— По машинам, малыш! — ответил ему диверсант все тем же неестественным каркающим голосом.

Трое сборщиков дани забрались в фургон, Арболино запер за ними дверь, а Уиллистон выпрыгнул из инвалидного кресла. Через мгновение профессор сорвал черные очки и свой маскарадный костюм и сел в кабину рядом с Арболино. Когда фургон набрал скорость, седой парик медленно съехал с сиденья на пол, но это было уже неважно. Теперь самое главное побыстрее смыться отсюда и добраться до Мерсерлейн, где они бросят фургон и сделают ноги. Через двадцать минут в отделении «скорой помощи» больницы «Мерсерлейн» раздался телефонный звонок и неизвестный мужчина сообщил дежурной сестре, что в двух кварталах от больницы находится раненый полицейский, которому нужна срочная медицинская помощь — он находится в фургоне, принадлежащем компании по производству детских игрушек «Кадли Киди».

Слухи о налете — такие налеты, совершенные ими во время той, давней войны, они называли coups de main[26], — быстро распространились по городу. Правда, об этой новости не были сразу поставлены в известность зубные врачи и бухгалтеры, но она тем не менее к утру стала достоянием всех барменов, проституток, полицейских, таксистов, госслужащих, журналистов как местных, так и «иностранных», — завсегдатаев ресторанов и прочих городских полуночников.

Рано утром следующего дня человеку в Атланте было сообщено об этом происшествии; его также проинформировали о том, что полиция Парадайз-сити обнаружила два отпечатка пальцев на брошенном инвалидном кресле.

— Насколько я понимаю, они отправят их в ФБР для опознания, — докладывал по телефону владелец желтого «мустанга». — Смешно, уписаться можно, как считаешь?… Нет? Ну, у тебя всегда были трудности с чувством юмора… Я готов дать доллар сорок центов плюс три значка с изображением Голдуотера только бы узнать, чьи же это пальчики, Бадди. Джон, возможно, готов заплатить больше… Может, тысяч шестьдесят. Столько, говорят, эти апачи захватили вчера вечером… Ладно, может быть, это команчи, которые чувствуют себя тут очень одиноко. Эти ребята слишком лихо и аккуратно действуют, чтобы быть из «Студентов за демократическое общество», к тому же они после каждой своей выходки не устраивают пресс-конференций… Местные копы озверели вконец. И в штаны наложили — это тоже есть. Вчера вечером — через час после налета — патрульная машина засекла на улице двух весьма респектабельных бизнесменов, которые были весьма под мухой и искали весьма респектабельный «женский клуб» под названием «У Эми», — так полицейские отдубасили этих благонадежных налогоплательщиков по чем зря, полагая, что они-то и есть переодетые гастролеры. Один из избитых оказался высокопоставленным членом Торговой палаты города. Он сейчас в больнице, в полубессознательном состоянии и страшно несчастен… Бадди, это все уже стало похожим на довольно грустный спектакль. Теперь я уж и сомневаюсь, что наши собственные планы все еще осуществимы… Да, это очень плохо… Да, я буду держать ушки на макушке, глазки навыкате, а хвост морковкой, но у меня в одной руке ключи от машины, а в другой — моя пушка… Нет, я не хочу — так что и ты со мной не шути. О’кей, чао!

Двадцать первого августа все президенты местных женских организаций и все священнослужители округа Джефферсон получили конверты с вложенными в них двадцатидолларовыми банкнотами — их «долей доходов от публичных домов в городе». В сопроводительной записке их благодарили за «долгие годы беззаветной поддержки наших местных борделей, которые представляют собой наиболее процветающий бизнес». Аналогичные послания с денежными вложениями получили все семьдесят четыре члена законодательного собрания штата и губернатор, что не вызвало ни у кого из них особо сильного прилива радости. Как и ожидалось, некоторые из адресатов испытали легкие приступы дурноты и стенокардии средней тяжести и даже угрызения совести. Лица многих леди приобрели модные в нынешнем сезоне алые и пурпурные оттенки, что было вовремя замечено их состоятельными мужьями — юристами, банкирами, коммерсантами, врачами, по достоинству оценившими эту психоделическую цветовую гамму. У главы городского отделения союза «Дочери Конфедерации» — мисс Джеральдин Эшли не было мужа, но как только опасность обморока отступила, она обсудила происшествие со своим братом.

