Глава 4

Ровно в половине десятого судья Поллингер поднялся на возвышение и сообщил:

— Слушается дело об учреждении опеки над состоянием Гораса Шелби. В предыдущем решении оговорено, что при появлении новых фактов суд может потребовать пересмотра дела, чтобы учесть их и не допустить ошибки. Сейчас суд желает послушать дополнительные сведения и свидетельские показания. Мистер Мейсон, можете ли вы что-нибудь представить суду?

— Могу,— ответил адвокат.

— Вы желаете представить свидетеля или же взятые под присягой свидетельские показания?

— У меня имеются показания Дафнии Шелби, племянницы Гораса Шелби, охватывающие время вплоть до последних трех месяцев, когда ее убедили отправиться в длительное морское путешествие, оставив Гораса Шелби на попечение Бордена Финчли, его жены и Ральфа Экзеттера, гостившего в доме. Три месяца назад Горас Шелби был совершенно здоров. У меня также имеются показания Стэнли Пэкстона из Национального банка, где Горас Шелби на протяжении многих лет хранил свои сбережения. Мистер Пэкстон считает, что мистер Шелби абсолютно компетентный человек и дееспособен, что он проявляет хорошие деловые качества во всех своих начинаниях, что на протяжении года его состояние увеличилось, что его капиталовложения всегда были дальновидными и оправданными, что Дафния Шелби во всем защищала его интересы и была исполнительным и аккуратным делопроизводителем. Мне известно также, что с того момента, как Дафнию Шелби принудили поехать в путешествие, Борден Финчли принялся разнюхивать, каково финансовое положение Шелби, расспрашивая всех банковских служащих, сколько денег у него на счету и каково вообще его состояние. Пэкстон свидетельствует, что, когда он вызвал мистера Шелби по телефону, тот держался совершенно нормально и здраво судил о своем бизнесе.

На основании тех фактов, которые я намерен подтвердить показаниями под присягой, ваша честь, я предлагаю аннулировать опеку Гораса Шелби. Или же, если суд найдет необходимым все же такую опеку утвердить, назначить опекуном Дафнию Шелби, в настоящее время возвратившуюся из своей поездки, поскольку она гораздо ближе мистеру Шелби, чем чета Финчли. В качестве доказательства моего предложения я намерен вызвать для дачи показаний Бордена Финчли.

Судья Поллингер хмуро посмотрел на последнего.

— Примите присягу, мистер Финчли,— вы уже раз присягали по ходу данного дела, но я считаю полезным заставить вас повторить эту процедуру, дабы позднее не возникло никаких недоразумений.

Борден Финчли, коренастый человек лет шестидесяти с бычьей шеей и кривыми ногами, поднял руку и громко произнес слова присяги, затем поднялся на место для свидетелей и злобно уставился на Перри Мейсона маленькими голубыми глазками.

— Итак, вы Борден Финчли, сводный брат Гораса Шелби, и вы намеревались перебраться сюда на постоянное жительство, обратившись в суд с просьбой назначить вас опекуном над состоянием Гораса Шелби?

— Совершенно верно.

— Вы приехали к мистеру Шелби погостить?

— Да.

— Сколько времени вы у него гостите?

— Около шести месяцев.

— Другими словами, вы прожили здесь три месяца до того, как Дафния Шелби уехала в путешествие?

— Да.

— Кто в настоящее время находится в доме, мистер Финчли?

— Моя жена Элина и Ральф Экзеттер.

— Ральф Экзеттер?

Это было спрошено с достаточным изумлением, не ускользнувшим от судьи.

— Разве Ральф Экзеттер — родственник мистера Шелби?

— Нет.

— В таком случае его близкий друг?

— Да, он близкий друг, только не Гораса Шелби, а мой. Он приехал вместе с нами на тихоокеанское побережье. Мы путешествовали в его машине.

— И вы вместе с ним въехали в дом Г ораса Шелби?

— Мы остановились навестить Гораса, но, когда заметили, что он умственно слабеет, нам пришлось задержаться, чтобы оказать ему помощь. Разобраться в положении вещей.

— И Ральф Экзеттер помогал вам разбираться в положении вещей?

— Он прибыл вместе с нами, мы, как уже было сказано, путешествовали в его машине. Нам было просто неудобно попросить его уехать. Он же проявил свою деликатность, не бросив нас в трудную минуту, когда события приближались к кульминационному моменту.

