Глава 15 О коварном плане, предположительном дурмане и братском обмане

— Так, оставим Гвейна с его матерью на завтра, — сказал Жестокий король, наконец приступая к румяному барашку, зажареному точь-в-точь как он любил. — Кто еще чем меня порадует?

— Неосмотрительно вы, Ваше Величество, есть взялись, — усмехнулся кронгерцог. — Не ровен час подавитесь, пока отчеты слушать будете.

— За свою жизнь я такого наслушался, брат, что навряд ли что-то может заставить кусок не лезть мне в горло.

— О, брат… — предвкушающе улыбнулся Джанго. — Так это ты еще докладов в моем исполнении не слышал.

— Раз уж ты по обыкновению первый открыл рот, тебе первому и отчитываться.

— Спешу доложить, Ваше Величество, что диалог с Саратой увенчался грандиозным провалом и завтра вам придется самому держать натиск послов во время второго подхода северян, — бодрым голосом отрапортовал кронгерцог.

— Даже не удивлен, — равнодушно пожал плечами Кандор Х, отправляя в рот второй нежный кусочек.

— Таки это еще не все! Удалось договориться со Светлейшей!

— А вот теперь удивлен. Брат, ты гениален! Как тебе это удалось?

— Ваше Величество, вы меня смущаете, — насмешливо проговорил Джанго. — Вы еще меня спросите, в каких именно позах я убеждал «самую верную и чистую дочь Единого» не насылать на Веридор Священный поход.

Кандор все же подавился.

— Тьфу на тебя! — досадливо сморщился король. — Вечно ты со своими шутками, Джанго!

— Я же сказал, повремените с едой, Ваше Величество, — довольно осклабился кронгерцог.

В другой время лорд Див непременно высказался бы о манерах и чувстве юмора Его Светлости, но сейчас министр напряденно прислушивался к едва различимому шепоту на другом конце стола. Там явно назревал традиционный атрибут и неотъемлемая часть жизни королевской семьи — скандал.

— Отец сказал, закрыли тему, так что заканчивай, — жестко оборвал возмущенный шепот брата Одержимый принц.

— О нет, Рай, я только начал! — не желал униматься Синдбад. — Ты что, не понял, что только что произошло?! Если бы ты не сдержался и ответил Гвейну с меньшим достоинством, а не дай Единый, еще и накинулся на него, Черная Тридцатка не стала бы со стороны наблюдать за этим всем. Для них ты мигом подтвердил бы свою вину и стал бы убийцей Лихого, и они бы бросились на тебя, Рай! Бросились не чтобы скрутить и отволочь в темницу, где бы ты дожидался суда, а чтобы убить! А ты бы перед лицом стольких противников и безоружный знаешь что сделал? Перекинулся бы в демона и в считанные секунды искромсал бы всех, до кого смог бы дотянуться!

— Никогда, — покачал головой Эзраэль. — Я бы ни за что не убил бы братьев.

— Да ладно заливать! — скривился бастард. — Все хотят жить, Рай. Не мне тебе объяснять, что в схватке на смерть либо ты убиваешь, либо тебя убивают, и тут уже не имеют значения кровные узы и привязанности. А знаешь, что самое паршивое? То, что этот предположительно чернокнижник скорее всего остался бы жив, не нанизай ты его одновременно на все свои демоническе когти. А хочешь, расскажу, что было бы дальше? Тея в лучшем случае сослали бы в Хаос, а в худшем казнили бы завтра на заре и хоронили бы нас с тобой вместе, потому что с мной поступили бы так же, как с Лихим, только мне не повезло бы выжить. И посмотри, какая дивная картина выходит: единственный законный сын мертв, бастард — тоже, остатки Черной Тридцатки безоговорочно подчиняются лидеру, который вдобавок ко всему еще и старший из детей отца. Теперь вспоминаем, что отец просил разузнать все о Тейше, и о том, что она дочь Великого султана и нам по зарез нужен союзный договор с кем-то из соседей. Я тут давече утречком, перед тем, как заглянуть на принятие посольства, перекинулся парой слов с леди Даротеллой…

— С кем? — не понял Рай.