Загривки грозно вздыбились, негодование возросло, а в иных душах даже начало пробуждаться давно дремлющее чувство совестливости. Католический кардинал и главный протестантский священник в столице штата подлили масла в огонь своими обличительными инвективами, которые тут же были поддержаны несколькими раввинами и социальными критиками. О воцарившемся в городе бедламе начали поговаривать даже на площадках для игры в гольф, в том числе и в загородном клубе Парадайз-сити. Никто не хотел брать на себя ответственность — или риск — сделать что-нибудь значительное в сложившейся ситуации, но многообещающим был уже тот факт, что люди более не собирались с этой ситуацией мириться.

Джон Пикелис и Бен Мартон тоже никак не могли смириться с этой ситуацией. Начальник полиции все более свирепо требовал от своих людей результатов, и то и дело названивал в Вашингтон, чтобы выяснить, идентифицировали ли в ФБР найденные отпечатки пальцев. И всякий раз его заверяли, что проверка продолжается. Он бы очень удивился и забеспокоился, узнав, что в ФБР ему говорили неправду. Ведь в конце концов Федеральное бюро расследований снискало себе уважение за искренность, честность, открытость и ревностную правоохранительную деятельность, за оперативную работу сотрудников, за научные методы расследования и за надежное взаимодействие с местной полицией. Как и реклама авиакомпании «Сюис-сэр», ФБР никогда не лжет.

Но капитану Бену Мартону они солгали.

Кто-то, сидящий очень высоко в иерархии ФБР — то есть очень высоко, — лично санкционировал эту ложь.

У него были свои резоны не ставить начальника полицейского управления Парадайз-сити в известность, что отпечатки пальцев принадлежат бывшему агенту У СО по имени Эндрю Уиллистон, который в боях был награжден двумя «Серебряными звездами» и «Крестом за особые заслуги». Агенты ФБР получили задание запросить досье и воинский послужной список Уиллистона из архивов У СО — задание, предусматривающее взаимодействие с Центральным разведывательным управлением Соединенных Штатов, в чьем ведении до сих пор находились все еще секретные документы его предтечи. Другим агентам было поручено узнать, как сложилась жизнь лейтенанта Эндрю Уиллистона после того, как он уволился из Управления стратегических операций в 1946 году. Наконец, еще одна группа агентов занялась изучением фактов относительно семьи Уиллистона, его знакомых и бывших армейских сослуживцев, о его сексуальной жизни, политических пристрастиях и личной гигиене.

В результате всех этих разысканий на свет появился весьма исчерпывающий и весьма информативный рапорт.

— Вот что, сделайте конспект и отправьте лично, а не по телетайпу, Макбрайду, — приказал очень высокопоставленный чиновник в Вашингтоне. — Он решит, что с этим делать.

И он решил.

Примерно через двенадцать часов после того, как Макбрайд начал действовать, Эндрю Уиллистон сидел в номере блондинки-певицы и ждал ее возвращения из «Фан парлор». Она вернулась около трех утра и при виде его улыбнулась.

— А я тут пил, — заявил он, отпивая из стакана.

— Мой виски, конечно!

— Я принес тебе новую бутылку, чтобы компенсировать выпитое мною. Знаешь, этот «Джон Бегг» начинает мне нравиться все больше и больше. Налить тебе стаканчик?

Она кивнула и бросила на кровать сумочку.

— Может быть, я захочу два или три, — предупредила она.

— Ты этого заслуживаешь после рабского труда у раскаленного микрофона, — успокоил он ее.

Он налил ей виски, разбавил холодной водой из-под крана и стал смотреть, как она пьет.

— Что, нелегко работается в казино? — спросил он с притворной тревогой.

— Куда труднее, чем до того, как кое-кто устроил на это славное заведение налет столь живописным образом, сэр. Весьма нервная атмосфера с тех самых пор витает в зале.

Уиллистон пожал плечами.