Когда-то у мыса Кросс была лагуна, где морские птицы устраивались на ночь на островках и оставляли после себя тысячи тонн гуано. Лагуна высохла, шакалы разогнали птиц, но удобрение, стоимость которого равна целому состоянию, осталось. И человеком, который осознал подлинную цену этих запасов, был бедняк по имени Мазере, живущий сбором выброшенного на берег хлама. Он отправился в Англию, нашел средства и положил начало предприятию, на котором трудились сотни людей в течение многих лет. Я узнал, что Мазере закончил свои дни богатым человеком, в непривычной для него респектабельной обстановке в городе Бат. Таковым бывает неожиданное богатство, каким иногда награждает Берег Алмазов.
Свакопмунд — порт времен германской колонии, а сегодня приморский курорт с непредсказуемым климатом, лежит в восьмидесяти милях к югу от мыса Кросс. Некоторые дома выстроены в тирольском стиле, над другими возвышаются башенки и купола; на берегу до сих пор стоит и летний дворец германских губернаторов. Когда во время первой мировой войны германские войска уходили отсюда, многие мирные жители остались и закопали свои ценности, чтобы спасти их от южноафриканской армии. Думаю, некоторые оставленные дома были разграблены, но я знаю, что батальон, который рыл траншеи около железнодорожной станции, откопал столько бочек с пивом, что их хватило бы на утоление жажды каждого солдата — ну, хотя бы на какое-то время. Когда война окончилась, пару улиц в Свакопмунде перерыли и поисках ценностей. Позже были найдены некоторые ювелирные изделия и столовое серебро. Другие сокровища, а также огромные серебряные кубки, которые украшали общий армейский стол германского колониального полка, так до сих пор и не найдены.
В 1952 году в Свакопмунде во время строительства фундамента для нового здания был найден старинный обоюдоострый меч. Его отправили в Лиссабон, и там установили, что это португальское оружие, возраст которого несколько веков. Таково было первое и единственное подтверждение того, что португальские исследователи посещали устье реки Свакоп во время своих путешествий. Меч мог быть обронен членом команды Бартоломеу Диаша в ходе стычки с местными жителями.
В двадцати милях пути на юг мимо ослепительных дюн, вы попадаете в Walvis bay (Уолфтиш-Бей), единственную безопасную гавань на этом берегу. Это не рай для тех, кто ищет сокровища. Слишком много пустых бутылок покоится в здешних песках. Правда, город был невероятно возбужден, когда несколько лет назад на его окраине был найден чистый и прекрасный алмаз. В Walvis bay (Уолфиш-Бее) нет алмазосодержащего гравия, и изыскателям не удалось обнаружить характерных для месторождений алмазов геологических формаций. Тем не менее завеса тайны была приподнята охотником, который застрелил около Walvis bay (Уолфиш-Бея) дикого страуса и вытащил у него из желудка несколько ценных алмазов. Страусы заглатывают твердые предметы, чтобы лучше переваривалась пища. Страусы, носящие в себе алмазы, приходили с одной из алмазных россыпей к югу от Walvis bay (Уолфиш-Бея).
Sandwich-Harbour (Сэндфиш-Харбор) — наша следующая остановка — занесенная илом лагуна, где когда-то бросали якорь океанские суда. Её можно найти на морских картах в двадцати пяти милях к югу от Уолфиша; на моей старой карте береговая линия отмечена пунктиром из-за множества постоянных изменений. Насколько я могу судить, примерно восемьдесят лет назад в Сандфиш-Харбор стояла португальская канонерка. Пока она находилась в заливе, пролив, вероятно, был перекрыт, и она так никогда больше не вышла в открытое море. За прошедшие годы она вросла в песок, ее старого образца квадратные орудийные порты были забиты, носовое украшение в виде орла исчезло. Необычная судьба для военного корабля. Но спасти его из этой отдаленной гавани было невозможно.
Про Sandwich-Harbour (Сэндфиш-Харбор) существует легенда о сокровищах, которая, возможно, имеет определенную реальную основу. Несомненно в ней то, что один немецкий доктор действительно провел здесь много лет, ведя жизнь отшельника и занимаясь поисками забытых сокровищ. Корабль, принадлежавший Ост-Индской компании, предположительно покинул Индию в середине восемнадцатого века после побед, одержанных британскими войсками. У него на борту были драгоценные камни и другие ценности. Обогнув мыс Доброй Надежды, он направился на север, попал в туман около Sandwich-Harbour (Сэндфиш-Харбор) и наскочил на риф. Капитану удалось выбросить корабль на берег, прежде чем он пошел ко дну.