— С главной придворной сплетницей. Так вот она за кругленькую сумму поведала мне, что один из дворцовых лакеев не далее, как сегодня утром доложил ей, что видел, как Тейша средь ночи выскакивает из комнат Его Величества и кричит через плечо, что муж сам откажется от неё и король возьмет её по Праву Возлюбленного. Красота, скажи? Ни секунды не сомневаюсь, что Гвейн благословил бы свою благоверную на измену а та, пользуясь Даром Жизни короля, обманом не выпила бы противозачаточное зелье и забеременела. Вот тебе и стопудовый повод для того, чтобы развенчать супругов — ребенок от любовника. Тут же в столичном храме священник под ножом проводит спешный обряд, а сразу следом венчает Кандора Х с дочерью Великого султана. Вуаля! И договор в кармане, и новый наследник вот-вот появится. Но как же страну в такое неспокойное время оставить без наследника хотя бы на полгода? Единственной оптимальной кандидатурой оставался бы Гвейн, а он, уже неженатый, мог бы легко поднять свой статус «бастарда на особом положении», снова женившись. Догадываешься на ком?

Эзраэль чуть не заскрипел зубами от осознания, и все же его голос остался по-прежнему спокойным:

— Конни бы не согласилась.

— Очнись, Рай! Тейша скупает маграстворы в неимоверных количествах, а если их напитает менталист, то получится зелье абсолютного подавления воли. Конда бы и не на такое согласилась! А следом — опа! — появляется матушка Гвейна, знаменитая ясновидящая и могущественная прорицательница. И начинает она пророчить, что скоро по воле Богов кто-то из королевской семьи дубу даст. Думаю, сам понимаешь, кем окажутся эти счастливчики.

— Папу не так просто убить, — возразил принц, отгоняя прочь мысли о том, что его Конни могут причинить вред.

— Если использовать зачарованное оружие или даже обычным мечом отрубить голову во сне, то можно. Для этого, правда, надо незаметно близко подобраться, и кому как не жене исполнить «волю Богов»! По итогу на троне оказываются вновь сочетавшиеся браком Гвейн и Тейша, мамочке его почет и слава за еще одно верное предсказание, а наследником у них ребенок Кандора Х. Шедевр «невидимого переворота»!

— Чего ты хочешь? — раздраженно рыкнул демон.

— Хочу, чтобы ты наконец подумал если не о себе, то обо своей семье и признал, что Гвейн очень опасен.

— Он под действием приворота.

— Рай, мы этого не знаем!

— Ты начал что-то говорить о том, чтобы распознать приворот, — припомнил принц.

— Да, и для этого мне нужно будет, чтобы Гвейн лежал не двигаясь, понимаешь? Идеальным вариантом было бы убедить отца бросить его в темницу и там в пыточной растянуть его на дыбе.

— Ад, ты сдурел? Ты предлагаешь мне без малейшего доказательства виновности Гвейна пытать его?

— Скинуть Лихого с дворцовой стены ты не считаешь доказательством вины?! Да даже если он под приворотом! Я не хочу каждый день ждать, что со мной, или с Кондой, или с отцом, или с мамой случится «несчастный случай»!

— Друга пытать ни за что не дам, — категорично заявил Рай.

— Хорошо, — выдохнул сквозь стиснутые зубы бастард и, еще больше понижая голос, продолжил. — Тогда давай так: мы передаем Гвейну «приказ короля»: дать нам проверить его на наличие приворота, пронзив сердце ритуальным ножом. Если он и правда не в себе, то не осознает этого и приказы отца исполняет. Если же его ум вполне ясен, он поймет, что мы мигом раскусим его, и попытается пойти в отказ. В последнем случае мы силой проводим ритуал.

Рай хотел было спросить об этом ритуале, упоминаний о котором он ни разу нигде не встречал, как лорд Див, чей слух распознал даже приглушенный шепот Синдбада, мысленно обратился к внуку: «Рай, бастард обманывает тебя. Если у Гвейна осталась хоть капля разума, он будет всеми силами сопротивляться этому «ритуалу». Пронзить сердце ритуальным кинжалом — древний способ приношения кровавой жертвы Хаосу, причем обычно на алтарь ложились именно чернокнижники. Логика Синдбада безупречна, и намерения ясны, как день: он убьет Гвейна».

— Потом поговорим, — отвечал брату Одержимый, гася очередную вспышку ярости и пытаясь сосредоточить свое внимание на ужине.

Не вышло, и по большей части в этом был виноват вовсе не Ад, так и не явившаяся в столовую Кандида.