Глава 10

Коннер

Я всё ещё чувствую её чёртов вкус.

Двенадцать часов спустя, как сладкий наркотик, мягкость её губ всё ещё ощущается на моих. Значит ли это, что я пристрастился к вкусу Софи? Я всё ещё ощущаю её чёртовы руки в моих волосах и её мягкое тело напротив моего. Всё ещё слышу, как она хныкала, когда я прикусил её нижнюю губу, но я не думал, что она осознавала свои действия.

Худшее из этого — я всё ещё слышу её. «Ты не мой, Кон, больше нет». Словно не прекращающееся эхо, я слышу это, и противоречие её слов жёстко резало меня. Потому что я принадлежу ей. Моё сердце знает это. Мной может обладать только, чёрт побери, Софи. Но она не позволяет мне этого.

Таков был её ответ. Я не могу позволить, чтобы всё так продолжалось. Будто я могу изменить тот факт, что она моя. Не могу, и не важно, как сильно хочу.

И закончилось всё тем, что я трахнул её. Это было очень грубо и быстро, и мне даже в голову не пришло узнать, что ей нужно. Это были только я и она, слившиеся друг с другом в буйном и неконтролируемом приступе похоти. Она не сопротивлялась мне. Софи отчаянно растворилась во мне, и я был только «за». Но мне нужно знать, что она всё ещё моя, чтобы почувствовать себя хорошо.

Уехав, я попал в бар в двух городах отсюда, намереваясь снять случайную девушку в безумной попытке выбросить Софи из головы и отскрести её прикосновения с кожи. Но я даже не смог снять девушку.

Я видел лишь голубые глаза, и чувствовал лишь светлые шелковистые волосы. Всё это Софи.

Я по-прежнему, чёрт побери, не могу изменить то, что она принадлежит мне.

Этих чувств не избежать. И её тоже. Это похоже на страшный капкан, в котором мы движемся вокруг наших чувств в поисках чего-то более важного. В котором мы игнорируем их до тех пор, пока не станет слишком трудно и слишком жарко.

А потом я пойду и сделаю что-нибудь глупое, например, трахну её.

Мне нужно набраться сил, встать, а затем с фальшивой улыбкой пойти погулять с Милой по лесу, притворяясь, что не я раздражаю её маму, и не позволяя ей увидеть скручивающуюся в узлы боль.

И я начинаю понимать чувства Софи. То, что она чувствовала на протяжении двух с половиной лет, с чем жила каждый день.

— Блять! — кричит Тэйт, прорываясь сквозь мои мысли.

Это не сулит ничего хорошего.

— Что? — кричу я, сбегая по лестнице.

— Помнишь репортёров, к которым я отправил отца?

Мурашки бегут по моей спине.

— Они услышали твой разговор с Софи.

Я сажусь рядом с ним и хватаю ноутбук. А там большими жирными буквами:

«У СОЛИСТА «DIRTY B.» ЕСТЬ РЕБЁНОК?»

— Что за чушь! Как, чёрт возьми, они узнали? — я захлопываю ноутбук, не утруждая себя прочтением статьи.

— Лес, — отвечает папа, входя.

— Разве это не вторжение на частную территорию? — спрашивает Лейла, следуя за Каем. — Не нарушение границ?

— Нам принадлежит только часть леса, — вставляет папа, — мы не знаем, на чьей территории они были.

— Не хочу прерывать вечеринку, но у нас компания, — Эйден указывает на окно.

Я встаю и подхожу к нему, проверяя, скрывает ли штора то, что внутри. К сожалению, я чётко вижу улицу с новостными грузовиками и стервятниками, ожидающими меня.

— Чёрт! — кричу я. — Лейла, приведи сюда Софи и Милу. Сейчас. Только, ради Бога, не позволяй им оказаться на виду.

— Нетрудная задача, совсем нет, — шипит она. — Как я приведу их сюда? Я точно не смогу подъехать к дому!

— Прогуляйся, — отвечает Тэйт, — возьмёшь машину позже.

— Ладно. Что мне ей сказать?

— Ничего, — отвечаю я, — ты ничего ей не скажешь.

— Фантастика, — она хватает свои ключи с подноса в холле и открывает дверь, — «Dirty B.» отправляют свою младшую сестрёнку сделать действительно грязную работу.

Она захлопывает за собой дверь, и я смотрю в окно. Лейла залезает в свою машину, и сигналит, приблизившись к краю подъездной дорожки, а затем кричит собравшимся в кучу репортёрам с камерами:

— Убирайтесь с моего пути, пока я не задавила вас всех, противные ублюдки!

Тэйт хохочет.

Чёрт.

Я должен был быть умнее. Софи не хотела этого, как и я. Я должен был знать, что репортёры попытаются что-нибудь сделать. Будто между нами было недостаточно давления или напряжения.

Она не привыкла к этому. А я — да.

Вторжение в её личную жизнь может разрушить её. У СМИ будет повод повеселиться.

— Дженна уже в пути, — говорит Кай, — с охраной и полицией.

— Великолепно. Чёртов цирк, — рявкаю я, проводя рукой по волосам. — Где мама?

— Ушла за покупками, — отвечает папа. — У неё будет сердечный приступ, когда она вернётся .

— Где она? — Тэйт встаёт. — Я заберу её.

— Не надо, — говорю я с сарказмом, — она покажет им, от кого Лейла унаследовала характер.

Южные женщины: сладкие, как пирог, и грубые, как чёрт.

— Придурки заняли мою дорожку! — кипятится мама, проходя через дверь. — Что должна сделать женщина, чтобы накормить свою семью в наши дни? — она находит взглядом Тэйта. — Тэйт! Что ещё ты натворил?

— На этот раз ничего, — он практически рычит на неё. — Они узнали о Миле.

