И НА ВОЙНЕ УЧИЛИСЬ НЕПРЕРЫВНО
В первых числах января 1942 года несколько командиров-артиллеристов во главе с генералом И. П. Камерой выехали из Перхушково в 20-ю армию. Прошло уже почти две недели, как ее войска вышли на рубеж восточный берег реки Лама, Волоколамск, Спас-Рюховское. Попытка сразу же, с ходу, прорваться дальше на запад успеха не имела. Противнику удалось закрепиться на Ламе, создав развитую систему опорных пунктов, узлов сопротивления, прикрытых инженерными заграждениями. Гитлеровское командование придавало удержанию этого рубежа очень важное значение. В захваченном нашими разведчиками приказе от 19 декабря 1941 года по 23-й пехотной дивизии ее командир генерал Гольместельберг писал: «Общая обстановка военных действий властно требует остановить быстрое отступление наших частей на р. Лама и занять дивизией с обеих сторон реки упорную оборону. Позиции на р. Лама должны защищаться до последнего человека. Под личную ответственность командиров требую, чтобы этот приказ был выполнен с железной энергией и беспощадной решительностью… Вопрос поставлен о нашей жизни и смерти…»[2].
В дополнение к сведениям из приказа Гольместельберга нам еще было известно, что и 23-я и другие гитлеровские дивизии, действовавшие против нас, получили значительное пополнение и были полны решимости держаться «до последнего человека». Крепкий еще орешек предстояло раскусить 20-й армии.
Ехали мы через Истру, сделали там короткую остановку. Кругом развалины, развалины…
— Вот что натворили гады-фашисты! — с сердцем сказал Иван Павлович Камера.
Истра — небольшой городок, называвшийся когда-то Воскресенском. Издавна славился он тишиной, зеленью, красочной природой окрестностей. Здесь любил бывать Чехов, Левитан писал в этих местах свои прекрасные этюды. Теперь же перед нами — сплошные руины. Город сгорел дотла. Только кое-где из снежных сугробов торчат печные трубы, остатки заборов и ворот. Рассказывают, что когда освободили Истру, то для коменданта во всем городе с трудом нашли единственный сохранившийся домишко.
— Поехали дальше, — тяжело вздохнул генерал Камера.
Штаб 20-й армии располагался в Волоколамске. Заночевали мы в деревне Возмище в небольшой избе. Седобородый хозяин рассказывал про оккупантов:
— Голодные они стали. Чуть пронюхают где про бычка или поросенка, так целым взводом в облаву. Обозлились под конец года, не приведи господь! А что, насовсем выбили их или так, на время? Силенки-то наши как теперь, а?
— Насовсем, дед, будь спокоен! И силенок хватит. Дай только выспаться.
На другой день, поднявшись чуть свет, мы без промедлений начали напряженную работу, на этот раз более сложную, чем та, какую обычно выполняли в армиях оперативные группы, подобные нашей. Внешне-то все было, как прежде, — проверки, разборы, укрепление слабых звеньев, да содержание другое: требовалось помочь начарту 20-й армии полковнику П. С. Семенову создать сильные артиллерийские группы для подготовки, поддержки и сопровождения атаки пехоты и танков массированным огнем до полного прорыва обороны противника. Фактически это был первый опыт организации и проведения артиллерийского наступления.
Что это такое — артнаступление? Как возникла его идея?
На войне мы не только сражались, но и непрерывно учились. Анализировали действия артиллерии как в успешных, так и в неудачных операциях, думали над проблемами более эффективного использования нашего могучего оружия, которое, с какой стороны ни подходи, составляло в то время главную огневую силу в борьбе с танковыми и механизированными войсками противника.
До января 1942 года работа артиллерии в наступательной операции иной раз ограничивалась лишь подготовкой атаки пехоты и танков. Не слишком ли мало для бога войны? Надо ли и дальше как должное воспринимать то обстоятельство, что собственно прорыв обороны противника возлагается на другие рода войск, что бог войны в значительной мере отходит от дела при взламывании обороны на всю ее глубину? Нормально ли, что артподготовка наступления — это нередко так называемое подавление целей, а не надежное их уничтожение, это действия, не связанные с наступлением пехоты органически?