— Кульминационным моментом вы называете, очевидно, тот момент, когда вам удалось убрать с дороги Дафнию Шелби и прибрать к рукам финансы Шелби?

— Я вовсе не это имел в виду. Я говорил о том, что Ральф Экзеттер, как настоящий друг, не посчитался с собственными планами и согласился остаться со мной, пока положение не прояснится.

— Что вы понимаете под «прояснением положения»?

— До того времени, пока мой брат освободится от вредного влияния молодой женщины, которая, пустив в ход все свои чары, сначала стала распоряжаться всеми его делами, а затем заставила его послать на ее имя чек на. 125 тысяч долларов, которые она должна была получить и передать поверенному так, чтобы их никто не смог найти.

— Понятно,— наклонил голову Мейсон.— Вы узнали про это письмо.

— Я знал про него.

— Каким образом?

— Видел письмо до того, как оно было отправлено.

— Где вы его видели?

— На письменном столе брата.

— Вы подумали, что письмо адресовано вам?

— Нет, этого я не думал.

— Знали ли вы, кому оно адресовано?

— Совершенно точно.

— И, однако же, вы его прочитали?

В голосе Мейсона звучало такое недоверие, как будто чтение чужих писем является тягчайшим преступлением.

— Да, прочел! — рявкнул Финчли.— Сначала прочитал сам, а потом позвал жену, она тоже прочла письмо и видела чек на 125 тысяч, который должен был уйти с письмом, и вот тут-то я решил, окончательно решил, что пора положить конец этому безобразию и не разрешать совершенно чужому человеку разбазаривать состояние брата.

— Совершенно чужому человеку? Вы имеете в виду мисс Дафнию Шелби, его племянницу?

— Я имею в виду Дафнию Раймонд, которая неизвестно почему именуется Дафнией Шелби и представляется администрации банка и всем деловым знакомым Гораса Шелби как его племянница. В действительности же она дочь домоправительницы и не состоит в родстве с моим братом.

Мейсон, ветеран судебных боев, ухитрился ничем не проявить своего изумления, он просто улыбнулся и спросил:

— Полагаю, вы неоднократно слышали, как ваш сводный брат называл мисс Дафнию своей племянницей?

— Слышал,— угрюмо ответил Финчли,— и при этом каждый раз думал, что это является новым доказательством слабоумия Гораса и что льстивые речи и лицемерие этой молодой особы достигли своей цели.

— Но он действительно мой дядя! — со слезами на глазах закричала Дафния.— Он же...

Судья Поллингер постучал карандашом.

— Вам будет предоставлена полная возможность изложить свою сторону дела. А сейчас прошу удержаться от всякого рода высказываний.

— Вы понимаете, ваша честь,— с постной физиономией продолжал Финчли,— я не хотел давать этому делу официальный ход, потому что мне не хотелось портить репутацию молодой особы, но, разумеется, если она будет настаивать, мы представим факты суду.

— Каковы эти факты? — спросил судья.

— Мария Раймонд была весьма привлекательной женщиной, в Детройте у нее был неудачный роман. Она явилась в Лос-Анджелес в поисках работы без копейки денег, без друзей, к тому же не имея никакой специальности или опыта работы... Так что ей не оставалось ничего иного, как пойти в прислуги. Она дала объявление в газету, и случилось так, что Горас его увидел. Он договорился о встрече. Мария Раймонд произвела на него благоприятно^ впечатление и стала работать у него экономкой. В тот момент Мария Раймонд опасалась, что она беременна, но точно еще не знала. Позднее, когда врачи подтвердили ее подозрения, она призналась во всем Горасу Шелби. Мягкосердечный мечтатель согласился, чтобы она продолжала у него работать, имея ребенка. Позднее, когда младший брат Гораса и его жена погибли в автомобильной катастрофе, Шелби решил, что они всем заявят, будто дочка Марии была в действительности ребенком его погибшего брата и его жены. Таким образом, Дафния получит имя, и ее школьные подруги ничего не будут знать о ее незаконном рождении. Так и сделали.

— Вы можете это доказать? — полюбопытствовал судья Поллингер.

— Конечно могу. У меня сохранились письма, написанные Горасом Шелби мне и моей жене, в которых он подробно рассказывает об этой истории.