Мама выглядит потрясённой.

— О Боже.

Я снова провожу рукой по волосам.

— Ты принесла продукты?

— Нет. Я хочу знать, почему стервятники на моей дорожке.

— Ладно, — я открываю переднюю дверь.

— Что ты делаешь, парень? — кричит папа.

— Иду за мамиными покупками.

— Без рубашки?

Я смотрю на свой голый торс и пожимаю плечами.

— Дам им другую тему для разговоров.

Мои братья смеются и выходят за мной. Когда я делаю второй шаг, начинаются крики: «Это правда? Коннер, у тебя есть ребёнок? Кто мама, Коннер? Коннер, мы можем задать несколько вопросов? Коннер, Коннер, Коннер!»

Они проталкиваются всё ближе и ближе, и когда оказываются совсем рядом, до нас доносится грохот чёрного полноприводного внедорожника, за которым следуют две полицейские машины. Полицейские выбираются из машин со своими обычными указаниями по поводу безопасности и тут же отталкивают журналистов назад.

Дженна невозмутимо выходит из машины и направляется к нам.

— Хорошо, что я уже была в пути, чтобы проверить, как у вас дела. Пять дней тишины. Я уже начала волноваться, и не зря.

Она посылает мне многозначительный взгляд. Я беру несколько сумок и несу их в дом.

— Объясняй. Сейчас же, — требует она во второй раз, когда я опускаю их на стол.

— Ты знаешь о Софи?

— Конечно же, дружок.

— Она вернулась в город. С моим ребёнком.

— Ну, чёрт. Я думала, что они снова несут бред.

— Не в этот раз, — я прислоняюсь к столу и выдыхаю. — Мы с Софи не были готовы к тому, что они узнают об этом. Они пробрались в лес и услышали довольно напряжённую беседу между нами. У них нет реальных доказательств, поскольку нет фотографий Милы, но вот к чему мы пришли.

Звонит мой телефон.

— Это Марк, — произносит она, — ответь ему.

— Алло?

— Какого хрена тут происходит? Пять дней перерыва в туре, и ты уже всё испортил! Ребёнок? Коннер? Начинай говорить! — наш менеджер орёт на меня по телефону.

Я рассказываю ему то же самое, что только что сказал Дженне, только с немного большим количеством деталей. Он делает именно то, что я и ожидал, — начинает сходить с ума.

— Ты понимаешь, что это может сделать с твоим имиджем?

— Мне наплевать, Марк. Я не собираюсь публично отказываться от дочери из-за того, что произошло с моей бывшей девушкой. Она не случайная девушка, решившая отобрать всё, что у меня есть.

Это немного успокаивает его. Он протяжно выдыхает, и я слышу треск.

— Мне звонят каждые пять минут в ожидании официального заявления. Что мне сказать им?

Я слышу шаги на крыльце, и Лейла открывает толчком дверь. Софи заходит внутрь, держа Милу на руках, и, глядя на них, я отвечаю:

— Ничего. Вообще ничего им не говори.

Я сбрасываю вызов и кладу телефон на стол. Осторожно наклонившись вперёд, прижимаюсь поцелуем ко лбу Милы.

— Что происходит? — шепчет Софи.

— Сюда, — тихо отвечаю я, направляя её в гостиную.

Мама смотрит на спящую Милу и подходит к Софи.

— Давай её мне, дорогая. Я отнесу её наверх. Она может поспать у меня в кровати.

— О, Вы не должны...

— Должна, — по-хозяйски говорит она. Софи передаёт ей Милу, и мама, успокаивая и покачивая, поднимает свою внучку наверх.

Я снова смотрю в окно. Невероятно, за последние несколько минут толпа увеличилась, а полиция успела арестовать одного репортёра.

Софи встаёт рядом со мной.

— Коннер, что... что это?

— Они услышали нас, — говорю я ей, — когда мы спорили на пляже. Они были в лесу.

Её глаща расширяются. Я никогда не видел её такой испуганной.

— Они знают о Миле? — шепчет она.

— Ничего конкретного, но они знают достаточно, чтобы устроить здесь медийный цирк.

Она накрывает рот рукой, выглядя совершенно беззащитной, и вина жёстко обрушивается на меня. Чёрт. Я должен был знать, что итог будет таков.

— Мне жаль. Мне так чертовски жаль.

— Нет, — она сглатывает, — это не твоя вина. Что нам теперь делать?

Она моргает и переводит взгляд от окна ко мне. Я не могу ничего с собой поделать, когда встречаю его, поэтому делаю шаг вперёд и сжимаю её в объятиях. Мне нужно было взять под контроль этот страх и положиться на неё.

Потому что я не знаю, что нам делать.

Она медленно обнимает меня в ответ. Я прижимаюсь щекой к её затылку, глубоко вздыхая цветочный аромат шампуня. Она дрожит, и я должен сделать всё возможное, чтобы прекратить это.

Теперь речь идёт не о нашем прошлом, а о защите Милы.

— Кон? Что нам делать? — повторяет она.

— Хотел бы я знать, принцесса, — я сжимаю её крепче, когда она вздрагивает.

Она шмыгает носом, и тёплые капли катятся по моему животу. Я отступаю и обхватываю ладонями её лицо.

— Эй, ты же не плачешь на мой член. Он сделан для того, чтобы его лизали, не так ли?

Она недоумевающе смотрит на меня около минуты, после чего начинает тихо смеяться.

— Ты идиот.

— Это сработало, не так ли? — говорю я, и она кивает. Провожу большими пальцами по её щекам и под глазами, вытирая слёзы. Я не хочу видеть, как она плачет, зная, что этого можно избежать.

— Эй. Мы справимся.

— Как? Перестанем кричать друг друга, чтобы выглядеть нормальными?