— Они сказали, что ты думаешь, будто это он ответственен за исчезновение нескольких женщин, — прощупывал я.

— Я не думаю. Я знаю.

— Он сделал что-то настолько плохое?

Глаза Валентины вспыхнули чем-то похожим на страх.

— Он плохой человек, — произнесла она. — Он причиняет вред женщинам.

Я поднял свой стакан с виски и отпил из него. Огненная янтарная жидкость мягко скользнула по задней стенке моего горла, обжигая желудок.

— Ты знаешь, зачем ведёшь меня туда? — спросил я.

Она легонько кивнула и скрестила ноги.

— Они всё рассказали мне о тебе, — произнесла она.

— Неужели? — я сделал ещё один глоток. — Тогда ты знаешь, что я одинок?

— Да, — она сжала губы.

— Что ещё ты знаешь обо мне, Валентина?

— Не надо мне покровительствовать, — отрезала она. Вино в её бокале заплескалось, когда самолёт начал двигаться под рёв двигателей. Крохотные самолёты всегда создавали столько шума.

Я нахмурился.

— Что они рассказали тебе обо мне?

— Они рассказали о том, что случилось с твоей последней девушкой, — ответила она мне. Её глаза избегали моих.

Мой желудок сделался твёрдым, как свинец.

— И что же они сказали?

— Что ты убил её, — теперь она смотрела прямо на меня. Я бы забеспокоился, что стюардесса может услышать, но самолёт шумел так, что я сам с трудом её слышал. — Они сказали мне быть осторожной рядом с тобой.

Я встретил её взгляд так неуклонно, как только мог.

— Это хороший совет, — заметил я.

— Это правда? — её ресницы затрепетали, как крылышки колибри.

Мои пальцы крепко сжались вокруг стакана с виски.

— Правда, — ответил я. Теперь самолёт увеличил скорость, полоса быстро пролетала за окном.

— Почему?

— Что «почему»?

— Почему ты убил её? — спросила Валентина.

Самолёт подскочил один раз, второй, а потом мы взлетели, ярко сверкая крыльями под солнцем Лос-Анджелеса. На секунду мне почудилось, что мой желудок взбунтовался, а потом это ощущение пропало. Я поднёс бокал виски, чтобы сделать ещё глоток, и обнаружил стакан пустым. Я тупо уставился на дно стакана.

— Потому что, — начал я, — она попыталась убить меня первой.

Самый быстрый путь до Росарито лежал через Сан-Диего. Мы приземлились, и Валентина первой пошла на выход из самолёта.

На взлётной полосе нас поджидал чёрный джип. Я плюхнулся на заднее сиденье. Валентина проигнорировала мою руку и забралась самостоятельно. С тех пор, как я рассказал ей о Джен, она почти не разговаривала со мной.

— Куда мы едем? — спросил я, как только стало ясно, что мы едем не в ту сторону. Водитель молчал. — Дорога в Мексику в обратном направлении.

— Там камеры вдоль всей дороги, — объяснила Валентина.

— Неужели? Тогда, каким, чёрт возьми, образом мы туда проберёмся?

Валентина только улыбнулась, когда Джип проехал через закрытый вход и припарковался.

— Оу, — выдал я. После чего посмотрел на грязную воду и вздрогнул. Было нечто такое в океане, что неизменно вынуждало меня нервничать. — Ты серьёзно?

— Так легче, чем с паспортом, — ответила Валентина. Она прошла в конец пирса, где ждал белый катер. В передней части судна стоял мужчина в солнечных очках. У штурвала, или как зовётся эта чертовщина.

— Пошли! — подозвала Валентина, махнув мне. Я тяжело вздохнул.

— Чёртова лодка, — буркнул я. — Из всего возможного барахла чёртова лодка.

Я спустился на палубу и присел на борт лодки, на котором сидела Валентина. Я огляделся вокруг.

— На этой штуковине нет ремней безопасности? — осведомился я.

Валентина рассмеялась. Мужчина в солнечных очках завёл мотор, и я завалился вбок, когда лодка наполовину поднялась из воды из-за мощи двигателя, продвигающего нас.

— Дерьмо! — заорал я, свисая с края своего сидения. Мы мчались по воде, минуя десяток небольших парусников и парочку гидроциклов. Один из тех, кто был на них, махнул рукой, и мужчина в солнечных очках махнул ему в ответ.

— С тобой всё в порядке, — произнесла Валентина. Она тряхнула тёмными волосами, очевидно, наслаждаясь ветром, обдувающим её лицо. — Не волнуйся, я брошу тебе спасательный жилет, если ты упадёшь.

Лодка поднималась и опускалась в мягком ритме, мчась по неспокойной воде. Я старался не показывать беспокойства. Работать на федералов? Отлично. Убить парня? Пустяки. Но Тэн ничего не говорил о сраной лодке.

— Что внутри? — поинтересовался я, указывая на дверь. — Могу я зайти туда на время поездки?

— Ты не захочешь сидеть в кабинке, — ответила Валентина. — Тебя укачает.

— Меня уже укачало, — проворчал я, держась за деревянные перила. Мне не следовало пить ещё виски. Мне вообще не стоило его пить.

Лодка помчалась прочь от гавани. Как только мы добрались до открытого океана, я увидел что-то в воде.

— Что это? — спросил я, указав. Это была тёмная фигура, выступающая из воды. Клянусь Богом, на мгновение мне показалось, что это лохнесское чудовище.

