Глава 29

Сейбл, должно быть, услышал шум машины, потому что стоял за дверью и ждал, когда Хауэл постучит, чтобы открыть ее. Его красные глаза слезились от яркого солнца. Он чихнул.

— Где ваша жена? — спросил Хауэл.

— В своей комнате, где ей быть? В больнице так шумно, все так неустроенно...

— Я хочу ее видеть.

— Нет, доктор. Как я знаю, вы спрашивали ее о преступлении, которое произошло в нашем доме. Это очень беспокоит Элис. Вы сами сказали мне, что ее не следует заставлять говорить об этом.

— Но она сама начала этот разговор. Я требую, чтобы вы разрешили мне с ней повидаться.

— Требуете, доктор? Какое вы имеете право требовать? Я должен вам разъяснить, думаю, положение вещей. С этой минуты вы уже не ее врач. Я намерен обратиться к другим врачам и найти такое место, где бы Элис могла спокойно поправляться.

Доктор прервал его решительным голосом:

— Вы не нанимаете врачей и не увольняете их.

— Это утверждение незаконно, доктор. Возможно, вам придется нанять адвоката, если вы будете настаивать на своем, врываться в мой дом и указывать мне, что я должен делать. — Сейбл контролировал себя, но голос его звучал страшно спокойно.

— Я должен заботиться о своих пациентах. У вас нет никакого права забирать ее из больницы.

— Ну так вот, доктор. Послушайте, что я вам скажу, если это следует вам напомнить. Все, что сказала вам Элис, это был разговор между врачом и больным. Вы не имеете права разглашать это. Я нанял вас и всех остальных, как ее адвокат, чтобы вы помогли мне выяснить некоторые факты. Это вам ясно? Если же вы сообщите эти факты, вернее предполагаемые факты, кому бы то ни было, я подам на вас в суд. Обвиню вас в преступном оговоре вашего пациента.

— Вы говорите чепуху, — вступил в разговор я, — и ни на кого в суд не подадите.

— Не подам? Ну, это мы посмотрим. Вы находитесь в таком же положении, как и доктор. Я нанял вас для того, чтобы вы кое-что расследовали, и приказал сообщать о результатах расследования мне лично, причем устно. Если же вы сообщаете о своем расследовании кому-либо другому, то нарушаете контракт. Попробуйте это сделать, и, клянусь Богом, я отберу у вас лицензию.

Я не знал, прав он по закону или нет. Мне было наплевать. Когда он попытался закрыть дверь, я вставил ногу и сказал:

— Мы войдем в дом, Сейбл.

— Думаю, что нет, — ответил Сейбл новым, странным голосом.

Он отошел от двери и вернулся с ружьем в руках. Это было длинное тяжелое ружье с оптическим прицелом, с каким охотятся на оленей. Он поднял его и прицелился. Я смотрел прямо в нарезной чистый ствол.

Сейбл положил палец на курок. Лицо его блестело, как фарфор. Я понял, что он действительно убьет меня.

— Опустите ружье, — приказал Хауэл. Он встал передо мной, защитив от возможного выстрела. — Опустите ружье, Сейбл. Вы сам не свой, вы расстроены из-за Элис. Но мы ваши друзья и друзья Элис. Мы хотим помочь вам обоим.

— У меня нет друзей, — ответил ему Сейбл. — Я знаю, зачем вы здесь и почему хотите поговорить с Элис. И я вам не позволю этого.

— Не будьте глупцом, Гордон. Вы не сможете сами ухаживать за больной женщиной. Я понимаю, вам наплевать на себя, но вы должны думать об Элис, о ее здоровье. Ей нужен врач. Так что опустите ружье и дайте мне возможность посмотреть ее.

— Отойдите, или я выстрелю!

Сейбл кричал, голос его переходил в визг. Его жена услышала этот крик и закричала в ответ откуда-то из глубины дома.

— Нет!

Сейбл заморгал от яркого света солнца. Он выглядел как сомнамбула, идущая во сне по краю пропасти. В доме продолжала кричать его жена. Крик ее сопровождался ударами. Потом послышался звон разбиваемого стекла.

Охваченный беспокойством, Сейбл повернулся в сторону шума, исходившего из глубины дома. Ружье качнулось в сторону. Я обошел Хауэла и схватился одной рукой за ствол, а другой за узел галстука на шее у Сейбла, напрягся и потянул за ружье. Оно оказалось у меня в руках, а Сейбл ударился о стену и чуть не упал. Он тяжело дышал, волосы его растрепались и закрыли глаза. Он вдруг стал напоминать старуху, смотрящую на нас сквозь лохматый седой парик.

