Яхмос долго и внимательно знакомился с болезнью Син-Нури. Он терпеливо ждал, когда кашель мешал ей рассказывать о себе, о своем недомогании. Он спрашивал больную, когда у нее бывает жар и когда озноб. Спрашивал, чувствует ли она непреодолимую слабость, хочет ли она есть и ест ли с удовольствием. Сфрагис и Мерион, которые присутствовали при этом, удивлялись вниманию и терпению молодого лекаря. Когда он узнал обо всем, что его интересовало, он сказал больной, что лечение будет проводить Сфрагис, а он научит ее, что делать.

— Не печалься, Син-Нури, — сказал Яхмос, прощаясь с больной. — Есть множество целебных трав и кореньев, которые помогут тебе. Самое главное — выполняй указания лекаря и никогда не отказывайся от еды, когда дочь будет тебе что-нибудь предлагать. Она будет знать, что тебе полезно. Если вы еще побудете в Александрии несколько дней, — сказал Яхмос Хайрану, — то вы дождетесь отца, и он, надеюсь, подтвердит все это. А пока я оставлю для больной целебные травы и попрошу Сфрагис очень усердно кормить больную, поить ее горячим молоком, смешанным с медом. Больной нужно каждый день съедать кусок горячего жира от только что забитого ягненка; жир этот надо смешивать с медом, собранным в садах. Это не причуда, это нужно для исцеления. Больной трудно дышать, ее легкие очень истощились и повреждены. Ей надо лежать, побольше спать и совсем не трудиться.

Яхмос дал еще много полезных указаний. Он сказал, что все в руках божьих. И если господу будет угодно, то больная почувствует облегчение и сможет совершить путешествие.

Яхмос понравился не только Хайрану, но и Сфрагис. А Син-Нури и Мерион не могли им нахвалиться. Все поверили лекарю. Решили побыть в доме ювелира несколько дней, пока Син-Нури немного окрепнет и сможет поехать в Пальмиру. Тем временем надеялись дождаться Петехонсиса.

Целый месяц Сфрагис выхаживала Син-Нури, а Яхмос следил за ее выздоровлением. Больной становилось лучше. Она меньше кашляла, у нее появились силы передвигаться без чужой помощи, но все же она была очень больна. Яхмос хотел непременно показать ее отцу. Он уговаривал Сфрагис задержаться еще немного в Александрии. И не только забота о больной Син-Нури заставляла его просить об этом. Яхмос очень привязался к Сфрагис, которая, несмотря на все тревоги, расцвела, как цветок под теплыми лучами солнца. Впервые в жизни она, будучи взрослой, жила вместе с отцом и матерью. А рядом был добрый Хайран, от которого исходило столько тепла и заботы, что вся семья Мериона словно купалась в этом тепле.

А Хайран тем временем занимался своими торговыми делами. Он сделал много закупок и стал уже помышлять о возвращении домой. И вот как-то раз, когда он пришел в лавку знаменитого в Александрии ювелира, чтобы забрать купленные им золотые украшения, он встретил Кудзулу. Они страшно обрадовались этой неожиданной встрече. Хайран говорил о том, что ждал его в Пальмире, а Кудзула, какой-то расстроенный и невеселый, признался, что уже побывал в Пальмире и оттуда приехал сюда.

— Я огорчился, когда не застал тебя, — говорил он Хайрану. — Но меня ждало еще одно огорчение. Все, что я привез для царицы Зенобии, осталось при мне. Я не увидел ее, я опоздал.

— Не понимаю. Что значит «опоздал»? — удивился Хайран.

— Поистине опоздал. Возможно, ты не знаешь, что произошло у вас в Пальмире… — сказал Кудзула. — Ваша царица Зенобия не побоялась вступить в сражение с прославленным римским полководцем Аврелианом. Она потерпела поражение, и, когда узнала, что Аврелиан приказал доставить ее в Рим, чтобы в цепях провести ее по городу во главе триумфального шествия, она приняла яд. Нет более царицы Зенобии.

— Боже праведный! — воскликнул Хайран. — Погибла наша Пальмира! И кто бы мог подумать, что свершится такое бедствие. Горе нам!

— Однако я не видел никакого траура на улицах Пальмиры, — сказал Кудзула. — Жизнь продолжается. Просто вы по-прежнему подчиняетесь Риму. И если бы Зенобия не вздумала бунтовать, то все оставалось бы по-прежнему.

Если трагедию царицы Зенобии кушанский купец воспринял спокойно, то собственную неудачу он воспринял более горячо и жаловался сейчас Хайрану на то, как невыгодно было ему предпринимать это далекое путешествие и как печально, что он решился на это в такое трудное время.

Хайран даже почувствовал себя виноватым, поскольку он уговаривал Кудзулу решиться на путешествие в Пальмиру, чтобы доставить ко двору Зенобии ювелирные изделия индусов. И Хайран решил купить у Кудзулы все, что тот привез.

— Не горюй, Кудзула. Я все закуплю у тебя, а потом предложу во дворце. Будет новый правитель, будет царская жена. Я знаю, как хороши золотые изделия индийских ювелиров, и думаю, что они понравятся царской жене. Она их оценит, потому что будет занята только собой. А бедная Зенобия была занята войнами. Я сам был свидетелем тому, как по велению царицы разоряли древние надгробия пальмирцев, чтобы этим камнем укреплять стены города. Я вижу в этом великий грех. Мы не знаем, но возможно, что всемогущий бог Бел наказал царицу за это кощунство.

