Глава 14 О материнских сердцах, султанских планах и королевских капканах

Проклятье! Мало того что чуть не убили днем, так еще и нарвался на троих головорезов в трактире! Вот уж ничего не скажешь, везение так везение. Теперь ковылять до пристоличного городка всю ночь и уже там искать лошадь. А нога как назло разболелась. Понятно дело, с такой-то высоты об землю приложиться. Нет, вот вытащат Гвейна, и он ему это припомнит, обязательно припомнит!..

Так думал Лихой, припадая на ушибленную ногу и на одних волевых усилиях выползая на главный тракт, ведущий на восток к портовым городам. Коня достать так и удалось, а старого на королевской конюшне зарезали, и у атамана не было ни малейших сомнений в том, по чьему распоряжению. Наемные убийцы чьих рук дело тоже гадать не приходилось. Один вопрос не давал покоя Лихому: какого демона его так хотят убить?! Но даже он померк на фоне невыносимой боли, заставившей чуть ли не выть. Мужчина не хотел останавливаться, прекрасно понимая, что чем быстрее найдет способ снять с друга приворот, тем лучше, но нога, которую сперва чуть не сломали, а потом на ней же на полной скорости удирали от бандитов, петляя по всем кривым темным переулочкам столицы, была категорически не согласна с таким положением дел. Стоило Лихому опереться на ней, как она самым подлым образом подогнулась и вынудила его повалиться на землю. Атаман постарался снова встать, но тщетно. Так, видимо, придется в прямом смысле ползти до ближайшего населенного пункта.

Тут сзади послышался цокот копыт и возмущенный выкрик:

— Ничего себе! Я, конечно, подозревала, что ты парень крепкий, но чтобы с закрытым переломом так далеко учапать! Уж думала, что, к демонам, не догоню!

Лихой знавал многих женщин и практически со всеми встречался в постели, так что неподдельно удивился, когда рядом с ним спрыгнула красотка, которая знала его, но которую не знал он! Но такую мадонну он бы не забыл! Роковая красавица, одного взгляда хватало, чтобы понять: не одна лира превозносила её и не по одному лезвию потекла кровь за её любовь. Но больше всего поражали огромные миндалевидные глаза, в глубине которых как будто горел янтарь. Невероятно знакомые глаза!

— Кто ты? — прохрипел с земли Лихой.

— Многие знают меня как кронгерцогиню Порсульскую, — весело оскалилась красотка. — Еще больше помнят меня как графонессу Ле Грант и фаворитку Кандора Х. Твой отец поминает меня как самую прекрасную женщину в мире и одновременно его личное проклятие. Ну, а для друзей моего сына — просто Мариана.

Спустя полчаса Лихой уже сидел за барной стойкой придорожного трактира и потягивал брагу, пока его новая знакомая залечивала его ногу. Множество вопросов вертелось в голове у атамана, и решил он начать с самого для себя неясного:

— А как вы заделались кронгерцогиней Порсула?

— Ну, если честно, я сбежала от Кандора, — призналась Мариана. — Он, знаешь ли, в двадцать лет был горячий, прям дракон огнедышащий. Никак не мог смириться, что я не согласилась быт его любовницей при повзрослевшей невесте. Ну, нрав у меня такой: мне все или ничего. А вот принцу надо было все и только все, и плевать, что сам куском подавится, все равно надо откусить побольше. О, как я бежала из столицы! Не на сломанных ногах, конечно, как ты, но тоже на своих двоих, прячась в каждой яме. Помню, только корабль от пристани отошел, я с палубы на берег глянула и вижу: сам Его Высочество несется к причалу и чуть ли не задыхается от ярости. Слыхала, он пятерых коней загнал, пока за петляющей по всем возможным дорожкам и тропинкам мчался. А в Порсуле меня сцапал Великий султан и хотел вернуть в Веридор, запросив золота вдесятеро больше, чем я вешу. Ну, родину я всегда любила, да и в постель короля возвращаться особого желания не было. Так что пришлось, сославшись на свой Дар, наплести султану, что грядет заговор против него и только я смогу распознать его. Никогда раньше не устраивала покушения, но все в этой жизни бывает впервые. Правдоподобно так вышло, так что шах Амир расщедрился и посулил мне исполнение любого моего желания, а отдельно упомянул, что если я вдруг захочу перейти из разряда наложниц в законные жены, он готов и это воплотить в жизнь. Вот таким нетривиальным способом меня поставили в известность, что хотят запереть в гареме на правах постельной игрушки Великого султана. Так сказать, поменяла шило на мыло. Однако же Амир опрометчиво пообещал мне желание, и грех было не воспользоваться. Я захотела стать признанной сестрой султана, а сделать наложницей свою сестру не позволено даже в Порсуле, где, кажется, уже попрали все законы морали. Ну, Амир до сих пор продолжает засыпать меня подарками, особенно усердствует с золотом и драгоценными камнями, чем обеспечивает мне баснословное приданное. Ну, а я, знай себе, все принимаю, а взаимности ноль. Знала бы, чем закончится, согласилась бы на что угодно, видит Единый!

