираю пазл всех своих сегодняшних «находок».И злюсь на себя за то, что пока Колючка убегала от своего придурка-мужа, я злился на нее и думал, что она просто поиграла со мной, как с маленьким мальчиком.Он ее бил? Не удивлюсь, если так. Тварь, которая пишет беспомощной женщине такие вещи, способна на что угодно.Я возвращаюсь к ней в постель только через час. Практически складываюсь вдвое, чтобы лечь рядом. Обнимаю, прижимаю спиной к своей груди.И засыпаю только под утро, потому что, как Цербер, чутко стерегу ее спокойные сны.