Спасшиеся отправились пешком вдоль бесплодного берега к Walvis bay (Уолфиш-Бею), и многие из них умерли от жажды. Один офицер передал Ост-Индской компании карту, на которой было отмечено место катастрофы.
Старатель Дэвид Уилсон однажды рассказал мне случай из его собственной жизни, который, похоже, подтверждает ост-индскую легенду. Он видел участок берега, засыпанный обломками древесины, скопившимися здесь за века; и когда он вел разведывательные работы у Sandwich-Harbour (Сэндфиш-Харбор), он посылал своих готтентотов с тележкой набрать дров. Однажды готтентот сообщил: «Баас, я нашел столько дров, что их теперь хватит навсегда». Уилсон пошел с ним на место и увидел почерневшую от времени корму деревянного парусного корабля, выступающую из огромной дюны. Он внимательно осмотрел ручную резьбу по дубу и окна, и решил, что видит перед собой корабль восемнадцатого века. Он направил на раскопки всех своих готтентотов, и Уилсону даже удалось забраться внутрь судна. Над рабочими нависла дюна, угрожая обвалиться в любую минуту. Уилсону пришлось в конце концов отозвать всех своих людей, ибо, если бы произошел оползень, их бы всех завалило. Обвал все-таки случился. Вслед за ним началась песчаная буря, которая длилась несколько дней. Теперь бы уже потребовалась целая армия, чтобы раскопать старый корабль.
Работы по промыванию алмазов отодвинули берег океана на семь миль. Вдоль всего этого побережья лежали старые деревянные парусники и современные пароходы, засыпанные песком и давно уже не омываемые морскими волнами. Вполне возможно, что Дэвид Уилсон действительно видел судно Ост-Индской компании, груженое сокровищами в тот день у Sandwich-Harbour (Сэндфиш-Харбор)
Мы продолжаем двигаться на юг, тяжело топая по твердому песку во время отлива и отдыхая на рыхлых дюнах при приливе. Так мы добираемся до Conception Bay (Консепшн-Бей), прославившегося во время алмазного бума 1909 года, когда старатели высаживались здесь толпами. Те, кто смог заявить права на удачный участок, заработали целые состояния, и этот район давал алмазы многие годы.
Во время алмазной лихорадки немецкое каботажное судно Eduard Bohlen («Эдуард Болен») вышло из Свакопмунда с грузом оборудования для Conception Bay (Консепшн-Бей). На борту также находились такие предметы роскоши, как ящики с пивом и жестяные упаковки с сигаретами, немецким коньяком, польской колбасой, франкфуртскими сосисками, копченым угрем, кислой капустой и датским маслом. Капитан Eduard Bohlen («Эдуард Болен») Пароу знал этот берег не хуже любого другого моряка в те дни, но изменчивый характер побережья проделал с ним злую шутку, и он сел на мель в семи милях к югу от Conception Bay (Консепшн-Бей). В отчаянной попытке снять корабль с мели за борт полетел весь ценный груз. Обрадованные старатели тащили через полосу прибоя ящики с джином «Шидам». Один человек собрал столько вкусных вещей, выброшенных на берег, что даже открыл на дюнах свой магазин.
Я знал одного пассажира, плывшего на этом корабле во время его последнего путешествия, — Геррмана Оффена из Свакопмунда. Этот предприимчивый человек купил Eduard Bohlen («Эдуард Болен») за тысячу фунтов и обставил свою гостиницу стульями и столами и другим оборудованием, которое он вывез с корабля. Но само судно прочно продолжало сидеть в песке. Вокруг него образовались дюны, и оно стало одной из самых знаменитых примет на всем побережье. Я видел его там много лет после того, как он сел на песок, ровно стоящим на киле и будто невредимым, словно корабль движется под полными парами через пустыню. Алмазная компания поселила на нем своих рабочих из местного населения, и снова стали гореть огни в иллюминаторах. Управляющий жил в капитанской каюте..