Глава сорок шестая: Даня

Глава сорок шестая: Даня

— Данил, зайди ко мне, - говорит отец, когда я переступаю порог дома.

Мать сидит на диване, смотрит на мня так, словно я пришелец, залезший в шкуру ее сына. Сильно похоже на то, что у них тут был непростой разговор. Судя по всему, обо мне.

Пытаюсь отыскать подсказку во взгляде матери, но она отводит глаза, и я вижу ее красную от напряжения шею.

— Где я опять плохой сын? – спрашиваю прямо в гостиной.

— Данил, я сказал – в кабинет, - рокочет отец, но я собираюсь игнорировать его приказы.

— Вы же тут вдвоем что-то обсуждали, а мозги будете прочищать по очереди. Я не согласен.

— Даня, - сокрушенно качает головой мать.

— Я восемнадцать лет ваш сын, и я прекрасно знаю, когда мне собираются устроить головомойку.

Отец подходит ко мне вплотную, хочет осадить какими-то грубыми словами, задавить авторитетом, но фигня в том, что я уже обошел его в росте, и мы оба в эту минуту понимаем, что он будет выглядеть нелепо, задирая голову, чтобы обругать меня. Несколько секунд просто смотрим друг на друга, а потом отец говорит:

— Я всегда смотрел сквозь пальцы на твои фокусы, Данил, - он выразительно оценивает мою царапину на роже. Так и знал, что он догадывается, с каких «тренировок» я приношу все свои фингалы. Отец сам в прошлом боксер, хвастался, что именно в клетке заработал первый капитал. Само собой, матери он ничего не сказал и никогда не скажет. – Но у всего есть предел.

— Можно услышать приговор перед расстрелом? – настаиваю я.

— У тебя отношения с женщиной на пять лет тебя старше! – громко говорит мать.

Столько разочарования в ее взгляде я за всю жизнь не видел.

Ок, значит, кто-то нас с колючкой спалил. Моя мать, даже если видела нас вместе, не могла узнать, что Варя – «женщина на пять лет старше». У Колючки на лбу возраст не написан.

— Кто наябедничал?

Это просто какой-то трэш, потому что такие совпадения бывают раз на миллион. И жизнь решила, что в этот раз под раздачу попаду я.

— О чем ты думал, Данил? – Отец заводится с пол-оборота. – Я не спрашиваю «чем», это и так понятно.

А я как баран смотрю на мать и чувствую себя преданным.

— Могла бы со мной для начала поговорить, - говорю ей. – Я и так собирался все тебе рассказать.

— Рассказать, что тебя совратила взрослая замужняя женщина? – Она даже не пытается скрыть приправленную возмущением брезгливость. – Ты же никогда не врал мне, Даня.

— Я и не собирался врать. Просто ты не дала мне шанса сказать правду. Ну что, возле какой стенки расстреляете? Последнее слово, я так понимаю, мне не положено.

Отец все-таки бьет: меня толкает в сторону, словно с размаху снесло экскаваторным ковшом, но я удерживаю равновесие. Во рту кровь, я еложу языком по зубам, собираю слюну и проглатываю как соленую приправу в горькому угощению родительского недоверия.

— Считай, что я тебя предупредил насчет нее, - говорит отец четко и ясно. – Или можешь забыть о стажировке.

Он поворачивается на пятках и уходит в кабинет, на ходу поправляя пиджак с таким видом, будто врезал не собственному сыну, а отмудохал бродягу.

Мать поднимается, протягивает дрожащие руки к моей разбитой губе, но я отодвигаюсь.

— Кто? – спрашиваю еще раз.

— Мне позвонила твоя новая классная, - говорит она. – Думала, она снова нажалуется на твое поведение… - Мать прячет лицо в ладонях, ее плечи поднимаются и опускаются со вздохом разочарования. Потом она достает свой телефон, находит что-то и протягивает мне.

Это фотография: я и Колючка возле моей машины, судя по всему – около того дома, который риелтор показывала нам вторым. Несколько снимком, на одном из которых я целую свою Варю.

— Я люблю ее, ма. – Нужно расставить все точки над «i». Лучше для них я уже все равно не стану.

— Замолчи! – Она дает мне пощечину.

Ни хрена не больно, хоть теперь мне официально досталось от обоих родителей.

Но, пиздец, как жжет в душе. Как будто даже конченный нарик и алкаш, ворующий у предков деньги из кошелька – просто трепетный василек по сравнению со мной.

— Ты ничего не знаешь о любви! Тебя соблазнила взрослая женщина – это не любовь, Даня! Это статья.

— Тронете ее – ты или отец – и забудете о том, что у вас есть сын.

— Ты будешь нам угрожать?!

Она начинает плакать, и я по привычке тяну руки, чтобы обнять ее и успокоить, как делал всегда, когда мать нуждалась в моей поддержке. Но вовремя одергиваю сам себя. В самом деле – я же хуевый сын. Хуевее и быть не может.

— Я не угрожаю, - пожимаю плечами, - я просто уже выбрал себе женщину. Хреновым бы я был мужиком, если бы отказался от нее потому что папа заругает и мама не велит.

— Даня, ты куда?! – кричит она в спину, когда я иду к двери. – Данил, немедленно вернись!

Хотел бы я знать, куда я. Но точно подальше отсюда.