— Подводная лодка, — ответила Валентина, совершенно не впечатлённая. Мы уклонились в сторону, когда тёмная фигура начала всплывать, посылая волны, будоражащие океан.

Иисус. Подводная лодка. Она была огромной. Потоки воды стекали по сторонам, и волны, созданные ею, заставляли нашу лодку подпрыгивать ещё сильней по мере того, как мы подбирались ближе. Я схватился за живот и постарался не думать о том, что можем случиться, если ещё одна такая подводная лодка начнёт всплывать прямо под нами.

— Твою мать, — произнёс я, гладя на солнечные лучи, отражающиеся от тёмных волн. Лодка качнулась в открытое море. Я догадывался, что он решил описать с нами дугу, чтобы избежать катеров береговой охраны, но, похоже, мы направлялись в сраное никуда. — Блядь. Блядь. Блядь.

Я всё ещё матерился, когда мы добрались до Росарито. Я с радостью вывалился на пирс. Понимая, однако, что это не так, мне казалось, будто земля движется под ногами.

— Где мы? — спросил я.

— Почти на месте, — ответила Валентина.

Я принялся озираться. Конечно, это не походило на особняк миллиардера. Лачуги с жестяной крышей и стены, покрытые ободранной штукатуркой, выстроились в линию на побережье, и люди с вёдрами и сачками, проходящие мимо пирса, были одеты в лохмотья. Запах рыбы смешивался с запахом гниющих водорослей.

Мы спустились к краю дороги, где двое мужчин вытаскивали рыбу из сетей, а ещё один человек чистил их. Я осторожно обходил рыбьи потроха, стараясь не поскользнуться на скользком бетоне. Вблизи причала на скалы выбросило мёртвого дельфина, и шелудивый пес разгрызал конец его плавника.

— Это владения не Эль-Альфы, — заключил я с подкатывающей к горлу желчью.

Валентина, не растеряв хладнокровие, подняла палец.

— Стой, — произнесла она. Как по команде, из-за угла появился лимузин. Никто из рыбаков даже не оторвался от своих сетей.

Мы залезли в лимузин, и он двинулся прочь. Глядя в зеркало, я увидел позади себя бездомную собаку, всё ещё цепляющуюся за тушу дельфина.

— Жуткое место, — сказал я.

— Оно не такое уж плохое, — отозвалась Валентина. — Ты же хотел работу, верно?

— Да. Конечно.

Я откинулась на сиденьи. Теперь я играл свою роль. Роль отчаявшегося мужчины, готового взяться за любую работу. В том числе за любую грязную работу, имевшуюся в ассортименте Эль-Альфы.

— Хочешь ещё выпить? — поинтересовалась Валентина, открыв бар в задней части лимузина. Она наполнила себе очередной бокал красным вином.

— Нет, спасибо, — отказался я, всё ещё думая о дельфине. Желудок был слабым после долгой поездки под палящим солнцем. Мне нужно было принять душ. И подстричься.

Мы подъехали к прибрежному шоссе. Миновали разрушенные такерии, расположившиеся прямо по соседству с роскошными многоэтажными кондоминиумами. И те, и те были окружены высокими воротами и колючей проволокой.

— Я никогда не бывал в Мексике, — сообщил я.

— Тут красиво, — ответила Валентина. Мы проезжали мимо винного магазина, где мужчина, прислонившись к стене, справлял нужду в канаву. — Ну, может быть красиво.

— Владения Эль-Альфа красивые?

— Ты мне скажи. Мы на месте, — заметила она, ткнув пальцем. Я посмотрел вперёд, туда, где лимузин заезжал на подъездную дорогу через ворота. По обе её стороны стояли два охранника, вооружённые AK-47. Мои глаза расширились.

За воротами до конца подъездной дорожки выстроились пальмы и огромные доисторические суккуленты, что принадлежали Эль-Альфе (прим. ред.: суккуленты — группа растений, имеющих способность запасать влагу в стеблях или листьях; к ним относится большинство кактусов, молочая, алоэ и других растений, произрастающих в местах с засушливым климатом). Особняк с белой лепниной стоял прямо сбоку от утёса. Он был украшен арками и терракотовой черепичной крышей. Стены переливались ярко-белым в послеполуденном солнце, а из терракотовых горшочков вился плющ. Огромные зеркальные окна отражали волны в океане.

Красивые, конечно. Окружённые нищетой и грязью, но, тем не менее, красивые.

Когда мы подъехали, я увидел ещё четырёх патрулирующих периметр охранников. Мы остановились перед белой мраморной террасой со ступеньками, ведущими к парадной двери дома.

Я выбрался из лимузина и принялся наблюдать за тем, как Валентине помогали два охранника. Она улыбнулась им и сказала что-то по-испански. Один из охранников указал на меня. Я постарался не выглядеть так, будто, чёрт возьми, вообще не знаю, что происходит.

— Пошли, — позвала Валентина. — Он говорит, что у Эль-Альфы есть для тебя работа.

Моё сердце учащённо забилось. Я не знал, чего мне следовало ожидать. Именно для этого я сюда и прибыл, в конце концов. Но теперь, когда это случилось, мне стало казаться, что меня засасывает в нечто куда более опасное, чем то, во что я встревал раньше.

Глава 6.

Джессика

— Хватит возиться со своим платьем, — одёрнула Мими. — Оно прекрасно сидит.

— Слишком короткое, — произнесла я. Дёрнула вниз — верх сполз, слишком сильно обнажая зону декольте. Дёрнула обратно вверх — оно задралось, оголяя ягодицы. — Уф!