Читателю ясно, что автор поставил чисто риторические вопросы. Ответы предопределены: «Мало, не надо, не нормально!» Но как по-другому действовать богу войны в наступательной операции?
Ответ содержался в директивном письме Ставки Верховного Главнокомандования от 10 января 1942 года об ударных группах и артиллерийском наступлении. До сих пор восхищаюсь этим письмом, вместившим множество идей, обсуждавшихся советским военным руководством в преддверии 1942 года, рожденным творческой и быстрой военной мыслью. Творческий характер заложенной в него мысли постараюсь раскрыть. Что же касается быстроты, то посудите сами: 10 января уже появился документ, выработанный на основе опыта декабрьских боев под Москвой!
Замечу, директивам тех лет не была чужда образная речь, она помогала командирам и политработникам донести суть далеко не простого замысла до каждого солдата. Многим на всю жизнь запомнилось: наступать следует «под гром артиллерийского огня, под звуки артиллерийской музыки». Это означало, что артиллерийский огонь должен вести за собою пехоту в атаку от одного объекта обороны к другому, пока система обороны не будет взломана на всю глубину. Начав работу в момент открытия огня перед атакой пехоты, бог войны закапчивает ее лишь тогда, когда пехота выполнит задачу дня. Вот что такое артиллерийское наступление в самых общих чертах.
Директива особо подчеркивала, что при новой тактике артиллерия «должна действовать не вразброс, а сосредоточенно и она должна быть сосредоточена не в любом месте фронта, а в районе действий ударной группы армии, фронта, и только в этом районе, ибо без этого условия немыслимо артиллерийское наступление». Действия ударных групп и артиллерийское наступление рассматривались директивой в тесном единстве.
Выезжая в 20-ю армию, как я уже сказал, в первых числах января, мы, разумеется, еще не могли прочесть документа, подписанного неделей позже, но его содержание, все его требования знали отлично. Накануне нашего отъезда генерал-майор И. П. Камера вызывался в Ставку, был на инструктаже у начарта Красной Армии и вернулся из Москвы, что называется, переполненный подробностями и тонкостями многообещающего новшества. А интерес к нему у артиллеристов 20-й армии был огромный — только поспевай отвечать на вопросы!
Ну хорошо, мы обеспечиваем пехоте и танкам свою музыку вплоть до выполнения ими задачи дня. Но ведь для этого надо спешить за пехотой и танками, менять огневые позиции. Какой тут принцип перемещения? Как будет с огнем при смене позиций?
И генерал Камера обстоятельно объяснял, что движение материальной части окажется в прямой зависимости от эффективности огня, а сама возможность продвижения — от средств тяги, состояния дорог и закрепления пехотой впереди лежащей местности. Дальнобойность орудия определяет тот предел дальности стрельбы, после которого эффективность огня резко снижается и стрельба превращается в бессмысленный расход снарядов. Следовательно, исходя из дальнобойности орудия и надо производить перемещение боевого порядка вперед. Идеальным можно считать такое перемещение, когда одна треть однотипной артиллерии находится в движении, а две ее трети ведут огонь[3].
По-другому обстоит дело с теми орудиями, которые будут приданы ротам и батальонам пехоты. Предназначенные для ведения огня прямой наводкой, они сочетают огонь и движение, наступая вместе с пехотой небольшими скачками от укрытия к укрытию на дальность прямого выстрела.
А где должны находиться передовые органы разведки и управления батарей и дивизионов? А не подведут ли нас при таких задачах средства тяги? А каково сочетание централизованного и децентрализованного управления артиллерией в артнаступлении?
Вопросы, вопросы…
Передовые органы разведки и управления батарей и дивизионов будут двигаться вместе с передовыми частями пехоты: без этого невозможно обеспечить эффективный и непрерывный, то есть наблюдаемый, прицельный огонь. Давно известно, что и средства тяги (конь, трактор, автомашина) не подведут, если хорошо учесть их реальное состояние и максимально облегчить передвижение улучшением дорог, если избегать пробегов, не вызванных боевой обстановкой.