— Конечно, много времени у меня отнимают и собственные рукописи — мое творчество, — заявил он в заключение.

— Вы, не сомневаюсь, пишете пьесу?

Фредерик У. Кимберли с благодарностью осклабился.

— Но вы же понимаете, это будет отнюдь не коммерческая поделка, — сурово заявил он. — Одноактная вещица — публика оценила бы ее как авангардистское произведение. Действие разворачивается в туалетной комнате королевы в Букингемском дворце накануне мировой атомной войны. Надеюсь, что это не покажется слишком претенциозным, но в ней есть нечто ионесковское — в интонации.

Уиллистону удалось вернуть разговор в русло обсуждения вкусов и склонностей жителей Парадайз-сити в области индустрии развлечения. «Социолог» тщательно все записал и, покинув критика, отправился брать напрокат автомобиль. Он поехал на голубом «дарте» к почтамту, отправил два письма и получил бандероль с бланками анкет, присланную ему Южной корпорацией по изучению общественного мнения. Потом он позвонил директору программ местной телевизионной станции, который так обрадовался звонку социолога, уважающего современное телевидение, что пригласил разведчика пообедать с ним в загородном клубе. Уиллистон уже приступил к десерту, когда в клуб приехал П. Т. Карстерс, назначивший здесь свидание с Кэти Пикелис. А тем временем в кемпинге Арболино потягивал холодное пиво и прослушивал переговоры местной полиции с целью определения стандартных маршрутов и расписания движения полицейских патрульных машин. Ближе к вечеру каскадер запер трейлер, отцепил его от автофургона и выехал исследовать местность на предмет нахождения возможных мест для встречи.

Той же ночью, используя простейший шифр, он отправил радиограмму с указанием координат трех явок, обозначенных им как «Боб», «Морт» и «Джо-Джо». Это был самый элементарный двоичный код, а указанные им точки были расположены в квадрате В-3 на стандартной туристической карте округа, которая обозначалась в шифровке как Д-5. Во второй радиопередаче, состоявшейся в тот же вечер — во время одиннадцатичасовых новостей по местному радио, — было сообщено об аресте и признании Сэма Клейтона. Сообщение было кратким и традиционным, отражающим мнение директора отдела новостей о том, что к «очередному случаю поножовщины, устроенной чернокожими», едва ли следует относиться как к чему-то экстраординарному. В сущности, эта новость не представляла интереса ни для кого, за исключением преподобного Эзры Снелла, в чьей церкви Клейтон танцевал во время убийства, родственников Сэма Клейтона и девушки по имени Ширлироуз, в чьем обществе в день убийства обвиняемый неотлучно находился с девяти вечера до утра следующего дня. Ни священник, ни Ширлироуз не знали в точности, как же им поступить, ибо оба прекрасно знали, как поступает местная полиция с людьми, от которых «одно беспокойство».

Почти все обитатели Парадайз-сити, каждый в разной степени, боялись чем-то вызвать недовольство у людей Пикелиса. Горожане боятся не только полиции, сделали вывод Арболино, Гилман и Уиллистон, встретившись поздно вечером в среду на явке «Джо-Джо» — укромном местечке близ песчаного карьера на шоссе номер 99. Головорезы, нанятые в качестве сборщиков взносов для «Службы безопасности торговых работников», и прочие взаимосвязанные организации вызывали еще пущий страх — это Гилману и Уиллистону удалось лично выяснить из подслушанных обрывков разговоров. Они выработали план первой операции, и спустя час — около четырех утра — Гилман изложил этот план П. Т. Карстерсу. Используя инфракрасный излучатель, чей луч был невидим для невооруженного глаза, он начертил свое послание на стене административного здания, расположенного как раз напротив отеля «Парадайз-хаус». Надев специальные очки, которые со стороны можно было принять за обычные очки автогонщика, богатый коллекционер без труда «прочитал» точки и тире азбуки Морзе.

Четверг: рекогносцировка.

Пятница: репетиция.

Суббота, день: первый удар по оккупационным силам.