Пока я разряжал ружье, со стороны внутреннего дворика послышались быстрые шаги. Элис Сейбл появилась в конце холла. Ее светлые волосы спутались, ночная рубашка закрутилась вокруг хрупкого тела. Она была босая, и одна нога в крови.

— Я поранила себя оконным стеклом, — сказала она тихим голосом.

— Зачем ты его разбила? — вдруг набросился на нее Сейбл. Потом вспомнил о нас, и тон его голоса изменился. Он продолжил сладким тоном: — Иди в свою комнату, дорогая. Ты не одета. А у нас гости.

— Доктор Хауэл не гость. Ведь вы пришли, чтобы залечить мою рану?

Она неуверенно направилась к доктору. Он пошел к ней навстречу, протянув вперед руки:

— Конечно. Возвращайтесь со мной в вашу комнату, и мы посмотрим вашу рану.

— Но я не хочу возвращаться туда. Я не могу там находиться. Ненавижу эту комнату. Питер приходил ко мне туда.

— Замолчи! — крикнул Сейбл.

Она спряталась за спину доктора в поисках защиты, как ребенок. Через его плечо она грустно посмотрела на мужа:

— Замолчи — это все, что я от тебя слышу. Но зачем молчать, Гордон? Все знают обо мне и Питере. Доктор Хауэл знает. Я ему все рассказала. — Она положила руку на грудь и стала перебирать пальцами вышивку на ночной рубашке. Потом она увидела меня. — Этот человек тоже все знает обо мне. Я вижу по его глазам.

— Вы убили его, миссис Сейбл?

— Не отвечай ему! — крикнул Сейбл.

— Но я хочу признаться. Я буду себя лучше чувствовать, если сделаю это. — Она широко улыбнулась. Потом улыбка ее померкла, на лице появились морщины, и она сказала: — Да, я убила его. Этот парень в машине ударил его, и он потерял сознание. А я подошла и зарезала его.

Она опустила руку, которую прижимала к груди, и сжала ладонь в кулак. Она посмотрела на руку так, как будто в ней был зажат нож.

Муж смотрел на нее с лицом игрока в покер.

— А зачем вы это сделали? — спросил я.

— Не знаю. Думаю, он мне ужасно надоел. А теперь я должна быть за это наказана. Я убила человека и должна умереть.

Эти трагические слова она произнесла как-то неестественно. Она говорила, как большая марионетка, двигающаяся с помощью веревок и только открывающая рот, в то время как говорил за нее кто-то другой. Только глаза ее были естественными, то есть невинными.

— Я должна умереть, — повторила она. — Ведь так, Гордон?

Сейбл сильно покраснел:

— Не вмешивай меня в это дело.

— Но ты сказал...

— Я ничего такого не говорил.

— Ты врешь, Гордон. — Она стала его стыдить. В голосе чувствовалась злоба. — Ты сказал мне, что после всех моих преступлений я заслуживаю смерти. И ты был прав. Я истратила твои деньги, играя в казино, ушла от тебя к другому мужчине, а теперь еще стала убийцей.

Сейбл обратился к Хауэлу:

— Нельзя ли положить всему этому конец? Моя жена больна. Кроме того, она поранилась. Просто невозможно, чтобы вы разрешили ее допрашивать. Этот человек даже не полицейский...

— Я сам буду отвечать за свои поступки, — сказал я. — Миссис Сейбл, вы помните, что ударили Каллигана ножом?

Она подняла руку ко лбу, откинула назад волосы, как будто они мешали ей думать.

— Точно не помню. Но, должно быть, это так и было.

— Почему вы говорите, что это так и было, если не помните?

— Гордон видел, как я это сделала.

Я посмотрел на Сейбла. Он отвел глаза. Он стоял у стены, стараясь слиться с ней.

— Гордона здесь не было, — сказал я. — Он был в доме миссис Гэлтон, когда вы туда позвонили.

— Но он же приехал. Питер лежал на траве очень долго. Он издавал какие-то странные звуки, как будто хрипел. Я расстегнула ворот его рубашки, чтобы помочь ему дышать свободнее.

— Вы все это помните. Но вы не помните, что всадили в него нож?

— Возможно, у меня произошло затмение. Со мной часто так бывает. Спросите Гордона.

— Я спрашиваю вас, миссис Сейбл.

— Дайте подумать. Я помню, что засунула ему руку под рубашку, чтобы проверить, бьется ли его сердце. Сердце его билось. Казалось, что в теле у него находится маленький зверек и он рвется наружу. Волосы у него на груди были жесткими, как проволока.

Сейбл издал странный звук.