— А что с тем немцем? Коневодом?

— Когда коней увозили, он умолял: «Возьмите и меня, я для них что отец, они для меня дороже детей!» Не взяли. Ведь иностранец! И как только коней свели из конюшен, он повесился…

Ветер поднимается. Чайки летят над дюнами с моря на залив. Значит, будет шторм, это верная примета. Ветер треплет длинные седые волосы Эдуарда. Он гладит твердой от топора ладонью сырое основание памятника, говорит:

— Начинаю новую работу: Иисус Христос, распятый на кресте. Он будет стоять на самой высокой дюне Куршской косы и будет виден с суши, моря и залива… Как символ страданий человеческих, символ Стойкости и Веры. Это будет памятник всем загубленным, убитым и в мирное и в военное время, погибшим в лагерях и застенках на Западе и на Востоке, на Севере и Юге. Памятник людям. Мужчинам и женщинам, взрослым и детям, тем, кто погиб от голода в Ленинграде и Кенигсберге… В этом памятнике будет и частичка твоего несчастного Инстербургского коневода… Огромный ствол дуба уже лежит возле мастерской. Топоры наточены. Если хочешь, можешь помочь срубать лишнюю древесину…