— А чем закончилось! — спросил Лихой, осматривая заживленную ногу. Вот это мастерство!

— Амир прекрасно знает, что для меня нет ничего дороже сына, — вздохнув, продолжила Мариана. — Я предвидела, что в Порсуле его ждет смертельная опасность, а в Веридоре он будут окружать дружба и любовь, поэтому я, плача в душе, оставила его с отцом и каждую ночь заглядывала ему в комнату через пространство, иногда даже являлась ему в зеркалах или воде. Так вот Великий султан однажды велел мне поставит условие, при котором я соглашусь стать его наложницей. А я — дура! — посчитала самым невыполнимым корону правителя на голове Гвейна. «Не признает же Амир, в самом деле, чужого сына своим наследником», — думала я. Но на это раз Великий султан, словно в отместку за тот случай много лет назад, перехитрил меня. Он и не подумал о троне Порсула для Гвейна, он вознамерился сделать моего сына королем Веридора. Слишком поздно я об этом узнала, иначе бросилась бы в ноги Амиру, сделала бы все, лишь бы остановить его! — Мариана, устало сгорбившись, уронила лицо в ладони и чуть не застонала от бессилия.

— Хотите сказать, что не желали бы сыну судьбы, о которой мечтает каждый? — усмехнулся атаман.

— Все, говоришь, желают… И ты? — устремила на него проницательный взгляд прорицательница.

— А мне-то зачем? — равнодушно пожал плечами Лихой. — Добрый конь да ветер в поле — вот и все, что мне нужно. Я король вольной жизни. Но ведь все, кто только может, цепляются за власть и деньги, — и, презрительно скривившись, добавил. — И к трону ползут все, кто имеет и не имеет на это право.

— Это от жадности и гордыни. Королевский трон — не для Гвейна, это не его место и на нем он будет глубоко несчастен.

— А чье же это место? — заинтересованно спросил атаман.

Мариана хитро прищурилась и не без удовольствия поведала любопытному:

— Венец наследника по праву принадлежит тому, кто указан в приказе о престолонаследии, написанном Кандором и дожидающимся своего часа в верхнем ящике стола его кабинета.

На это Лихой только присвистнул.

— Значит, отец сделал верный выбор?

— Кандор в очередной раз доказал свою мудрость и принял решение, которое не может оказаться неправильным, — туманно отозвалась прорицательница.

— А предсказания всегда такие неясные? — вопросительно приподнял бровь атаман.

— Всегда, это один из Божьих заветов прорицательницам. Мы не имее право открывать непосвященным всю правду и вмешиваться в ход событий. Собственно, то, что я здесь, — вопиющее нарушение, но сына я не оставлю. Лучше уж всю оставшуюся жизнь проведу за решеткой.

— Жертвовать Гвейном? И с чего это вам за решетку? — не понял Лихой.

— Про заговор я рассказать не могу, только прошу, только рассветет, бери моего коня и во весь опор скачи в порт. В Порсуле найдешь почтенного бывшего визиря Куруш-пашу, он мой давний должник, да и большой ученый. Если кто и знает, как помочь Гвейну, так это он. Как только все выяснишь, напиши записку и отправь с вороном, а не сам новости неси — не успеешь. Промедлишь хоть день — твой друг будет отмечен кровью и пошатнется весь Веридор.

— Отмечен кровью… — пробормотал атаман. — Значит, Гвейн убьет кого-то, причем не просто, а подло, из-за спины и безоружного. Уж не будущего наследника ли?

— Может быть… — неопределенно повела плечом Мариана. — Что же касается моего заключения, то Кандору, как бы умен и дальновиден он ни был, как и всем людям, присуща глупость. Я — прорицательница и ведаю волю Богов, твой отец же искренне верит, что, заткнув мне рот, он сможет обмануть свою судьбу. Много лет назад я предсказала ему, что если он выполнит просьбу Верховной Ведьмы, что живет за Великими горами и сейчас замужем за королем Сараты, то навсегда предопределит свою судьбу и женится на северной принцессе. Он слышал меня, понял, но пророчество пропустил мимо ушей. Кандору кажется, что если я вновь появлюсь в его жизни, то начну устраивать события так, чтобы мой пророчество сбылось. Думает — поймает в капкан меня и от неминуемого уйдет. Не понимает Жестокий король, что воли Богов не избежать.

— А мне что уготовили Боги? — уже зевая, спросил атаман.

— А тебе, — долетел до него сквозь полудрему проникновенный шепот предсказательницы, — доказать свою дружбу, пожертвовав частью своей души ради брата, распознать друзей в тех, кого ты раньше почитал врагом, и признать свою неправоту, что для тебя, без сомнения, будет сложнее всего… впрочем, как и для твоего отца…