В СТОЛИЦЕ У ДАРИЯ

Стол ломился от яств. Сверкало золото кубков. В высокие серебряные кувшины налито прохладное вино. На чеканных блюдах из серебра и золота дымились огромные куски жареного мяса, лежал разрезанный на части, сваренный в котле молодой бычок. Горой возвышались сушеные и свежие фрукты, сладости из меда, всевозможные пряности. Целую толпу можно было накормить всем, что здесь было приготовлено. Но за столом сидело всего человек двадцать. В самом центре, на великолепном троне с позолоченными ручками и спинкой, восседал сам персидский властелин Дарий. Мягко ниспадали складки его длинной одежды из узорной шерстяной ткани с вышитой каймой. И хотя было очень жарко, царь не только не открывал ворота, но даже не снимал с головы тяжелую тиару, богато украшенную золотом. Пир давали в честь прибывшего гостя, и Дарий хотел ослепить его блеском своего богатства и роскошью. По левую руку от Дария сидел его сын, наследник Ксеркс, рядом с ним — брат царя Артабан, а справа, на почетном месте, — грек Демарат.

Он-то и был этим высоким гостем. Впрочем, называть его гостем было не совсем верно. Демарат был одним из двух спартанских царей. Спартанцы были им недовольны, и Демарату пришлось покинуть родной город. Он решил бежать в Персию и искать там защиты у царя Дария.

Демарат не ошибся. Дарий принял его очень ласково, поместил во дворце и в его честь задал пир. Только самые близкие родственники и знатные царедворцы могли принимать участие в этом пиршестве.

Уже было съедено много жирных блюд с острыми приправами, много выпито крепкого виноградного вина.

Демарат устал от обильной еды. Он не привык к таким пирам. У него на родине спартанцы питались очень умеренно. Главным блюдом была знаменитая черная похлебка. И вино он пил не так, как персы, а по обычаю греков — разбавлял его на две трети водой.

Демарат с нетерпением ожидал конца обеда. Для него еда никогда не была удовольствием и развлечением. Есть нужно, чтобы жить, — так думали в Спарте. И ему казалось, что пир будет продолжаться вечно.

И действительно, снова появились слуги с блюдами, на которых дымилась только что сваренная рыба, и поставили их на стол. Каково же было удивление Демарата, когда он увидел на одном из блюд огромного тунца, на других — толстых, засыпанных солью угрей, на третьих — вареных кальмаров. Все это было полито соусом из тертого сыра с маслом, заправленного уксусом и сладкой подливкой. Пучки острой и сильно пахнувшей зелени украшали эти яства.

— Как! За твоим столом, владыка, подают рыбу, которую ловят в Эгейском море? — не удержался от восклицания Демарат.

— Ты угадал, Демарат, — самодовольно улыбнулся Дарий. — Эта рыба была два дня назад поймана рыбаками в Эгейском море. Ее приготовили по греческому обычаю мои слуги-греки. Отведай и скажи, как тебе понравилось.

И Дарий взял руками большой кусок тунца и положил его на тарелку Демарата, а затем и на свою. И оба, отрывая пальцами маленькие кусочки, стали медленно есть.

Еще больше удивился Демарат:

— Как это возможно? Рыбу тебе привезли за два дня. А я ехал по твоей лучшей в мире дороге из Эфеса в Сузы девяносто дней. Не крылатые ли кони у твоих гонцов, раз они смогли так быстро пролететь по всему пути? Ведь только по воздуху могут так стремительно передвигаться лошади.

— И все-таки только два дня везли эту рыбу в закрытых серебряных сосудах, наполненных водой. И воду меняли за это время несколько раз, наливали свежую и прохладную.

— Я верю тебе, мой господин. Но я все же не могу понять, как это могло случиться. Два дня вместо девяноста!!! Мой ум не может этого постигнуть.

— Плохо же ты замечаешь то, что вокруг тебя. Разве ты не видел, что по всей дороге расположены постоялые дворы. Их сто одиннадцать на всем пути.

— Я не только видел их, — отвечал Демарат, — на многих постоялых дворах я ночевал во время моего путешествия к тебе.

— Так вот, около каждого такого двора и по дороге между ними стоят дозоры всадников. Когда нужно передать срочное распоряжение в далекие места, то мы даем почту всаднику, который мчится к первому посту. Второй отдает ее третьему, третий четвертому — и так до конца. Короткое расстояние лошадь пробегает очень быстро. Так можно за два дня проскакать весь путь от Суз до Сард. Точно так привозят мне по этой «царской дороге» свежую рыбу из Эфеса.

— Да, теперь я понимаю, — задумчиво заметил Демарат. — Я слышал в Греции поговорку, что «персидский царь, сидя в Сузах, ест свежую рыбу из Эгейского моря». Прежде я думал, что это шутка. А теперь я вижу, что это правда.

Обед продолжался. Ели руками. Соус подбирали корочкой хлеба. А хлебным мякишем вытирали руки.