В пять двадцать вечера в субботу Лютер Хайетт вошел в вестибюль административного здания по адресу Флетчер-авеню, 129, и поднялся на лифте на четвертый этаж. Он был последним из трех сборщиков взносов, которые ему надо было доставить в офис, занимаемый «Службой безопасности торговых работников». Это был точно установленный факт: его зафиксировали опытные наблюдатели, и он вписывался в ритуал аналогичных действий объекта наблюдения в предшествующие дни. В считанные минуты бухгалтер «СБТР» опустит жалюзи. В ушах каскадера, который вел внешнее наблюдение из кабины своего автофургона, вновь зазвучали напутствия Уиллистона: «Почти сразу же после того, как он закрывает жалюзи, он пересчитывает деньги и передает их толстяку… На это уходит две, от силы три минуты. Затем толстяк опускается на лифте в вестибюль, идет в городской Коммерческий банк напротив и самолично кладет конверт в сейф на хранение. У нас времени будет немного, так что, как только жалюзи опустятся, дай двойной гудок — один длинный и один короткий. Потом выдвигайся на позицию к месту загрузки в переулок».

Арболино взглянул вверх, затянулся сигаретой и посмотрел в витрину ближайшего обувного магазина, словно у него внутри была назначена с кем-то встреча. По улицам бродили толпы субботних покупателей, движение было оживленное, если не сказать интенсивное. Всю операцию надо провернуть очень четко, потому что в таком потоке транспорта не удастся быстро уйти.

Жалюзи опустились.

Он дважды нажал на клаксон и через секунду тронулся с места.

В офисе номер 402 маленький нервный человек в бифокальных очках тщательно выполнял обряд пересчета банкнот. Слушая его торжественный голос, можно было подумать, что он возносит молитву Всевышнему:

— Пять тысяч двести десять… Пять тысяч двести тридцать… Пять тысяч двести пятьдесят… Пять тысяч двести шестьдесят… Двести семьдесят. Отлично, все точно до цента.

— У нас всегда все точно до цента, — заметил наемный убийца, возбужденно тряся головой.

Не обратив внимания на его неуместные телодвижения, бухгалтер приступил к заполнению квитанций банковского депозита, потом положил их в два заранее приготовленных конверта с деньгами и отдал конверты и ключ от сейфа толстяку.

— Спасибо, Бизли, — саркастически сказал наемный убийца.

— Всегда к твоим услугам, Лютер.

Хайетт вышел в коридор и, шагая к лифту, на ходу стал рассовывать конверты по карманам своей полосатой куртки. В лифте его уже поджидал профессор психологии Эндрю Ф. Уиллистон. Двумя минутами раньше Гилман занял «позицию прикрытия» в служебном коридоре четвертого этажа, и профессор остановил лифт на четвертом этаже, просто нажав аварийную кнопку. Человек из Лас-Вегаса должен был просматривать коридор и держать дверь запасного выхода на лестницу чуть приоткрытой.

Хайетт нажал на кнопку вызова, и дверь лифта мгновенно отъехала в сторону. Уиллистон тут же отжал кнопку «стоп» и нажал на «ход».

Когда дверь раскрылась, Лютер Хайетт мельком заметил кого-то в комбинезоне и то ли шляпе, то ли кепке.

Потом он получил удар в лицо.

Уиллистон поднял баллон с аэрозолем и прыснул ядовитой жидкостью в противника, метя в нос и глаза.

Атака длилась четыре секунды, потом еще три секунды ушло на то, чтобы оглядеться по сторонам.

Результаты атаки подтвердили обещание производителей: все произошло именно так, как и говорилось в сопроводительной инструкции. Ладони Хайетта непроизвольно метнулись к глазам — их точно огнем выжгло. А потом, силясь закричать от боли, убийца почувствовал, как его горло зажали мертвой хваткой, грудь пронзила боль, и он едва не задохнулся. Это было ужасно. Он беспомощно сучил руками и ногами, ловя губами воздух. Он ослеп.

Он привалился к стене, едва не теряя сознание. За его спиной уже вырос Гилман, держа в руке шприц, и не успел Уиллистон закрыть за ними дверь запасного выхода, как человек из Лас-Вегаса вонзил иглу в левое запястье Хайетта и впрыснул ему наркотик.

— Bien fait[17], — услышал толстомясый убийца голос, прозвучавший издалека, точно за сотню миль.

Он был уже без сознания, когда его грузили в фургон. Арболино подогнал «форд» задом, вплотную к двери черного хода здания, так что ни один прохожий даже с близкого расстояния не смог бы заметить тело. В пять двадцать восемь Арболино вырулил на Флетчер-авеню, и автофургон слился с потоком транспорта. Гилман — он сидел в грузовом отсеке вместе с Уиллистоном и их пленником — машинально поглядел на фосфоресцирующий циферблат наручных часов.