«Со 2 июня по 16 мы с Чернышевым осмотрели в замке все, что можно было. Замок разрушен целиком. Сохранились только несколько зал в северном крыле (старая часть замка), где наверху мы устроили склад извлекаемых вещей, а внизу с 10 июня разместился караул. В работах по раскопкам принимает участие директор Кенигсбергского музея Роде (вот, Роде появился. — Ю. И.) и сотрудник музея Фейерабенд (вон куда пристроился бывший директор ресторана „Кровавый суд“! — Ю. И.), иногда приходит заведующий отделом древностей Фридрих. Характеризую всех этих людей.
1. Гвардии капитан Чернышев, лет около тридцати. Симпатичный, неглупый человек, учился на факультете иностранных языков. Москвич. Любитель музыки, с хорошим слухом и способностями. Работать с ним легко и приятно. На работе бывает утром и к концу дня.
2. Роде — старик на вид, с трясущейся правой рукой. Одет неряшливо. Искусствовед. Имеет ряд научных трудов. Алкоголик. Доверия не внушает (а почему он должен внушать доверие? Ведь Брюсов для него — нежелательный пришелец, враг. — Ю. И.), мне все сдается, что он знает больше, чем говорит, а когда говорит, то нередко лжет. Если на него не смотреть, но следить издали или исподтишка, то его рука перестает дрожать. Уверяет, что лучшие коллекции были эвакуированы, но он не знает куда, когда я его спросил, не в Растенбург ли, то он тотчас воскликнул: „Так вы их нашли?!“ (Что нашли? Какие коллекции могли быть туда эвакуированы? Профессор вместе с гвардии капитаном Чернышевым, разве они не могли привезти Роде в комендатуру, посадить за стол в какой-нибудь маленькой, неуютной комнатке и сказать: „Роде, говорите все. Пока не скажете, мы вас отсюда не выпустим! Ну же, Роде, ведь то, что принадлежит России, Белоруссии, Украине, Литве и Латвии, все должно вернуться туда, откуда было похищено! Ведь вы же, Роде, не воришка, а крупный ученый!!“ — Ю. И.). 3. Фейерабенд — пройдоха, враль, но полезный человек (как это понять? В каком смысле „полезный“? — Ю. И.). Выдает себя за бывшего члена компартии, что был в замке до момента сдачи, и комендант замка, перед сдачей русским, якобы передал ему весь замок. Имел имение, автомобиль и прочее (показывает фотографии), но не мог получить даже среднего образования, якобы из-за недостатка средств и т. д. 4. Младший лейтенант Забродский. Молодой парень, не очень культурный. Работает спустя рукава. Продолжаю. Раскопки в замке были начаты до меня ради отыскания царскосельской Янтарной комнаты (вот наконец-то и долгожданное упоминание о „Бернштайнциммер“. Политуправление, видимо, 11-й гвардейской армии этой комнатой занималось? — Ю. И.). Начали в южном крыле, по указанию Роде, утверждавшего, будто здесь стояли упакованные ящики с этой комнатой. Через день по приезде я обратил внимание, что часть маленького зала, где, по словам Роде, стояла комната, раскопана, что в таком пространстве она разместиться не может. Я указал на это (что-то, выходит, знал профессор Брюсов? — Ю. И.). Роде, немного поспорив, сдался и заявил, что комната стояла в северном крыле, в большом зале, вместе с мебелью Кайзерлингов. Это подтвердил Фейерабенд. Осмотр большой залы показал, что, к сожалению, и Янтарная комната, и мебель Кайзерлингов сгорели. Были найдены подвески от царскосельских дверей (медные), обгорелая резная лепка Янтарной комнаты, железные пластинки с винтами, которыми части комнаты были прикреплены к стенам, кусок ящика с рогами от мебели Кайзерлингов. (Все же сколько доверчивости! Будто так трудно имитировать пожар! — Ю. И.)… 16 июня в замок приезжал какой-то полковник, который участвовал во взятии замка. Он рассказал, что когда он впервые вошел в замок, то видел именно в этом зале северного крыла большие ящики, передние из которых были разломаны, и в них была какая-то мебель. Следовательно, Янтарная комната погибла, по-видимому, от пожара, устроенного нашими солдатами (но почему „следовательно“? Что за странная логика? Ведь „какой-то полковник“ видел не Янтарную комнату или ящики с янтарными панелями, а ящики с мебелью! Причем целые, а не сгоревшие. — Ю. И.). Осмотр остальных помещений и погребов северного, восточного и западного крыльев замка показал, что здесь никаких коллекций не сохранилось. Здесь были помещения для солдат, кухня, склады вина, санитарный пункт.
В южном крыле, где помещался музей и были начаты раскопки, находились какие-то вещи, но по большей части в разбитом и обезображенном виде. Кроме того, судя по находкам, только второстепенные и третьестепенные, и, согласно показаниям Роде, надо думать, что более ценные вещи были заблаговременно эвакуированы. Был даже найден список картин, вывезенных в Вильденгоф, куда, по словам Роде, отправлены также 98 ящиков с коллекциями Киевского музея».
Минутку. Кажется, этот документ, отчет доктора Роде, имеется в архиве Георга Штайна… Вот он. Неясно только, кому была отослана эта бумага?
«О судьбе русских музеев, которые были вручены мне для сохранения и под мою ответственность, докладываю следующее:
…ЯНТАРНАЯ КОМНАТА ИЗ ЦАРСКОГО СЕЛА. В ноябре 1941 года я получил от немецкого командования северной группы войск Янтарную комнату из Царского Села, которую я разместил в Кенигсбергском замке в подходящем помещении. За четыре недели до англо-американского налета Янтарная комната была переведена в безопасное место, так что она не пострадала от налета. В последнее время имущество Янтарной комнаты было запаковано в ящики и размещено в северном крыле Кенигсбергского замка, в силу чего ВСЕ СОХРАНИЛОСЬ ДО 5 АПРЕЛЯ 1945 ГОДА.
ХАРЬКОВСКИЙ МУЗЕЙ. После отступления немцев с Украины летом 1943 года мне было передано имущество Харьковского музея, состоящее из: 1. Картин западноевропейского искусства. 2. Русского изобразительного искусства XIX века. 3. Нескольких икон и церковной двери из Ковеля. Картины (1 и 2) были запакованы в ящики и отправлены в Вильденгофский замок близ Цинтена (50 км от Кенигсберга). В последний раз я видел эти ящики в декабре 1944 года. С января 1945 года это место стало зоной боев. Иконы (3) были доставлены в башню Кенигсбергского замка, где и сохранились…
КИЕВСКИЙ МУЗЕЙ. В декабре 1943 года мне были переданы ценности Киевского музея под особым наблюдением ассистентки Киевского музея Кульшенко. Имущество было упаковано в 98 ящиков и отправлено в замок в Вильденгофе. В ящиках находилось, кроме картин западноевропейского искусства, примерно 800 икон — САМОЕ ЗНАЧИТЕЛЬНОЕ СОБРАНИЕ ИКОН В МИРЕ. Кроме того, там было много живописи, литографии. Все ящики и Кульшенко я видел в декабре 1944 года.
Доктор Роде, директор».
Что же получается? С одной стороны — «подвески от царскосельских дверей (медные)», на которые так доверчиво клюнул наш милый профессор, а с другой — вот этот документ, в котором черным по белому написано: «…комната перевезена в безопасное помещение», ящики с Янтарной комнатой сохранились все до 5 апреля?! А потом что с ними стало? Куда подевались? Неужели, имея на руках такой документ, не следовало прямо-таки вцепиться в Роде?! Иконы из Харькова, которые сохранились в башне замка: куда они подевались? Восемьсот икон из Киева, самое значительное собрание икон в мире! Что с ними? Где они?
Однако как идут дела у наших поисковиков? «…Тем не менее за две недели было извлечено из-под обломков около тысячи вещей, и среди них картина Цигонелли, несколько хороших образцов фарфора XVI–XVIII веков, серебряные вещи и т. д.
Расчищали не все. Так, в отделе доисторических ценностей была расчищена в трех комнатах только полоса у южной стены. Центр и северная часть комнат были завалены такой горой обрушившегося здания, что не было смысла разбирать этот завал. В помещении под квадратной башней, в юго-западном углу замка, сохранилась нижняя комната-подвал, свод которой не обвалился. Там стояла, по-видимому, часть коллекции фарфора и фаянса. Но все это было побито и растоптано. Взяты отсюда только некоторые крупные черепки. Вещи я, согласно указанию полковника Фисунова, делю на две части: идущие в Москву и остающиеся в Кенигсберге как фонд будущего музея. Первых значительно меньше…»
А что же замок «Вильденгоф»? А вот и замок! «12 июня едем с оказией в „Вильденгоф“. Замок князей Шверинских совершенно разрушен, до основания. До подвалов. Следов вывезенных туда коллекций не найдено. Или их там не было, или вещи были эвакуированы далее. Но в трех комнатах подвала разбросан архив Шверинских — рукописи, переписка, деловые и судебные бумаги XVI века. Все сброшюровано и пронумеровано. К сожалению, мы могли задержать там машину только на полчаса (Ну и поиск! С оказией очутились в замке Шверинских и всего на полчаса. Ну хорошо, так тащите, грузите все в машину, в Кенигсберге бы пригодилось! — Ю. И.), архив как следует рассмотреть не смогли, с собой взяли только несколько образцов. Архив надо вывезти, но как? Машины нет, и до 16 июня мы ее не сможем добиться, не дают даже на перевозки в городе, ссылаясь на нехватку горючего».
Да, вот уж вечная российская нищета, так и мелькают привычные фигуры нищих с золотым в кармане! Своими глазами видел: десятки тысяч легковых и грузовых машин в поле под Раушеном, огромные емкости с бензином в районе Шпандинен, в порту, в «свободной гавани». Шоферы отцовского «виллиса» и «доджика» во время нашего поиска Фромборкского архива заезжали прямо на склады горючего и быстро производили примитивный «шахер-махер»: склянка шнапса в обмен на полные баки бензина и по две канистры в запас, в каждую из машин. Этот архив XVI века! Бумаги, акты, письма, цены им нет. Жаль. Не такие люди, как наш забывчивый, неуклюжий профессор Барсов-Брюсов и добрый гвардии капитан должны были искать сокровища в Восточной Пруссии!