Демарат был совершенно потрясен блеском и роскошью персидского дворца. Он привык у себя дома к простой и суровой обстановке. Больше всего его поражало обилие золота и серебра, украшения на одежде царя и придворных, инкрустация на мебели…

Значит, действительно можно верить тому, что в подвалах персидского царя хранятся слитки драгоценных металлов.

«В этом нет ничего удивительного, — подумал про себя Демарат, — ведь все сатрапии каждый год доставляют Дарию всевозможные сокровища. Поэтому его казна всегда полна».

Только одному не удивлялся Демарат. За столом не было женщин. У греков мужчины тоже обедали отдельно от жен. А при гостях греческие женщины никогда не появлялись. Демарат не знал, что персидские женщины всегда проводили время в своих покоях, в женской части дворца. Их охраняли евнухи, и посторонние мужчины не имели доступа к ним.

Демарат недавно приехал в Персию и не успел еще познакомиться со всеми обычаями этой страны.

Но пока шел пир в приемном зале у Дария, все женщины дворца собрались у жены царя — Атоссы. За столом у нее подавались те же блюда, что и у мужчин, но их было гораздо меньше. Царицу окружали царевны, жены и дочери придворной знати и самые младшие сыновья. До пяти лет мальчики находились на женской половине при матери. В этом возрасте отец их никогда не видел. Персы уверяли, что это делается для того, чтобы отец не слишком огорчался, если маленький сын заболеет и умрет. Но как только мальчику исполнялось пять лет, его забирали в помещения, где жили мужчины, и начиналось обучение ребенка. Каждый перс должен быть храбрым воином, искусным стрелком, ловким наездником. Кроме этих «трех наук», персидских мальчиков учили всегда говорить правду. Такое обучение проходили дети всех персов — простых, знатных и даже царей.

Мальчики, не достигшие еще возраста, когда их начинают тренировать в военных играх, находились на попечении мамок и нянек, так же как их сестры.

Вот почему Атоссу окружали не только дочери и внучки, но и маленькие внуки.

Обед кончился. В комнате было шумно и весело. Дети шалили и резвились, взрослые иногда останавливали их, а потом и сами начинали с ними играть.

Только Атосса сидела печальная и молчаливая. Она была погружена в какие-то очень грустные мысли.

Ее беспокоил прием, который Дарий устроил беглому спартанцу Демарату. Она слишком хорошо знала своего мужа и понимала, что, если бы у него не было никакой тайной цели, никогда греку не оказали бы такого почета.

«Неужели Дарий опять собрался воевать?» — тревожно думала она. Сестра Камбиса и жена царя Дария, Атосса видела на своем веку много войн и далеких походов, дворцовых смут и переворотов. Немало смертей близких людей пришлось ей пережить. Гибель отца, убийство его брата Бардии, самозванец Гаумата и, наконец, бесчисленные жертвы войн Дария. На весь мир прославился Дарий своими завоеваниями. От Каспийского моря до Персидского залива, от берегов Нила до реки Инда простираются его границы. Зачем нужны царю еще новые земли? Весь мир хочет подчинить себе Дарий? Неужели он задумал поход на Элладу? Разве мало греческих городов на побережье Эгейского моря в Малой Азии платят ему дань?

Нет, не случайно Демарат бежал в Персию. Не раз говорил Дарий своей жене о том, что богатые рабовладельцы Греции и знатные аристократы недовольны тем, что власть в руках народа. Аристократы перейдут на сторону персов, если он, Дарий, начнет войну.

Но Атосса всегда ему возражала: таких людей в Элладе немного. Захочет ли народ покориться персам? Война может быть тяжелой и кровопролитной. Кто знает, сколько славных мужей и юношей сложат свои головы на поле брани! Сколько печальных вдов и сирот, матерей и невест будут оплакивать гибель своих близких!

Но что может сделать слабая женщина, даже если она царская дочь и царская жена! Разве послушает ее Дарий? Разве откажется от честолюбивых замыслов завоевать весь мир? Как видно, поражение в Марафонском бою и гибель флота у Афонского мыса не образумили Дария, не послужили для него уроком. И теперь он принимает у себя изменника Демарата, чтобы снова ввязаться в войну, отомстить грекам за все неудачи. Неужели Дарий не понимает, что он снова обрекает свою страну на тяжкие испытания! Только что он подавил восстание в Египте. А усмирить взбунтовавшийся Вавилон удалось благодаря хитрости преданного царю Зопира. Но для этого Зопиру пришлось пожертвовать собой.

Еще совсем недавно, не прошло и года, как поздно вечером во дворец явился человек. Он был закутан в темный плащ, и даже лицо его было закрыто. Страже он показал перстень с царской печатью и был пропущен во дворец.

Несмотря на поздний час, Дарий еще не спал. Он был в дурном настроении. Ходил из угла в угол по своей опочивальне и иногда говорил вслух сам с собой:

— Сколько времени длится осада Вавилона, и город не могут взять… Там стоят самые отборные войска, во главе их отряды «бессмертных»[21]. И ничего до сих пор не сделали…

Атосса, сидящая тут же, попробовала успокоить разгневанного мужа: