Глава 18

— Господа, к нам едет Инквизитор!

Сие громоподобное заявление Его Светлости сияельного кронгерцога Джанговира прокатилось по тронному залу, взволновав море Веридорской аристократии, едва-едва сумевшее выстроиться в три ряда по периметру, как и полагается по придворному этикету. Сперва блистательные лорды ошарашено замерли, а прекрасные леди — мертвенно побледнели, затем синхронно отмерли и начали тактическое отступление к дверям, а кто-о и к окнам.

— Не до конца поняли, — цокнул языком восседающий на троне Кандор Х Жестокий.

— Что это вы, Ваша Светлость, мысль разучились однозначно формулировать и доносить мельчайшие смыслы? — ухмыльнулся с другой стороны трона лорд Див. — Стареете.

— Миг терпения, Ваше Величество, — отвесил полушутовский — полуцеремонный поклон Джанго. — Или, может, вы объявите обо всем сами, как и планировалось изначально.

Король только досадливо поморщился, выражая свой отрицательный ответ. С того памятного дня, как корона увенчала его голову, именно официальные обращения ко двору тяготили более всего. Как же он мечтал о месте за троном, несказанно более удобном, чем место монарха: тебе всех видно, а на тебя никто не смотрит. Даже перед народом выступать было куда приятнее, чем перед этим сборищем стервятников. Поэтому то Его Величество при первой удобной возможности перекладывал оглашение очередной сенсации на кого-то другого. Отчасти именно поэтому он так упорно добивался возращения брата в лоно семьи и, как следствие, ко двору.

— Господа, прошу меня простить! — между тем продолжал во весь голос распинаться Джанго, явно получая удовольствие от этого спектакля с собой в главной роли. — Я не верно обрисовал вам ситуацию и перспективы. Поправлюсь: к нам приехал Инквизитор! Более того, именно в этот момент легендарный Палач пересекает поднимается по последнему лестничному пролету, ведущему сюда. Поэтому, благородные лорды, попытки скрыться бесполезны, окно тронного зала для не особо красивого самоубийства навряд подойдет, а пробежать несколько этажей наверх вы на своих каблуках, думается мне не успеете. Осознайте же весь масштаб катастрофы и срочно начинайте строить признания, я слышал, чистосердечное смягчает приговор даже Инквизитора. Лорд Див, обеспечьте досточтимых лордов и леди бумагой в неограниченном количестве и писчими принадлежностями!

Кандор слушал последнюю часть речи брата, еле-еле удерживая на лице невозмутимую маску, первый министр же, кажется, ничуть не удивился, более того, принялся выполнять последнее указание.

— Ты чего им наплел? — прошипел король брату. — Какие признания? Какие смягчения?

— Упускать такую замечательную возможность узнать обо всех делах и делишках своего подданного террариума?! Какое расточительство, Ваше Величество! — «в ужасе» выкатил глаза кронгерцог.

А между тем суеверный ужас перед Инквизитором делал свое дело, и министры, не так давно оправдывающие отсутствие отчетов отвратительным почерком, навису строчили практически каллиграфически точные списки всех своих хищений из государственной казны и разного рода превышений полномочий. Очаровательные дамы, не обращая ни малейшего внимания на чернильные пятна и посиневшие пальцы, расположили свои метровые свитки на спинах у мужей и кропотливо составляли подробный отчет своих похождений с точным указанием имен любовников, а также мест и времени уединения с ними…

Чуткий драконий слух позволил Нарциссу услышать речь кронгерцога от слова до слова. Да уж, Джанговир каким был, таким и остался! Всегда любил побалагурить и посмеяться за чужой счет, не забывая однако о выгоде. Подумав, легендарный Палач решил притормозить у входа в тронный зал и, чтобы не смущать то и дело снующих туда — сюда слуг, шанул в темную нишу неподалеку, словно специально спроектированную для желающих уединиться парочек. Инквизитор же использовал её не по назначению, он просто спокойно думал в тихом полумраке.

Вот он снова в этом дворце. Сколько здесь было! Кажется, провел здесь ничтожно мало, всего-то несколько десятков лет. Не сравнить с многотысячелетней жизнью! Но именно это время было ему дороже всех остальных лет вместе взятых. Единственнй в своем роде дракон, он всегда был одинок. Нарцисс видел много людей и думал, что досконально изучил их и ничто не сможет удивить его. Жалкие создания, однако! Слабые. Жадные. Злые. Завистливые. Гнилые изнутри. Каждый человек имел хотя бы одну из этих характеристик, а порой и все. Да люди выжили только из-за своей способности быстро плодиться и не брезговать размножением с другими расами. Уникальные Дары… Сколько ж пафоса! Эти люди ни сколько не особенные, они обыкновенные ублюдки, родители которых были не разборчивы в связях, и их потомки. Откровенно ничтожные остатки былых могучих рас. Хотя… Как там говорят эти людишки? Победители пишут историю? Что ж, надо признать, выжили вовсе не сильные расы, вроде драконов или эльфов. Выжила грязь, готовая ложиться под кого угодно и лизать подошвы сильнейшим, чтобы урвать у сильнейших все, что можно, магию например, и потом возвыситься самим.

Так он думал, пока не попал сюда. Пока не встретил людей, навсегда изменивших его жизнь и заставивших его признать, что из-за нескольких уродов всю расу не клеймят.

Мариана… Поначалу он поверить не мог, что ему в единственные достанется — о Боги, за что?! — человечка! В общем-то, по другому навряд ли могло быть, все же в этом мире водятся только люди. Он, долгие тысячелетия избегающий своего аристократического круга и купающийся в золоте в запрятанной глубоко под замком в его провинции сокровищнице, выполз ко свету дня и прибыл как высшая знать к Веридорскому двору, ожидая увидеть среднестатистическую человеческую девицу, возможно, смазливую и с некоторым количеством мозгов в голове, однако и они, согласно людской природе, должны были быть заточены исключительно на получение выгоды любыми средствами. Увиденное сразило его наповал, разбило существующую картину мира. Прекрасная дева, что предстала перед ним в одному ему видимом ореоле единственной, однозначно была человеком, причем нечистокровным, о чем свидетельствовал уникальный Дар Прорицательницы, но в ней не было и намека на мелочность, продажность, душевную пустоту. Мариана была подобна бриллианту чистой воды, так ослепительно сверкали её мудрость, чистота, сила духа. Даже окружающие её людишки чувствовали это, в основном завидовали, но были и те, кто восхищались. К последним относился и наследный принц Веридорский…

Джанговир… Вот уж живой пример того, что первое впечатление обманчиво. Нарцисс и сам не понимал, что зацепило его в этом самовлюбленном жестоком мальчишке, похваляющемся своей магией и родословной (что примечательно, ни то, ни другое не являлось его собственной заслугой). Он, как и большинство человеческих монархов, жил во вседозволенности и безнравственности. Нарцисс сам видел, как наследник под громкое улюлюканье и дикое ржание своих подпевал избивал до полусмерти животных, травил борзыми слуг, насиловал едва переступивших порог совершеннолетия девушек. Раньше ему было бы все равно. Может, покивал бы молча своим мыслям о том, какие же мерзкие твари людишки, особенно некоторые особи. Но не сейчас. Нарисс сам не понимал, почему, смотря на Джанговира, он то и дело думает, что конкретно этот принц не пропащий. Ему просто надо помочь! Время показало, что он был прав: просто наследник никак не мог усмирить в себе очень сильный Дар Смерти, и магия, в соответствии со своей природой, требовала крови. Нарцисс научил Джанговира контролировать силу, не давать её стихийным порывам возобладать над его волей, и принц изменился. Действительно изменился. Заносчивость и наплевательское отношение к большинству окружающих, конечно, никуда не делись, но теперь через них пробивалось благородство, величие и ум. Да, они с Джанговиром хоть в шутку и соперничали, были верными друзьями, даже тогда, когда оба добивались Мариану. Красавица с виду не отдавала предпочтение ни одному из них, но Нарцисс на уровне инстинктов чувствовал, что её первая любовь — это вовсе не он. Джанговир. Его Высочество блистательный прекрасный наследный принц Джанговир, будущий могущественный великий король Веридора и… его единственный друг. Впервые Нарцисс почувствовал, что победа вполне может достаться не ему. Что не у него изначально первенство. Не он — великий и смертоносный дракон, а принц так, какой-то там мелкий невзрачный человечек. Они с другом были равны перед любовью, и Нарцисс не раз благодарил Богов и за тот урок, и за то, что она все же не столкнули их в борьбе за Мариану.

И, наконец, Кандор… Вот кто был, есть и будет неразрешимой загадкой для Нарцисса. Встретившись с ним впервые, дракон подумал, что у Богов специфическое чувство юмора: послать Джанговиру такого братца. Они были двумя ярко выраженными противоположностями: один — сильным, уверенным в себе, привыкшим к власти, дерзким, привлекательными, высоким и атлетически сложенным; второй же — хиленьким, зашуганным, блеклым, стеснительным, болезненным, откровенно мелким и тщедушным. И вот это — принц?! И ладно бы просто младший отпрыск королевской семьи, так ведь Богам было угодно еще развлечься и шутя толкнуть Джанговира на костер священной инквизиции, а его неказистоко братца — к венцу наследника. «Веридор обречен!» — думал тогда Нарцисс. Кандор, конечно, со временем расцвел и превратился в достаточно привлекательного молодого человека, однако с короной, которая ему была изрядно велика и, вопреки всем физическим законам, чудом не сваливалась с его ушей, смотрелся нелепо, а уж в крикливой придворной одежде, усыпанной драгоценными камнями, расшитой золотыми нитями и пошитой по последней моде, — комично. К тому же безумства, творимые Кандором «во имя любви» к продажной шлюшке из Монруа, троящей из себя оскорбленную невинность, давали небезосновательный повод усомниться в адекватности новоиспеченного наследника и в его способности не то что мыслить здраво, а просто думать. Однако, присмотревшись, дракон смог разглядеть нечто новое, чего он раньше не замечал в людях: свет. Кандор был светлым не только по магии, он был светлым в душе. Ни до, ни после не встречалось Нарциссу таких людей, чтобы не желали никому зла, а наоборот, с радостью отдавали им свое тепло. Конечно, Кандор завидовал, презирал, боялся, но ни разу на памяти Нарцисса н всколыхнулась в нем тьма… Хотя нет, был один раз. С Марианой. Она не могла не влюбиться в Кандора, ибо он действительно был уникален. Дракон все ждал, что добреньки наивный деревенский мальчик заматереет и, в лучших традициях королей-людей, превратится в циничного сердцееда. Но нет, ни войны, ни двор, ни разочарования в любви не охладили сердце Кандора, оно по-прежнему горело любовью. Одни Боги ведают, чего же стоило Нарциссу принять выбор Марианы, категорично заявившей, что в её душе основательно поселился наследный принц. Более того, дракон утешал её, когда она в минуты отчаяния делилась с ним самым сокровенным: Прорицательница видела, что не она судьба Кандора, а значит, их любви отмерен малый срок. А потом она попросила Нарцисса уйти, чтобы не мешал их с принцем кратовременному счастью. И он ушел. С затаенной надеждой, потому что чувствовал, что действительно коробит любовь Марианы к Кандору…