Кудзула с радостью согласился на предложение Хайрана. Он целиком доверился ему, потому что знал, какой знаток и ценитель украшений Хайран. Кудзула был уверен, что Хайран назначит самую справедливую плату. Но и помимо выгоды Кудзуле была радостна встреча с другом. Однако она омрачилась, когда Хайран рассказал о гибели Байт в Мерве. Кудзула был потрясен несчастьем Хайрана.

— Как же ты живешь один, друг мой Хайран? И как нашлись у тебя силы ездить по торговым делам? Человеку всегда надо знать, для чего он трудится.

Пришлось Хайрану рассказать печальную историю Сфрагис. Он напомнил ему о маленькой рабыне, которую Кудзула помог отправить в Сидон. Он рассказал о том, как девушке пришлось отказаться от дома отца, потому что жизнь с мачехой ничем не отличалась от рабской жизни в харчевне, где ее купил Хайран.

— И случилось так, — рассказывал Хайран, — что год спустя после нашего возвращения из Каписы в Пальмиру приехала Сфрагис. Она решилась воспользоваться приглашением Байт и пришла в дом подруги. Но Байт уже не застала. И я оставил ее в своем доме. Эта девочка не знала светлого дня. А у нее доброе сердце и постоянное желание заботиться о ком-то. Но тут мы принялись искать ее мать. Вместе с отцом Сфрагис мы нашли эту женщину. К сожалению, она настолько больна и немощна, что лекарь боится даже отпустить ее в дорогу. И вот мы задержались здесь, а сын того самого Петехонсиса, который был у вас в Каписе, молодой лекарь Яхмос, пытается восстановить ее здоровье.

— Мне понятны твои тревоги, — сказал Кудзула. — Если эта женщина так беспомощна, как ты говоришь, то ей, видимо, недолго осталось жить… Что же будет с ее дочерью?

В сердечной беседе Хайран рассказал Кудзуле о том, как ему дорога Сфрагис и как он старается помочь ей. Рассказал, как эти заботы скрашивают ему дни и заставляют трудиться.

— Как видишь, Кудзула, я снова предпринял большие торговые дела — закупил у тебя целое состояние и здесь, в Александрии, приобрел много хороших вещей. Все это я собираюсь продать в Пальмире. А барыш пригодится мне для Сфрагис. Я вижу, что отец ее беден и не сумеет помочь своей дочери. Он связан второй семьей. У него пятеро маленьких детей. Он не может взять в свой дом мать Сфрагис. Все эти заботы на мне. Вот я и тружусь для этого.

Хайран и Кудзула много раз обсуждали свои торговые и семейные дела. Кудзула тоже был озабочен невзгодами в семье. Он рассказал Хайрану о том, какая была богатая и веселая свадьба у Ситы. Но очень скоро молодой муж Ситы сбежал от нее и вернулся к своим родителям. И когда он сказал, что ему невыносимо жить рядом с такой вздорной и расчетливой женой, какой оказалась Сита, жена Кудзулы призналась, что давно замечала за дочерью дурные наклонности, но, боясь огорчить мужа, не говорила ему об этом. К тому же она рассчитывала, что после замужества Сита остепенится.

— Этого не случилось, друг мой Хайран, — жаловался Кудзула. — Сита с нами, и в доме сущий ад. Я стараюсь уезжать. Не могу же я выгнать на улицу собственную дочь.

Как ни трудно было, но Сфрагис удалось поправить здоровье матери, и настал день, когда Яхмос сказал, что Син-Нури может отправиться в Пальмиру и что такое путешествие не повредит ее здоровью. Однако сам он не хотел, чтобы семья Мериона покинула Александрию. Ему нравилась Сфрагис, он полюбил ее и не мыслил, как будет жить, когда она навсегда покинет Александрию.

«Что мне делать? — спрашивал себя Яхмос. — Сейчас они дожидаются отца, но отец приедет, и Сфрагис покинет Александрию. Как же быть?»

Судьба Яхмоса должна была решиться в тот день, когда приехал его отец. Яхмос рассказал Петехонсису всю историю Син-Нури, рассказал все, что ему было известно о ее болезни, и сообщил отцу, что подозревает самое тяжелое заболевание легких, которое не поддается исцелению.

— Знаешь, отец, если бы я мог оставить копский монастырь, я бы поехал с ними в Пальмиру и хорошим уходом за больной я бы продлил ей жизнь… Это нужно для Сфрагис.

Петехонсис вспомнил красивую и добрую девушку Сфрагис, и его веселые глаза загорелись огоньками.

— Я понимаю тебя, Яхмос. Когда посмотрю больную, подумаю, как тебе помочь.

Лечение Яхмоса взыскательный Петехонсис одобрил и похвалил. Он был доволен тем, как сын правильно понял тяжелую болезнь Син-Нури и как хорошо и верно назначил целительные травы и коренья. Все было так, как сделал бы сам Петехонсис.

— Я думаю, ты сумеешь принести пользу жителям Пальмиры, если поедешь туда, — сказал Петехонсис. — Но прежде чем дать тебе благословение, я поговорю с Хайраном.

Настал день, когда Хайран признался Кудзуле, что очень не хочет расставаться с молодым лекарем и намерен пригласить его в Пальмиру.